Не будите спящего спинорога - Тим Дорси

Коулмэн подошел к молочному отделу, схватил аэрозоль со взбитыми сливками и засунул кончик в рот. В нормальной атмосфере сливки портятся, и поэтому производители используют закись азота, или веселящий газ. Коулмэн знал: если баллончик долго простоит, газ выделяется и скапливается вверху.

— Опять! — завопил менеджер. — Сколько раз говорил, не трогай мои сливки!

Коулмэн уронил баллончик и пошатнулся. В голове шумело, звуки отдавались эхом. Он хотел было ретироваться, но вестибулярный аппарат подвел. Коулмэн свалился прямо на восьмифутовую пирамиду обезжиренных плавленых сырков.

— Сейчас ты за все мне заплатишь! — прошипел менеджер, тыча пальцем в два десятка баллончиков из-под сливок, разбросанных по дну холодильника. Менеджер схватил Коулмэна за руку. — А ну гони деньги! Быстро!

Коулмэн вытащил из-за пазухи две полусотенные бумажки и отдал их менеджеру. Тот насильно впихнул Коулмэну картонную каробку и приказал собрать пустые баллончики, покинуть магазин и больше никогда не возвращаться.

Джим подождал, пока менеджер уйдет.

— Простите? Вы случайно не из моих соседей?

— Я то, что я есть. Хи-хи-хи-хи-хи! Дружинники вытаращили глаза.

— Забористая вещь, — сказал Коулмэн, наполняя коробку баллончиками.

— Вы не могли бы отвезти нас домой? — спросил Джим.

— Конечно, мог бы, — сказал Коулмэн. — Пошли.

Джим посматривал на грудь Коулмэна. Что-то было не так. Сказать об этом вслух ему не позволяло чувство такта. Сэтчел не страдал от подобных ограничений.

— Эй! А что у парня с грудью? Коулмэн посмотрел на свою грудь.

— А, ты об этом! В нашем городе брать с собой деньги по ночам опасно, нужно непременно носить пояс для денег. Пояса в магазине закончились, я был пьян и купил для денег лифчик.

В знак подтверждения он достал из-за пазухи триста долларов и засунул обратно.

— Почему у вас с собой столько наличных? — спросил Джим.

— А ты что, не носишь с собой деньги, чтобы выплатить залог в полиции?

— Нет такой привычки…

Коулмэн вывел их через главный вход и поставил под сиденье трехколесного велосипеда коробку со сливками.

— Я думал, у вас машина, — удивился Джим.

— Была, — сказал Коулмэн. — Я попал в аварию, а страховая компания отказалась платить, потому что у меня нет страховки.

— Смотрите, таксофон освободился! — сказала Вилма.

— А куда делась трубка? — удивился Джим. Коулмэн поехал вниз по улице; дружинники, как утята, засеменили следом. Он повернул налево, потом направо. Им помахал продавец из ломбарда.

— Эй, Коулмэн, что слышно?

Коулмэн помахал в ответ. Проехал еще два квартала. Под знаком «стоп» сидел мужчина и пил из бумажного пакета.

— Коулмэн! Почему за тобой ходят всякие лохи? Смотри, дерьмо на хвосте! Ха-ха-ха!

Коулмэн помахал ему и поехал дальше. У эстакады остановился и закричал мальчишкам:

— Это я, Коулмэн! Не бросайте кирпичи. Я хочу пройти.

— Лады, Коулмэн! И они прошли.

Серж перешел бульвар Ганди и, как раз когда кофе выветрился, достиг супермаркета. Он снова забрался в «барракуду» и подъехал к краю стоянки. Высунулся из окна и в последний раз заснял Кросстаун-инн, где были припаркованы три седана под странными углами, кричали люди, слышались выстрелы.

Серж выехал на дорогу. Впереди на обочине что-то происходило. Серж взял левее и притормозил, увидев целую процессию пешеходов во главе с трехколесным велосипедом. Серж остановился перед велосипедом и бросил ключи Коулмэну. Тот открыл багажник. Коулмэн положил велосипед в багажник, завязал веревкой крышку и залез на сиденье рядом с Сержем. Все это делалось в полном молчании, как будто Серж каждый день подбирал Коулмэна в несусветной дали.

Серж оглянулся на остальных.

— Вы с нами, ребята?

Дружинники с готовностью залезли в «барракуду».

— Славная вылазка! — вздохнул Коулмэн.

— Как всегда, — отозвался Серж.

Глава 30

«Барракуда» завернула на улицу Спинорога и остановилась перед домом Сержа и Коулмэна. Дружинники выбрались из машины и поблагодарили водителя.

Орвилл остановился, указывая на что-то пальцем.

— Эй, Джим, смотри, что у тебя перед домом!

— Похожа на твою, угнанную, — заметил Сэтчел.

— Это и есть моя машина!

— Наверное, ее кто-то оставил.

— Надо же! — восхитилась Вилма. — Везет тебе сегодня!

