Мои воспоминания о войне. Первая мировая война в записках германского полководца. 1914-1918 - Эрих Людендорф

Для реализации «программы Гинденбурга» требовалось конечно же немало времени, уже ее обнародование породило известное беспокойство в обществе, которое только мешало. Приходилось часто преодолевать и естественные межведомственные разногласия и барьеры.

Кроме того, программу предварительно подвергли скрупулезной проверке и кое-что подсократили. Постепенно мы пришли к выводу, что без численного ослабления сухопутных войск и военно-морских сил не собрать нужное для производства количество рабочих рук. Позднее стали раздаваться голоса, называвшие всю «программу Гинденбурга» глубоко ошибочной. Слов нет, плавный перевод мирной промышленности на военные рельсы, соответствующий величине стоявших перед ней задач, подготовленный еще в преддверии вооруженного конфликта и планомерно осуществлявшийся в первые два года войны, был бы предпочтительнее внезапного и резкого увеличения объемов военного производства. Однако, несмотря на отсутствие идеальных условий, главному командованию нужно было действовать. Вечная история: сначала критики – очень часто голословно – обвиняют в пассивности, но стоит только кое-что предпринять, как тут же поднимается невероятная шумиха: ведь теперь у хулителей есть к чему придраться. Не всегда, правда, упреки бывают абсолютно беспочвенными. Задним числом всегда виднее. Но все-таки тяжелейшая по последствиям ошибка – сидеть сложа руки и ничего не делать. Это хуже, чем допустить ошибку, что-то предпринимая. На самом деле «программа Гинденбурга» стала подлинным руководством к действию. Она принесла больше пользы, чем любой обширный план, не подлежавший нашему контролю и находившийся вне сферы нашего практического влияния.

В конце концов промышленность заработала как надо. Благодаря усилиям управления вооружений и боеприпасов, ранее сформированного на базе полевых оружейных мастерских, «программа Гинденбурга» блестяще доказала свою полезность.

Индустриальное сообщество Германии горячо поддержало военное руководство. Вечная им слава. И у них было такое же право получить за поставки войскам деньги из государственной казны, какое имели рабочие, требовавшие за свой труд высокую оплату. У нас не было никаких своекорыстных помыслов, мы всегда имели в виду только благополучие солдат. Доход, превышающий разумные пределы, отвергался как недостойный истинного немецкого патриота. Я глубоко сожалел, что нам не удалось полностью искоренить подобные отрицательные явления в нашем обществе, которые отражались на моральном состоянии войск и населения. Я часто пытался с этим бороться; наживающийся на войне – негодяй, своим разлагающим влиянием причинявший Германии огромный вред.

Потребности армии были обеспечены, и их хватило бы надолго, а вот население во многом очень нуждалось. Трудно было приобрести предметы одежды, обувь; цены росли с ужасающей быстротой, неслыханно удорожая жизнь и способствуя возникновению недовольства и беспорядков в обществе. С тревогой взирал я на происходящее. Главное командование, озабоченное проблемами продолжения войны, не могло безучастно смотреть на это и неоднократно обращалось к правительству с просьбой принять необходимые меры, однако без ощутимых результатов.

Для заготовки отдельных видов сырья создавались самостоятельные компании. Насколько они были действительно необходимы, судить мне трудно. Однако факт остается фактом: они воспринимались большинством немцев с крайней неприязнью.

Основой функционирования экономики в Германии являлись ее железные дороги, а их успешная деятельность, в свою очередь, во многом зависела от состояния локомотивного и вагонного парка, квалификации обслуживающего персонала и от бесперебойного снабжения углем. Персонала и материалов явно не хватало, паровозы сильно износились. Положение несколько выправилось, когда ряд заводов возобновил выпуск локомотивов и железнодорожных вагонов. ОКХ, хотя и не очень охотно, помогало министерству общественных работ, отпуская из армии специалистов и тем самым ослабляя ее ряды. Но делать было нечего, железнодорожные перевозки имели стратегическое значение.

Нещадно эксплуатировали наш локомотивно-вагонный парк и наши союзники. По железным дорогам Австро-Венгрии курсировали сотни немецких паровозов и десятки тысяч немецких вагонов. Болгария и Турция заимствовали у нас не только всевозможное железнодорожное оборудование, но множество специалистов различного профиля. Растянутые железнодорожные системы на оккупированных территориях требовали целую армию железнодорожных служащих и массу всякого имущества.

