Контора - Владимир Лынёв

class="p1">Алекс пробежал взглядом по вспомогательным экранам, где транслировались записи с видеокамер внешнего наблюдения. Одна из них показывала происходящее внутри ремонтного ангара. Алекс попытался увеличить изображение на весь экран, но потерпел неудачу. Умный стол откликался только на прикосновения пальцев с отпечатками полковника. Пришлось подкатить мертвое тело на стуле поближе к столу и расширить окошко камеры видеонаблюдения рукой Зикевского.

Сначала Алекс не понял, чему стал свидетелем, но чем дольше он всматривался в экран, тем страшнее ему становилось.

Ремонтный ангар наполнял холодный яркий свет мощных ультрафиолетовых ламп, обеззараживавших воздух. Все помещение было выстлано стерильной полимерной пленкой. Станки, машинные агрегаты и роботизированные манипуляторы адаптированы под медицинские нужды. Биоботы натащили с операционных массу оборудования, интегрировав его в систему сборки и ремонта.

Вскрытые герметичные пакеты с консервирующей средой внушительной горой были свалены в углу ангара. Биоботы разложили их содержимое на полимерной пленке, как кусочки мозаики на сводах купола кафедрального собора. Мазки умело ложились на полотно, олицетворявшее жуткий лик самого человечества. Часть к части. Тело к телу. Руки, ноги, туловища, головы. Всем и каждому нашлось место в физиологической скульптуре.

Тканевые лазеры и реплицирующие пульверизаторы так и мелькали над останками тел, медленно становившимися единым целым. Биоботы сшивали сосуды и нервные волокна, органы и ткани, сооружая единый организм. Некоторые из них встраивались в мозаику, чтобы обеспечить реанимационные мероприятия и стабилизировать функционирование этой извращенной биологической системы. Искусственный интеллект делал свою работу, исходя из математических алгоритмов, лишенных малейшей эмпатии. В этом и состояла его основная задача: спасать жизни любой ценой. Просто не стало этического ценза человеческого разума.

Где-то на самой границе слышимости маятник метронома щелкнул последний раз.

С трудом оторвавшись от ужасающей картины, Алекс увидел на одном из экранов приземлившийся на взлетной полосе тяжелый транспортный вертолет с гербом ГСПМ на борту.

Оставив позади кабинет полковника, Вульф бросился наружу по коридорам и переходам административного здания. На первый этаж он бежал что было мочи, взмокнув в неудобном защитном костюме, сковавшем движения. Перед ним распахнулись створки входных дверей, и Алекс выскочил на улицу, но замер на секунду, ослепнув от тусклого серого света после сумрака внутренних помещений. Когда глаза немного привыкли, Вульф отнял перчатку от лица.

Начиналась метель, и два массивных продольных винта транспортного вертолета закручивали вокруг себя снежные протуберанцы. Задний люк опустился. На взлетную полосу выбежала Орье в военной форме, призывно махая ему руками. В проеме люка Вульф заметил застывшую фигуру Пейтона, наблюдавшего за ними. Эта картина вызвала у Алекса стойкое ощущение дежавю, но понять его причину он никак не мог. Отбросив сомнения, он устремился навстречу Орье.

Сильный ветер сбивал с ног, но Алекс продвигался вперед так быстро, как только мог. Внезапно порывы ветра донесли до них приглушенный вопль десятков человеческих существ, очнувшихся от небытия. Крик походил на волчий вой, полный тоски и боли. Створки ангара сотрясались от тяжелых ударов и поползли в стороны.

– Быстрее! – крикнула Орье, схватив Вульфа за руку. – Нужно уходить отсюда!

Они бросились к вертолету, пока громоздкая туша выползала из ангара, передвигаясь на руках и ногах, вшитых в тело монстра.

– Алекс! Помоги мне! – услышал он крик Анны Галандер, но Орье не дала ему обернуться, грубо дернув вперед.

– Не вздумай смотреть назад, иначе не выберемся. Бежим! Скорее!