Они зашли в дом. Джим сразу вызвал полицию, чтобы оформить документы для страховки.

— Хочу сообщить об угоне машины… Да, моя жена на этой неделе звонила… Нет, это была другая машина… Эта машина моя собственная… Сейчас она у моего дома… Нет, ее угнали в другом месте и пригнали сюда… Я понимаю, что обычно наоборот…

Марта сварила кофе и открыла пачку крекеров. Вилма, Орвилл и Сэтчел рассказали о своих злоключениях так, словно провели лучший вечер в жизни. Потом повторили рассказ и вызвали такси.

Орвилл высматривал такси, когда вдруг заметил что-то подозрительное.

— Джим, слушай, что он тут делает?

— Кто?

Орвилл указал на окно. Джим подошел и успел увидеть, как полицейский эвакуатор увозит его «субурбан».

Джим лежал в постели на животе. Марта массировала ему спину.

— И перестань себя винить, — сказала она. — У тебя был очень тяжелый день.

— Знала бы ты, на что я сегодня насмотрелся! Я, наверное, больше никогда не засну, если буду думать, что там происходит по ночам.

— Давай включим телевизор. Мне это обычно помогает заснуть.

Марта взяла с ночного столика пульт и включила телевизор, стоявший на шкафу.

Под аплодисменты аудитории двойники известных ведущих впаривали зрителям кухонные приборы. По низу экрана полз бесплатный телефонный номер.

— Невероятно! — удивился Джим. — И люди действительно это покупают?

— Видишь? Ты уже отвлекся.

— Как они нашли зрителей?

— Это же инфореклама, — объяснила Марта, массируя Джиму плечи.

— Я даже не знал, что такая бывает.

— Просто в это время ты всегда спишь.

— Как все нормальные люди.

А в доме напротив Серж и Шэрон били лампы, сбрасывали пепельницы, замахивались друг на друга ножами и прочими способами занимались любовью. Серж повалил Шэрон на спину, головой к изножью. Безжалостно подавляя всякое сопротивление, он вошел в нее. Еще и еще. Потом схватил пульт и включил стоящий на шкафу телевизор, чтобы во время более скучных моментов поразвлечься.

— Сильнее! Сильнее! Сильнее!! — кричала Шэрон. — Быстрее! Быстрее! Быстрее!!

Она задрала длинные изящные ноги; Серж схватил ее за щиколотки и прижал к постели, чуть ли не к ушам.

— Да! Да! Да! Трахай меня! Трахай! Трахай сильнее! Я животное! Трахай грязное животное!

Серж увеличил амплитуду, одновременно переключая каналы.

— Смотри, опять ведущие продают всякую ересь. Готов поспорить, половина этих кухонных приборов не работает.

— Сделай мне больно! Сделай мне больно, гадкий!

— Меня поражает этот аспект нашей культуры, — продолжал Серж, не замедляя ритма. — Ты только глянь на зрителей в студии. Хочешь знать, почему у нас такое ужасное правительство? Потому что у этих придурков есть право голоса.

— О боже! Где твой фонарик? Сунь фонарик мне в задницу!

— Не могу. Коулмэн его потерял во время кражи со взломом. А я говорил, он мне дорог как память!

— Еще! О боже, еще!!!

— И где они находят зрителей? Вот что меня больше всего удивляет. До чего же конченой и жалкой должна быть жизнь, чтобы предпочесть ей такое извращение?

— Кончаю! Кончаю! О боже, я кончаю!

— Им просто нужна любовь, пусть даже поддельная, в обмен на покупку миксера. Семья как ячейка общества в нашей стране в большом упадке…

— Кончаю! Вот оно!.. Ай! Ай! Ай! Ай! Ай! Ай! Ай! Ай! Ай! Ай! Ай! Ай! Ай! Ай! Ай! Ай!..

— И все-таки покупатели им звонят, иначе они не заказывали бы себе эфир. Интересно, кто их смотрит? Кто среди ночи покупает всякую ерунду?

За стеной Коулмэн сидел перед телевизором с пивом в одной руке и с телефоном — в другой.

— Да, я хочу заказать электрическую перцемолку…

Глава 31

В лестничном колодце дома на Буш-бульваре колыхалась желтая лента, какой полиция огораживает место преступления. Наверху разместились несколько полицейских нарядов, среди них — сержант тампской полиции. На ковре меловым контуром было обозначено место, куда приземлился мужчина в шелковом японском халате. Сержант сидел на диване и смотрел телевизор. Он щурился и наклонял голову набок, тщетно силять различить в зашифрованном изображении сосок. Закурил и засунул зажигалку в карман. В открытую дверь постучали.

Сержант поднял глаза и увидел человека средних лет в помятых слаксах, розовой рубашке и твидовом спортивном пиджаке. На голове — заломленная под старомодным углом мягкая фетровая шляпа. Черный галстук с гавайскими танцовщицами.