ОКХ внесло в правительство ряд предложений по налаживанию в Германии и занятых областях ритмичной и бесперебойной работы железнодорожного транспорта. Об огромных трудностях в этой сфере свидетельствует тот факт, что из-за нехватки угля днями простаивали заводы по производству столь нужных на войне пороха и взрывчатых веществ.

Серьезные проблемы с передвижением грузов и людей возникали также из-за того, что судоходство по рекам и каналам не имело единого руководства и не получало требуемой поддержки. Пришлось наверстывать упущенное и создавать особое управление речного пароходства. По моей просьбе адмиралтейство помогло нам соответствующими специалистами.

Уголь и железо – фундамент всякой военной промышленности, и того и другого у нас было в достатке. В нашем распоряжении находились: железорудные бассейны Лонгви и Брие, Бельгийский угольный бассейн, часть угольных копей Северной Франции и Польши. За уголь и железо мы приобретали в нейтральных странах, помимо прочего, лошадей, продовольствие и деньги для пополнения наших валютных резервов. Уголь и железо являлись мощным инструментом ведения войны!

Зимой 1916/17 г. в Германии случились перебои со снабжением углем. Ситуация отрицательно влияла на настроение людей и требовала принятия срочных мер. И мне было очень нелегко в мае и июне 1917 г., в самый разгар большого наступления противника на Западе, связанного со значительными потерями в живой силе, откомандировать с фронта на добычу угля 50 тысяч человек и тем самым ослабить наши войска. ОКХ пришлось пойти на это, чтобы иметь на родине крепкий тыл для ведения войны на чужой территории. Откомандированные солдаты в строй так и не вернулись, а производительность труда еще снизилась. Это была довольно чувствительная утрата.

Железа было несравненно меньше, чем каменного угля. Стоило немалых трудов выплавить достаточно стали, особенно твердых легированных сортов. В больших количествах железную руду доставляли из Швеции, но использовались различные руды и из Закавказья.

Помимо каменного угля, чугуна и стали для продолжения войны требовалось моторное топливо для подводных лодок, автомобилей и аэропланов, а также смазочные масла. Здесь мы находились в полной зависимости от Австро-Венгрии и Румынии. Но Австро-Венгрия не располагала сырой нефтью в нужном объеме, все попытки увеличить ее добычу не дали желаемых результатов; и румынские поставки нефти не снимали проблему с горючими материалами. Их нехватка серьезно осложняла жизнь как на фронте, так и в самой Германии. Страна не получала достаточно керосина, и наши граждане были вынуждены коротать долгие зимние вечера в темноте, что тяжело отражалось на настроении людей. Однако народ не роптал, не выражал открыто своего недовольства – поведение характерное для немцев.

Материал для строительства окопов в условиях позиционной войны – древесину и камень – заготавливали на месте, т. е. на занятых территориях, но кое-что поступало и из Германии.

Что касается вообще сырья, то я занимался лишь коренными вопросами. Тем не менее всякий раз приходилось глубоко вникать в суть проблемы, быть постоянно в курсе дела, чтобы в каждом случае принимать правильные решения.

Всевозможное исходное сырье мы старались заготавливать в занятых нашими войсками областях, что обуславливалось самим характером войны. Путем четкой организации заготовок нам многое удалось сделать. Безусловно, это причиняло местному населению лишние страдания, но иными средствами обойтись было нельзя.

В обеспечение германских вооруженных сил необходимыми материалами внесли свою весомую лепту и немецкие ученые, низкий поклон и большое спасибо им за это.

Поведение солдат на поле боя и их настроение во многом зависит от степени обеспеченности их довольствием, и оно вместе с возможностью повидать родных во время краткосрочного отпуска стоит на первом месте. Поэтому вопросам снабжения войсковых частей всеми видами положенного рациона я всегда уделял самое пристальное внимание.

Настроение гражданского населения Германии также было теснейшим образом связано с проблемами питания. Люди не получали того количества белков и жиров, которое необходимо для сохранения физических и духовных сил. У значительной части немецких граждан заметно снизился порог физической и психической сопротивляемости внешним влияниям, прежде всего вражеской пропаганды, усиливая извечно существовавшие у многих немцев пацифистские взгляды. Впервые летом 1917 г., глубоко вникнув в данную проблему, я был по-настоящему напуган. Именно здесь обозначилось наше наиболее слабое звено. Исправить ситуацию можно было только улучшив снабжение населения продовольствием.