Повесть о Сарыкейнек и Валехе - Ильяс Эфендиев

Мы встретились с ним в кабинете районного прокурора.

- Мало радости, наверное, вам прийти вновь в это здание? - улыбнулся я Валеху, встретив его на пороге кабинета. - Как-никак...

Он понял, что я имел в виду.

- Кто старое помянет, тому глаз вон, так говорят в народе. Все, что произошло тогда, я вычеркнул из своей памяти. Точно так же в наших краях позабыли и о Меджидове, его тучной жене и нахальном сынке. Будто и не было таких людей на земле.,.

Да, я не ошибся в нем. Это был человек не только глубоко порядочный, но и сильный духом.

- Значит, так. Раненого бандита вернули к жизни. В чемодане и вправду оказалось тридцать тысяч восемьсот девяносто рублей. Бандиты бежали из места заключения два года назад, за это время успели совершить не одно преступление...

Вот так обстоятельно, доверительно, словно бы Валех работал вместе с нами в органах, я проинформировал его о деле, которое удалось раскрыть благодаря ему. А закончив, спросил в шутку:

- Почему такого рода происшествия случаются именно с вами?

Валех пожал плечами:

- Не знаю, Сарыкейнек говорит: драка сама ищет меня. Наверное, в этом что-то есть.

Мы рассмеялись.

В этой шутке на самом деле есть доля правды. Валех из тех людей, которые как будто специально рождены для схваток со всем дурным. С чуткой, ранимой душой и вместе с тем сильной волей. Такие люди встречаются в жизни не так уж часто. И они могут принести огромную пользу обществу, если найдут себе должное применение. Или - и такое может случиться - могут кончить жизнь неудачниками. Да-да. Тот, кто замечает все, кто не умеет молчать и постоянно пезет на рожон, тот рано или поздно может свернуть себе шею. Если, разумеется, действует сам по себе, Один. Один в поле не воин. На схватку совсем дурным, что есть в жизни, ни у кого не хватит собственных сил!

- Если ты ночью опять встретишь на дороге незнакомых людей, остановишь ли машину? - спросил я, незаметно для себя переходя с ним на "ты".

- А как же! - не раздумывая ответил он. - Волков бояться - в лес не ходить... Ведь необязательно это должны быть бандиты. Может, на самом деле кому-то плохо, кто-то нуждается в срочной помощи!.. Я не понял вашего вопроса, товарищ Мурадзаде. Неужели вы думаете, что эти два бандита запугали меня на всю жизнь?!

Он не понял шутки. Или, точнее, не принял ее.

Дела звали меня обратно. Машина уже стояла у подъезда. Пора было ехать. Но мне не хотелось прощаться с этим парнем, у которого, несмотря на его молодость, были уже свои твердые принципы, вполне сложившийся настоящий мужской характер. Интересно, как он мыслит свою дальнейшую судьбу? У меня не было предубеждения против скромных трудовых профессий, но мне казалось, что быть шофером - не его призвание.

- В институт не собираетесь поступать? - спросил я. Он пожал плечами.

- Из вас, мне кажется, вышел бы неплохой оперативный работник, - пояснил я свою мысль. - Вам бы на юрфак попробовать поступить. Мы бы дали вам отличную характеристику... Подумайте. Если надумаете, звоните.

Сарыкейнек недоумевает

Розовая пелена доверчивой юности упала с моих глаз после того, как нам встретились Меджидов, Ровшан, Муса, этот противный, как лягушка, Юсифов. И вот теперь эти двое! Те, кого мы взяли в машину из добрых побуждений и которые хотели убить нас... Они показались мне пострашнее лютого зверя. Схватка с ними в лесу перенесла нас в какой-то иной, первобытный мир. И когда Валех схватился с ними, свалил ударом одного из бандитов, я очнулась от минутного оцепенения и зубами, ногтями, звериной хваткой вцепилась в другого. Я позабыла про все на свете, в том числе и про то, что я девушка. Во мне проснулся дремучий инстинкт самосохранения. Или нет! Сказать точнее, я думала не о себе, о Валехе,,, Это он, с его мужской решительностью и смелостью, с его силой, придал мне силу львицы. "Мы должны во что бы то ни стало одолеть этих негодяев. Должны одолеть! Одолеть!"- стучало у меня в голове. И мы их одолели. Он - мой жених расправился с обоими. И даже если б их было не двое - больше, я уверена, уложил бы всех.., Ни за что он не позволил бы, чтобы кто-то из них коснулся меня пальцем... Мой защитник! Герой! Теперь о нем всюду говорят. На следующий день все газеты напечатали сообщение под заголовками: "Мужественный поступок", "Схватка в лесу", "Отважный шофер горного рудника". ..

Но Валех будто и не слышит всех этих похвал. Второй день ходит, погрузившись в какие-то свои мысли,

Что с тобой, Валех, милый?! Что заботит тебя?!

Валех

И сам не знаю, что меня так гнетет последние дни..,

- Все думаю, что бы с тобой сталось, если бы эти негодяи убили меня, говорю я Сарыкейнек на ее вопрошающие взгляды, которые она то и дело бросает в мою сторону.

Сарыкейнек молчит, улыбается.

- Что это ты? Такому парню, как ты, больше подошел бы пистолет на боку...

