Одинокие боги Вселенной - Александр Заревин

Так, я думаю, во мне впервые зародилась даже не мысль, а нечто вроде ощущения, что «спасение утопающих — дело рук самих утопающих». Кстати, с тем «микромайором» у нас установились вполне приятельские отношения, особенно после того как я вернул к жизни его «Юность». Когда возился с телевизором, то заметил у него толстый учебник «Квантовой физики» и попросил почитать. Отдал он его неохотно, всем своим видом выражая сомнение, пойму ли я что-то. Через месяц учебник я вернул, он был уверен в том, что книга пролежала без движения, и стал задавать вопросы. Однако вскоре выяснилось, что сам он уже забыл так много, что в конце концов смешался и заявил, что лично его интересует не квантовая механика, а физика твердого тела, и указал на не менее толстую книгу. Мне пришлось выпросить и ее, хотя я проявил бы больший интерес к теории поля. Это мое заявление повергло «микромайора» в шок, и он сообщил мне, что интересующая меня книга была совершенно случайно замечена им в отрядной библиотеке, а я пообещал заняться ею непосредственно после того, как одолею физику твердого тела. Дело в том, что к учебникам я относился как к художественной литературе, лишь изредка вникая в математические тонкости. Здесь меня интересовала не сама математика, а подходы к применению тех или, иных приемов для решения физических задач. С этой точки зрения и сами физические проблемы обретали стройность и смысл. Но именно учебник физики твердого тела раскрыл для меня глубокую взаимосвязь между микро- и макроявлениями. Я прочитал второй учебник даже быстрее, чем рассчитывал, после чего «микромайор» меня зауважал.

«Теория поля», судя по первозданному состоянию книги, еще ни разу не была никем востребована. Это, собственно, был не учебник, а справочник «для научных работников и аспирантов физико-математических факультетов университетов» — так, во всяком случае, говорилось в аннотации. Но меня книга поразила тем, что была сборником мыслей весьма изощренного ума. Каждая проблема рассматривалась здесь с нескольких точек зрения. Математический аппарат при этом применялся буквально эквилибристически — я никак не мог избавиться от ощущения, что присутствую на цирковом представлении. В самом деле, эта книга оставляла впечатление, обратное серьезному отношению к таинству науки. Мог ли я тогда представить, что через несколько лет сама жизнь заставит меня стать эквилибристом от математики?

Одним словом, от математики в этом неизвестно какими судьбами попавшем в захолустную библиотеку пограничного отряда справочнике по теории поля я находился в экстазе, я никак не мог с книгой расстаться и, еще не дочитав ее, пошел к библиотекарше — жене начштаба отряда — с просьбой продать мне эту книгу. От денег она, естественно, отказалась, но попросила наладить ей радиоприемник «Балтика», объяснив свое желание тем, что приемник обладал хорошей чувствительностью и мог ловить радиостанции на частотах, которые из современных приемников просто изъяты. Я, конечно, сообразил, что она старается так ради «вражьих голосов», которые вещают на СССР из-за границы, но вслух свои соображения высказывать не стал: какое мне дело, в конце концов, кто и что слушает? Поставил на место сгоревших исправные лампы, и приемник заработал не хуже нового. Так я стал владельцем книги, которую и сейчас считаю лучшим образцом печатной продукции.

Именно благодаря этой книге у меня впервые отчетливо прорезалось желание утереть нос профессору Никитину. Слабо мне, что ли, самому? Тогда же впервые я задумался над тем, что мне непременно потребуется вычислительная техника, ибо одно дело — посчитать градиент в какой-то одной точке, и другое — когда таких точек тысяча. Скажем так, чтобы описать параметры магнитного поля обыкновенного школьного магнита, мне потребовалось бы время чуть больше года. Такие сроки меня не устраивали. Но что я мог предпринять, сидя у себя в мастерской, где даже элементарный осциллограф был выменян у связистов соседней части на ящик водки? Оставалось ждать демобилизации, что я и делал.

Глава 2

НАЧАЛО НОВОЙ ЖИЗНИ

Тело Кроума обнаружили только на пятый день, да и то благодаря возне стервятников. А сначала все были увлечены прибытием новых подруг.

Несколько странным показалось, что отец так и не попрощался перед передачей установки наместнику, но я успокаивала себя тем, что ему, видимо, что-то помешало. Возможно, наместник, обуреваемый желанием поскорее завладеть обещанной ему драгоценностью, явился гораздо раньше, чем предполагал отец, и отец пожертвовал последним поцелуем ради нашей безопасности. Но появление девушек выбило из колеи наших мужчин, сразу превратившихся в раздутых павлинов. Даже Марс на несколько часов забыл о своих обязанностях, и охранную систему лагеря пришлось проверять Вулкансу, оставшемуся без невесты. Интересно, почему отец не побеспокоился о женщине для него? Вулканс не кажется старым, а мужчина он ничего, интересный…

Мой Озерс, глядя на остальных, тоже повел меня в наш коттедж, где мы, стоя посреди прихожей, долго целовались, а он все не решался уложить меня в постель. Потом мне надоела его застенчивость, и я сбросила платье и помогла ему раздеться. Странно, он казался мне более решительным и умелым. Не сказать, чтобы наша близость доставила мне очень уж много радости, но тогда я сделала скидку на его неопытность, надеясь наверстать упущенное позже.

Вечером мы устроили праздник с танцами под магнитофон, шашлыками из местной дичи и вином. Вечер прошел весело. Когда наконец все разошлись по коттеджам, оказалось, что Озерс переусердствовал с вином и еще чем-то очень недоволен. Когда мне надоело его тормошить и я решила спать, он сообщил, что мой отец нас обманул и бросил и теперь мы обречены всю оставшуюся жизнь провести на Жемчужине, если не отыщем здесь алмазил или минерал, который сможет его заменить. Это сообщение вызвало во мне сначала замешательство, потом — нечто вроде паники: я плакала и уж не помню, как заснула.

Утро началось с нападения на наш поселок аборигенов, которые, потревожив охранную сигнализацию, сами оказались настолько перепуганными, что бежали, побросав свои каменные ножи и зажимая руками уши. Сама я этого не видела, меня разбудил звук сирены, и когда я выглянула из коттеджа, все уже кончилось. Лишь Марс ходил вдоль ограждающей лагерь колючей проволоки, проверяя целостность системы сигнализации. В руках у него был неизменный автомат с оптическим прицелом. Чем было вызвано нападение, да и было ли это вообще нападением, мы не знали. Возможно, аборигены заходили поболтать по-соседски о том о сем, а носить с собой нож — это у них мода такая. Однако Марс настоял на общем собрании, которое решили провести во время завтрака, так что мы, женщины, принялись дожаривать мясо, которое не успели употребить вчера. Я слушала разговоры новых женщин, не таясь обсуждавших достоинства своих мужей, и вдруг подумала, что я, видимо, такая же стерва, как и они, и с Озерсом маленько поспешила, но после его ночного сообщения чувствовала свою — и всех окружающих меня людей — полную зависимость от него.