История штурмана дальнего плавания - Иосиф Тимченко

Первоначально при распределении я остановился на выборе имеемого одного места в порту Хатанга, где молодому специалисту предоставлялась квартира сразу по прибытии. Однако курсант Фролов из нашей группы, неоднократно побывавший в Арктике, был старше многих, пользовался заслуженным авторитетом, смог изменить мою точку зрения:

— Если хочешь заморозить дочурку, поезжай в порт Хатанга… — резюмировал он.

Позже, побывав в Арктике в должности капитана на т/х «Устилуг» в порту Дудинка, убедился в правоте его аргументов. Тогда при распределении в мореходке окончательно остановился на путёвке в Азовское морское пароходство. Жалеть об этом потом не пришлось.

Получив красный диплом и дарственный от училища справочник «Капитан дальнего плавания», мы разместились семьёй со своими пожитками на небольшом пассажирском судне «Василий Коларов», идущем до порта Жданов.

Как известно, на этом направлении в былые царские времена пассажирские перевозки осуществлял колёсный пароход, который причаливал в конечном пункте назначения к берегу в устье реки Кальмиус, откуда пассажиры добирались до центра города на извозчике. Исторические места, где в своё время на притоке Нальчик в начале 13 века произошло первое сражение русских и половецких войск с монголо-татарами («битва на Калке»).

Выехали мы по путёвке ММФ, не дождавшись истечения положенного месяца для отдыха, предоставляемого бывшим курсантам после завершения учёбы. Семейные обязанности и обстоятельства с учётом взаимоотношений с родственниками в Тоннельной продиктовали нам именно такой вариант.

С утренним прибытием в порт Жданов ошвартовались к деревянному пассажирскому причалу[41]. Расположившись с вещами на лавочке у входа в небольшое строение, называемое «морским вокзалом», отправился пешком к административным зданиям пароходства. Люсе, стараясь поднять настроение, при уходе с улыбкой посоветовал:

— Вот вам — заморская страна, город Махно-град, знакомьтесь, осваивайтесь. Прибыли мы сюда весьма надолго..!

Позже, когда уже работал в составе администрации Азовского пароходства, при командировках в Москву для составления графика загрузки нашего флота, приходилось неоднократно слышать от работников ММФ при встречах радостные восклицания: «О! Махновцы приехали…»[42].

А пока, оставив свою семью у «морского вокзала», прибыл в приёмную отдела кадров. Тогда это предприятие носило название «Районное Управление угле-рудовозного флота ЧМП» и перешло в разряд самостоятельного пароходства только в 1964 году, когда я уже работал в должности второго помощника, отвечая за перевозку грузов на т/х «Урицк».

Получив направление в общежитие АМП, мы сдали свои громоздкие вещи в камеру хранения на «морском вокзале» и на несколько дней поселились в общежитии. За период этого временного пребывания (жена с дочерью — в общей женской комнате, а я — в мужской) необходимо было найти в припортовом районе съёмную квартиру. Непростая задача, пришлось ходить по улицам и у всех встречных и по дворам спрашивать возможность поселения. Наконец, на несколько месяцев нас согласилась приютить одинокая домовладелица небольшой глинобитной мазанки на улочке, именуемой Азовский тупик. Условия вне всякой критики — практически спартанские. После этого я смог выйти на работу согласно направлению ММФ. Штурманского места не оказалось, только-только начали поступать суда от ЧМП в состав нашего флота. Впервые образовался самостоятельный отдел для судов загранплавания, который возглавил бывший работник КГБ, всегда хмурый и очень важный, г-н Фуныгин. На него наши выпускники смотрели с большой надеждой. Первоначально в течение 6-ти месяцев, как уже известно, необходимо было молодым специалистам отработать на должностях матросов, получая штурманские оклады. По мере приёмки судов от ЧМП наши выпускники переводились на штурманские должности.

Меня направили на ремонтирующийся п/х «Азовсталь», где капитаном был некий азовский капитан г-н Загнойко. Судно это — рудовоз польской постройки с узкой высокой средней настройкой, где проживал штурманский состав, а вверху находился капитанский мостик. В обиходе моряков эти суда назывались «горбатыми». Обычно на вопрос о месте работы следовал короткий ответ: «горбачусь на горбатом…»

Фронт работ мне был отведён достаточно простой — на подвеске за бортом с помощью кирки оббивать ржавчину и старую краску, далее суриком покрывать очищенную поверхность. За эту работу выдавались ежедневно талоны на питание в заводской столовой. К обеденному перерыву моя семья приходила к столовой, обедали все вместе. Обычно первой питалась по этим талонам дочурка Людмилка, мы с женой — потребляли остаток, благо хлеб был на столах без ограничений.

Если день у меня был занят работой, то жене доставались трудности домашнего быта и заботы о дочери, так как в детском садике места пока не оказалось. К дому нашего пребывания они постоянно добирались пешком. Жарко. Людмилка капризничает, просится на руки. Продукты к ужину в авоське. По Крановой улице идти необходимо было на крутой подъём. Переполненный маленький автобус ГАЗ довоенной модели ходил к посёлку Песчаный только перед началом рабочего дня и в конце его. Поэтому пешеходная аллейка с деревьями шелковиц вдоль портовского забора запомнилась жене навсегда.

На п/х «Азовсталь» я надолго не задержался, пригласили в отдел к г-ну Фуныгину для направления на п/х «Чистяково». Распрощавшись с капитаном Загнойко, выслушал его короткие практические наставления и пожелания для успешного освоения работы на судне загранплавания. Своеобразный, однако, этот человек, среди плавсостава была расхожей морская байка о нём. Он — единственный член партии на судне. Некий машинист пожелал вступить в члены партии, потребовались рекомендации. Он обратился по этому поводу к капитану Загнойко, когда судно уже стало на ремонт. Капитан не задержался с ответом: «Так что же ты хочешь — заполучить рекомендацию „насухую“, хотя бы бутылку поставил…». Машинист сбегал в магазин за бутылкой водки. Капитан опять проворчал: «А где же закуска?». Машинист снова ринулся на берег. Когда бутылку с водкой почти распили и уже началась морская «травля» — воспоминания различных морских забавных историй, моторист робко напомнил ему о выдаче рекомендации. Капитан Загнойко преобразился: «Какая рекомендация? Ведь ты начальство спаиваешь…». А по отзыву многих, этот азовский капитан как судоводитель был безупречным!

Я налегке с небольшим чемоданчиком выехал в порт Рени, где находился под разгрузкой пароход «Чистяково». Судно стояло на якоре в реке Дунай. С обоих бортов были ошвартованы лагом венгерские баржи, на которые плавкраном перегружалась доставленная руда — бокситы. По судну бегал озабоченный второй помощник Жуков, с трудом общавшийся со шкиперами барж на английском языке. В то время в Азовском пароходстве в большинстве своём судоводителями трудились курсовики[43], в их числе был и второй помощник. Позже он неоднократно обращался к нашим выпускникам за помощью при оформлении грузовых документов. Позже приехали на это судно ещё пятеро «седовцев», все были направлены на должности матросов. Последовательно одесский экипаж заменялся азовчанами.