Убийственная стрижка - Эллен Байеррум

Девушке-стажеру было поручено омерзительное, скучнейшее в мире задание: следить за домом Марши и позвонить, как только главная свидетельница покажется на крыльце.

Возможно, это и есть самое доброе дело, какое только газета могла сделать для стажера. Отвратить юных энтузиастов от бессмысленной суматошной жизни, которая именуется журналистикой в Вашингтоне.

Лейси пересекла мостовую и, не испытывая ни малейших угрызений совести, прошлась по тихим залам Национальной художественной галереи. Особенно трогали сердце работы Ренуара: детские лица цвели румянцем, более нежным, чем у сорванцов, которые возились у нее за спиной. Один пухлый малыш лет четырех громко жаловался матери:

— У меня ноги горят! Больше никуда не пойду! Зачем ты меня сюда привела?

Полдень приближался, и, поскольку о Марше не было никаких известий, Лейси рассудила, что раньше часа она не появится. Она сделала несколько звонков и проверила голосовую почту. Но все хорошее когда-нибудь кончается. Без двадцати час рация квакнула. Марша ехала в суд.

Лейси забежала в дамскую комнату, одернула юбку, напудрила нос, накрасила губы и причесалась. Если она случайно попадет под прицел камеры, нужно хотя бы прилично выглядеть.

Она вернулась к зданию суда.

Шум прокатился по толпе репортеров, едва к обочине подкатил черный лимузин. Марша выглядела хорошо отдохнувшей с приклеенной к лицу легкой безмятежной улыбкой.

Может, это валиум. Или прозак.[25]

Одета она была подчеркнуто скромно, словно паломница, в черное шелковое платье-костюм с юбкой до колена, крахмальным белым воротничком и манжетами. Наряд дополнял жемчуг и простые черные лодочки.

Удачный выбор. Десять очков. Единственное, что отсутствует, — алая буква. Может, следовало нацепить «П» — порнография?

Волосы уложены блестящим узлом на затылке. Сдержанный макияж.

Лейси услышала жужжание работающих камер, репортеры толпой ринулись к бедной Марше.

Но ту скорее всего хорошо натаскали, поскольку она не взглянула на журналистов и не помахала им рукой. Вполне разумно, хотя для воскресного выпуска Лейси вычтет у нее очки за недостаточную приветливость. Кажется, она обещала Маку написать статью именно в таком духе. Впрочем, она может и изменить концепцию.

А пока Лейси сосредоточилась на единственной цели: подобраться поближе к Марше, чтобы задать вопрос. На ее стороне был многолетний опыт работы локтями. И кроме того, она была маленькой и проворной. Лейси бодро ринулась в крохотное пространство, неожиданно образовавшееся рядом с главной свидетельницей. Маршу окружали камеры, микрофоны и люди, оравшие ей в лицо вопросы, которых она словно не слышала.

Должно быть, именно так чувствует себя тот, кому предстоит стать блюдом на пиру каннибалов.

Лейси пришлось почти кричать, хотя она была совсем близко. Но зато она не лаяла, как остальная стая.

— Марша, когда вы в последний раз видели Энджи и почему отменили свой визит к ней? Помните?

Лейси надеялась, что имени Энджи окажется достаточно, чтобы подстегнуть память Марши. Она не собиралась бросать на растерзание волчьей стае еще и фамилию. Пусть сами подумают. Если захотят.

Растерявшаяся Марша уставилась на Лейси. Сотни микрофонов нацелились на них. Зажужжали камеры. Марша потеряла самообладание.

— Энджи? П-простите. Я не думала… не знала, что она покончит с собой! Я не хотела…

— Без комментариев! Дайте дорогу, пожалуйста! Мисс Робинсон нечего сказать.

Адвокат Марши, потный толстяк с седеющими прилизанными волосами, резанул Лсйси злобным взглядом и потащил клиентку к двери, не обращая внимания на напиравшую толпу.

Реакция Марши наэлектризовала репортеров. Едва было произнесено имя Энджи, как они словно с цепи сорвались. Лейси услышала фразу:

— Эй-би-си только сейчас узнало, что Марша Робинсон должна дать показания о таинственной женщине, известной только как Энджи: возможно, еще одной участнице разрастающегося скандала с вовлечением в порнографию служащих конгресса…

Кто-то еще охнул:

— О Господи, она сказала «покончит с собой»?

Репортер Си-би-эс поспешно диктовал в трубку:

— Некая женщина, по всей вероятности, служащая конгресса, известная пока под именем Энджи, — новое звено в истории с порнографией и коррупцией, затронувшей Капитолийский холм и Белый дом…

Лейси спокойно удалилась в сопровождении Тодда Хансена. На ее лице сияла улыбка Джоконды. Пара наиболее смышленых телерспортеров рысью помчалась следом.

— Погодите! Кто эта Энджи и кто вы?

Лейси подняла свое журналистское удостоверение:

— «Ай-стрит обсервер». Делайте свое домашнее задание, — коротко бросила она.

Старый густобровый волк уже поджидал ее в отделе новостей.

— Смитсониан, — прогудел он, поманив ее пальцем в свой офис. Церемонно нажал на кнопку пульта, и на экране возник повтор получасового выпуска новостей. Вот она, Лейси, задающая свой вопрос, ошеломленное лицо Марши и горящие глаза телсведущей. Та обещала рассказывать о дальнейшем развитии событий. Далее следовали выпуски других компаний, показавших Лейси и Маршу в других ракурсах. И все обещали, что первыми раздобудут информацию о таинственной Энджи.

Лейси показалось, что сама она выглядела совсем неплохо. И камера вовсе не добавляла десять фунтов, как все уверяли! Не больше пяти. Впрочем, может, так кажется на фоне сдобной Марши. Черное с изумрудным платье очень хорошо смотрелось на экране. Тетя Мими гордилась бы!

Все три телекомпании неохотно выдали в эфир, что именно журналистка из вашингтонской «Ай-стрит обсервер» спровоцировала поразительное откровение Марши. Правда, точного смысла откровения никто не уловил, тем не менее это было лучше, чем ничего. И вышеупомянутая Смитсониан должна убедить «Ай» поделиться.

Две телекомпании уже связались с Маком, пытаясь договориться о выступлении Лейси в утреннем воскресном выпуске новостей. А когда Мак упомянул о том, что Лейси — автор популярной колонки «Преступления против моды», появлявшейся в газете каждую пятницу, они пообещали перезвонить.

— Не питай особых надежд, — посоветовала Лейси.

Дверь распахнулась, и в офис шагнул Питер Джонсон. Тридцать девять лет, не женат, асексуален и, возможно, полностью лишен гормонов. Лицо напряжено, губы сжаты в тонкую линию. Поправив огромные совиные очки, он с яростью уставился на Лейси. Считавшийся в редакции большим модником, сегодня Джонсон умудрился натянуть широкие штаны цвета хаки, синюю рубашку и кричаще-желтый галстук с узором в виде оливок. Где-то поблизости от его стола висел помятый синий пиджак спортивного покроя. Питер, очевидно, кипел от возмущения, но продолжал стоять на месте, сжав кулаки. Скорее всего выжидал, пока Мак начнет первым. Тот молчал.