- Увы, у меня на роду написано быть шофером.

- А разве шофером быть плохо? Разве ты не возмущаешься сам, когда кто-то в этом сомневается?

- Так-то оно так. Но ты же сама только что сказала, что мне бы больше подошел пистолет...

- Это я просто так. Можно подумать, у тебя чего-то недостает по сравнению с теми, кто носит пистолет.

- Конечно, недостает.

- Чего же?

- Пистолета.

Мы рассмеялись.

Такой разговор возникал у нас не раз. Похоже, мы оба думали об одном и том же. Дело вовсе не в том, что профессия шофера мне вдруг разонравилась, нет. Просто события последнего времени открыли мне глаза на многое такое, чего я раньше не знал, о чем только догадывался. Заставили иначе оценить собственные возможности. То же самое, видно, происходило и в сердце Сарыкейнек, Видно, и ее посещали мысли о нашем будущем - в несколько ином виде, чем это представлялось ей раньше... Я стал плохо спать, что со мной случалось очень редко, даже в тюрьме. Часами лежал в темноте с открытыми глазами. Размышлял о том о сем. Перебирал в памяти события минувших лет. Их, увы, было совсем немного. В свои восемнадцать лет ничего, достойного человека, мужчины, я не совершил. Если не считать случая в лесу. Но ведь то случай. Его могло и не быть... Конечно, я мог себя успокаивать тем, что восемнадцать лет - это не много, что все еще впереди. Но стоило ли обманывать себя? В восемнадцать лет Александр Македонский уже командовал воинами. Шах Исмаил именовался полководцем. А юный Наполеон в сражении у Аркюля, высоко подняв знамя, под ливнем пуль перешел мост и увлек за собой всю армию...

Не думайте, что я возгордился от похвал и высоко задрал нос после того, как одолел двух паршивых бандитов. К своим ребятам - шоферской братии - я относился по-прежнему, как к самым близким людям, с которыми можно было поделиться всем, что у тебя на душе. Посоветоваться, поспорить. Пошутить. Подурачиться... Но после всего того, что я увидел за последнее время, во мне заметно поубавился юношески беспечный ("щенячий", как выразился однажды Сарвар) оптимизм; я понял: жизнь состоит не только из разноцветных праздничных красок. В жизни не так уж мало, увы, людей непорядочных, жестоких, злых. Есть откровенные негодяи, хищники. Сознание того, что эти последние безнаказанно где-то ходят по земле, в то время как я вожу на своей машине песок из карьера, не давало мне покоя ни днем, ни ночью...

Все чаще я вспоминал о предложении товарища Мурадзаде. А что, если и вправду, думал я, бросить все и поехать в город, попробовать поступить на юрфак. Может, поступлю? Но я гнал прочь эти мысли. А как Сарыкейнек? Как свадьба? Квартира, которую мы должны были получить - на этот раз точно! через месяц-другой?

^В это время приехал корреспондент одной центральной газеты, долго расспрашивал меня про мою жизнь. И больше всего выпытывал, как я представляю себе свое будущее, не собираюсь ли пойти в милицейскую школу, а если собираюсь, то когда? Я ответил, что о милицейской школе я как-то не думал, а вот о юридическом факультете подумываю иной раз. И как знать, может быть, решусь!., Вскоре очерк обо мне вышел в газете. Очерк большой, с фотографией. Журналист привел и мои слова - правда, несколько изменил их. Вышло так, что я не подумываю поступать в вуз, а давно решил это сделать, причем решил твердо! Все меня поздравляли с очерком, радовались за меня. Сарыкейнек- больше всех! А мне стыдно было смотреть ей в глаза. Вышло, я собираюсь поступать в институт, а ей - ни слова.

На следующий день очерк перепечатали в республиканской газете "Коммунист", и в том же номере на последней странице было помещено объявление о приеме в высшие учебные заведения. Я скользил взглядом по специальностям, не задерживаясь ни на одной... Физико-математический? Математика - это для Сарыкейнек, в нашем классе она знала этот предмет лучше всех... Филологический факультет? Копаться в языковых и литературных тонкостях, штудировать современные романы, сухие и толстые, как кирпич, - нет, слуга покорный! Исторический? Читать о великих походах прошлого, о знаменитых полководцах я любил, но чтобы пересказывать все это школьникам, копаться в пыльных архивах, - нет, и это занятие не по мне. Химия? Со школы ее не могу терпеть. Между прочим, Сарыкейнек тоже. Юридический факультет? Вот это да! Это то, что мне нужно!.. Я снова вспомнил предложение, сделанное Мурадзаде, и мне вдруг захотелось немедленно, сегодня же, сейчас позвонить ему. Сказать, что я решил поступать... В конце концов, отчего не воспользоваться своим конституционным правом? Государство предоставило нам такую возможность!.. Чего раздумывать?.. Правда, в отличие от некоторых молодых людей, которые еще со школьной скамьи рвутся в вуз, любой вуз, я до сих пор не думал об учебе. Жизнь у нас с Сарыкейнек сложилась так, что никто не нянчился с нами. Нам всего надо было добиваться самим, своими силами. И прежде всего - получить профессию, чтобы прокормить себя. Встать на ноги... Что ж, профессия у меня уже есть. Я могу учиться и работать. Пусть вместе со мной учится и Сарыкейнек...