Убийственная стрижка - Эллен Байеррум

УКУСЫ МОДЫ

От Лейси Смитсониан

ПЛОХИЕ СНИМКИ ЖИВУТ ВЕЧНО,

или

НЕСКРОМНЫЕ СНИМКИ ТОЛСТОЙ ОБНАЖЕННОЙ НАТУРЫ НА СТРАНИЦЕ 31

Если хороший снимок стоит тысячи слов, всего одна злосчастная фотография сулит беду. Если вам случится попасть в выпуск новостей, развлекающие толпу ищейки, которым не терпится сунуть нос не в свое дело, не поленятся раскопать вашу самую неудачную фотографию с водительских прав. Самые уважаемые журналы и газеты будут печатать ее бесконечно. Вы много раз пожалеете, что не умерли. Мы называем это журналистским расследованием.

Плохие снимки живут вечно. И даже если вы сделаете пластическую операцию и переделаете нос, пресса по-прежнему будет использовать старые фотографии. Как всякий приличный скаут, вы должны быть готовы к самообороне. А для этого нужно:

• Всегда иметь наготове свой хороший снимок, чтобы при случае вручить адвокату или пресс-агенту. Учтите, это вполне может предотвратить начало охоты за наиболее мерзкими фотографиями. Ленивые издатели печатают то, что имеют. Убедитесь, что снимок действительно хорош.

• Помните, что газетчики обожают компрометирующие фото, так что я настоятельно рекомендую помнить следующее правило: снимки в обнаженном виде по определению не могут быть хорошими. Убедитесь, что ничего подобного не болтается в Интернете.

• Никогда, повторяю, никогда не позволяйте фотографу присаживаться на корточки, иначе сильно об этом пожалеете. Если он вдруг встанет на колени, намереваясь запечатлеть вас в самом невыгодном ракурсе, быстренько пните его в известное и крайне чувствительное место своими элегантными синими лодочками. И когда он начнет извиваться на полу, будьте вежливы. Скажите: «Мне очень жаль. И как это получилось?»

Потом решительно уходите, не оглядываясь.

(P.S. Ни за что не позволяйте кому-нибудь запечатлеть эту встречу на пленке.)

• Поймите, умная жертва скандала всегда имеет при себе пару дорогих солнечных очков и шелковый шарф, которыми и пользуется при малейшем намеке на приближение фотографов. Темные стекла скрывают мешки под глазами, а шарф камуфлирует двойной подбородок, появившийся от пристрастия к сладкому и жирному. Во всем этом любая женщина выглядит таинственной.

• Не подумайте расслабляться в уюте собственного дома. Слышали когда-нибудь о телеобъективах? Так что никаких спортивных костюмов, фуфаек и необъятных маек с логотипами колледжа, особенно если вы временно скрываетесь от людей. Таблоиды разнесут по всему свету, что вы опускаетесь. Или что вы беременны. Выбирайте обтягивающие топы и черные слаксы, а главное, держите все занавески задернутыми.

• И наконец, желаю удачи. Вам она понадобится.

Глава 12

Для журналистского бдения во вторник Лейси нарядилась в черное платье тети Мими, дополненное изумрудным болеро с черной отделкой, фасона тридцать девятого года. Тень незабвенной Риты Хейуорт. Женственное и элегантное, платье очень шло Лейси. Кроме того, никто в вашингтонском пресс-корпусе не имел ничего, даже отдаленно напоминающего этот наряд. Сцена перед зданием федерального суда Соединенных Штатов, когда-то выстроенным Э. Барреттом Прит-тименом, граничила с фарсовой. Здесь были представители прессы, освещавшие историю Марши Робинсон, и представители прессы, освещавшие представителей прессы, освещавших историю Марши Робинсон. Всякая уважающая себя компания, включая «Фокс», Си-эн-эн, Би-би-си и телевидение Германии, выставила по периметру фургоны спутниковой связи, полностью парализовавшие возможность парковки на авеню Конституции.

Свыше двухсот репортеров, фотографов и техников встали лагерем, словно оккупационные войска, у всех трех входов в здание и на стоянке.

Лейси поблагодарила Бога за то, что пока не происходит ничего интересного. Папарацци умудрились разбить небольшие палатки на случай непогоды. Многие торчали здесь уже несколько месяцев. Лейси вдруг осознала: все истории о том, что журналисты ничего не читают, вранье. От скуки бедняги старательно читали газеты, надеясь развеять тоску.

Фотографы, газетные и телеоператоры, поскольку они, в сущности, тоже фотографы, одевались однотипно: джинсы, кроссовки, футболки, майки и простенькие ветровки. Газетчики придерживались хоть и помятых, но пиджаков, в которых требовалось являться на заседания конгресса. Какая-то дама, по-видимому, телерепортер, вездесущая блондинка с непременным «шлемом», с лошадиной физиономией — такие сходят в Вашингтоне за привлекательных особ, вырядилась в неувядающего покроя сиреневый костюм из синтетического крепа: весьма популярный среди вездесущих блондинок цвет. Молодая девушка-репортер азиатского происхождения скрутила волосы в вариант того же «шлема» и щеголяла костюмом того же фасона в красных тонах. Здесь же дежурила и симпатичная афроамериканка, телерепортер с такой же прической и в приблизительно таком же костюме цвета синего дельфиниума. Выглянув, она мгновенно скрылась в палатке. Лейси заметила, что ухоженные и цвето-скоординиро-ванные репортеры, ведущие репортажи с места событий, не жарились на солнце, как стая измученных собак. Это для шестерок!

Наступило затишье перед бурей. Камеры были наготове для того момента (возможно, еще секунд двадцать), когда появится Марша: выйдет из машины, прогарцует по ступенькам и исчезнет в здании. Остаток дня, пусть и прекрасного, пройдет в тоскливом, сводящем с ума ожидании.

Лейси подслушала, как радиорепортер диктовал по телефону начало своей статьи:

— Вряд ли Марша Робинсон собирается говорить с журналистами в первый день дачи показаний в суде, — начал он и, немного помолчав, взорвался: — Нет, черт возьми, мне больше нечего сказать! И потолковать здесь не с кем. Может, придумаете что-то сами? Или хотите, чтобы это сделал я? Пожалуйста, я готов!

Лейси сопровождал увешанный «Никонами» Тодд Хансен, фотограф «Ай», симпатичный блондин, который смотрелся бы очень органично где-нибудь в хижине лесоруба в штате Мэн, но он каким-то образом сбился с пути и очутился в округе Колумбия. Хансен был добродушен и очень высок: его рост плюс трансфокаторы с автоматической фокусировкой давали в результате отличные снимки. Кроме того, он без споров шел на любое задание, что делало его любимцем всех репортеров.

Лейси вручила ему рацию двусторонней связи:

— Звони, если услышишь, что она едет. Мне нужно кое-что проверить.

Тодд заверил, что все сделает. Надел очки, натянул на голову козырек от солнца, уселся на маленький, принесенный с собой складной стульчик, вытащил термос с кофе и «Нью-Йорктаймс».