Они вскарабкались на борт вертолета, миновав Пейтона, завороженно смотревшего в сторону ангара. Нехотя он закрыл люк и дал команду на взлет.

Вертолет тяжело оторвался от земли и исчез в грязно-белой пелене не на шутку разыгравшейся снежной бури.

Глава 14. Извлечение

Они летели прочь от тыловой госпитальной базы, всплывшей трупом утопленника из вытесненных воспоминаний Вульфа о событиях арктической шельфовой компании. Алекс скинул громоздкий защитный костюм, оставшись в форме военного медика. Его трясло и знобило. Несмотря ни на что, постепенно ему удалось взять себя в руки.

– Что за безумие там творилось? – тихо спросила Орье, когда он немного успокоился. – Как мы могли пропустить такое при тестировании?

– Это кошмары, мучавшие меня после нейровирусной атаки, – ответил Вульф.

– Многоликий монстр из прошлого. Вы в него верите? – спокойно осведомился Пейтон.

– Я помню. Смутно. Верю ли я – что за вопрос?

– Значит, лечение прошло успешно.

– Лечение?

– Вы не замечаете разницы. Это не реальность, Алекс, а босхианское полотно, отражающее пережитый вами ужас. Любому страху нужно лицо. Образ. Икона. Языческий тотем. Жестокие боги и безжалостные монстры издревле позволяли человечеству принять свою полярную природу и жестокий мир вокруг. Миновать потерю индивидуальности по причине спятившей техники легче, чем существовать безвольным ягненком, которого в любой момент могут пустить на стейки по воле заботливого фермера. Страшно представить, что в контексте глобальных явлений твоя жизнь не стоит ровным счетом ничего. Куда лучше старый добрый монстр под кроватью. Эту методику разработал один небезызвестный нейрофизиолог, – Пейтон многозначительно посмотрел в сторону Орье. – Агрегация личности с гипнотической стабилизацией якорными паттернами.

– Вы хотите сказать… – пробормотала Орье.

– Я хочу сказать, что никогда ничего не упускаю из виду, Жюли.

Вертолет приземлился на прогалине посреди гротескного леса, подняв в воздух клубы пыли и сухой чешуи, похожей на омертвевшую кожу. Вокруг произрастали деревья всевозможных цветов и оттенков идентичной формы и высоты. Выпрыгнув из вертолета вслед за Пейтоном и Орье, Алекс почувствовал под ногами мягкую тканевую поверхность. Вертолет взмыл вверх, заложил вираж и исчез в плотной пелене пыли, как туман скрывавшей окрестности.

Вульф опустился на корточки и с любопытством потрогал землю рукой:

– Что это?

– Джут, – отозвалась Орье.

– А деревья?

– Волокна вискозы.

Расспросы прервал Пейтон:

– Да, Алекс, мы провалились в глубины хоста, потому что Банни Чок ассоциирует ковролин с сюрреалистичным узором с собственным бессознательным. Мы наполнили Контору каузальными триггерами, архетипичными объектами и когнитивными ловушками, за которые цепляется пытливый детский разум, чтобы лучше управляться с хостом во сне, а теперь, с вашего позволения, надо двигаться дальше. Глубины бессознательного опасны, но зато мы не скованы рамками раковины хоста и сможем напрямую выйти к самости сновидицы. Ведите, Орье. Мы совсем близко. Осталось протянуть руку.

Психонавты поспешили в сторону полыхавшего всеми цветами радуги леса из вискозы, чьи переплетенные волокна напоминали исполинские баобабы, выстроившиеся в геометрически правильные ряды. Пыль оседала с высокого и недосягаемого неба крупными хлопьями, как грязный снег мегаполиса вперемешку с сигаретным пеплом. При резком повороте головы деревья складывались в картины, уловить суть которых Вульф был не в состоянии.

Полузабытые и размытые воспоминания ребенка окружали психонавтов со всех сторон. Смазанные временем образы, вырванные из контекста событий. Калейдоскоп