Эмма - Джейн Остeн

— Он обязан приехать, — сказала Эмма. — Пускай хоть на два дня — обязан, и как-то трудно себе представить, чтобы взрослый молодой человек не властен был распоряжаться собою даже в столь скромной мере. Я понимаю, молоденькую женщину, попади она в дурные руки, немудрено мелочным тиранством удерживать вдали от тех, с которыми ей хочется быть, но чтобы молодого мужчину держали в такой узде, что ему нельзя, при желании, на недельку наведаться к родному отцу, — это невероятно.

— Надобно сперва побывать в Энскуме да разобраться, каковы там порядки, а уж после решать, что ему можно, а что нельзя, — возразила миссис Уэстон. — Вероятно, подобную осторожность следует соблюдать всякий раз, когда мы беремся судить о поведении отдельного лица или же семейства, и уж тем более нельзя исходить из общих правил, составляя суждение об Энскуме, — там все подчиняется ей, а для нее законы не писаны.

— Да ведь она обожает племянника, души в нем не чает. Сколько я себе представляю, для особы вроде миссис Черчилл естественно было бы, ничем не поступаясь ради мужа, которому она обязана всем на свете — помыкая им, как ей взбредет на ум, сплошь да рядом, — идти в то же время на поводу у племянника, которому она не обязана решительно ничем.

— Голубчик Эмма, вам ли с вашим добрым нравом разгадывать чей-то вздорный иль устанавливать для него правила — пусть его следует своим правилам. Не сомневаюсь, что к голосу племянника прислушиваются подчас с большим вниманием, но очень может быть, что ему невозможно знать наперед, когда выдастся такой час.

Эмма выслушала и заметила холодно:

— Все равно, что ни говорите, а он должен приехать.

— Он может иметь огромное влияние в одних вопросах и ничтожное — в других, а вопрос, ехать ли ему к нам, скорей всего, относится как раз к числу тех, в которых миссис Черчилл недоступна его влиянию.

Глава 15

Вскоре мистер Вудхаус уже готов был пить чай, а откушав чаю, был совершенно готов ехать домой, и три его собеседницы наперебой старались отвлечь его внимание от часовой стрелки, покуда к ним не присоединятся остальные мужчины. Мистер Уэстон, человек словоохотливый, общительный, был не охотник торопить минуту расставанья, но наконец к обществу в гостиной прибыло-таки пополнение. Одним из первых, и в наилучшем расположении духа, вошел мистер Элтон. Миссис Уэстон с Эммою сидели на софе. Он сразу направился к ним и, не дожидаясь приглашения, уселся между ними.

Эмма, также в приятном настроении, освежась увлекательными спекуляциями о видах на приезд мистера Фрэнка Черчилла, не прочь была сменить гнев на милость, предав забвению недавние его оплошности, и, когда он первым делом заговорил о Гарриет, она приготовилась слушать с самою приветливой улыбкой.

Он объявил, что до крайности озабочен состоянием ее приятельницы — ее милого, доброго, прелестного друга. Что слышно? Не поступило ли новых известий за то время, покуда они в Рэндалсе? Он очень беспокоится — он должен признаться, что природа ее недуга внушает ему серьезные опасения. И так далее, в том же похвальном ключе, не слишком прислушиваясь к тому, что ему говорят в ответ, но столь уместно встревоженный зловещими свойствами тяжелой ангины, что Эмма не судила его строго.

Но вот речи его приняли несколько странное направление; не столько из-за Гарриет, почудилось вдруг, боится он, как бы ангина не оказалась тяжелой, сколько из-за нее самой; не то ему страшно, что в горло Гарриет может проникнуть инфекция, а скорее то, что инфекция может передаться ей. Он с жаром уговаривал ее до поры до времени не входить больше в комнату больной — обещать ему, что она не станет подвергать себя такому риску, пока он не повидает мистера Перри и не узнает его мнение, и, как ни старалась Эмма обратить разговор в шутку и вернуть его в должное русло, преувеличенной заботе мистера Элтона о ее персоне не видно было конца. Она начинала терять терпение. Похоже было — что греха таить, — он в самом деле тщился показать, будто влюблен в нее, а не в Гарриет; презренное, гнусное непостоянство, ежели так!.. Эмме стоило труда сохранять хладнокровие. Ища союзницы, он воззвал к миссис Уэстон: не окажет ли она ему поддержки? Не присоединит ли свой голос к его увещаниям, что мисс Вудхаус не следует бывать у миссис Годдард, покуда не подтвердится, что болезнь мисс Смит не заразительна? Мисс Вудхаус должна обещать это, иначе он не успокоится, — не употребит ли миссис Уэстон свое влияние в помощь ему?

— Столько заботы о других, — продолжал он, — и такое небрежение к себе! Желать, чтобы я нынче остался дома лечиться от простуды, а себя подвергать опасности заразиться гнилою ангиной! Где же справедливость, миссис Уэстон? Будьте нам судьею. Не вправе ли я попенять ей за это? Полагаюсь на любезную помощь вашу и поддержку.

Эмма видела, что миссис Уэстон удивлена — и весьма, должно быть, — обращением, в коем он каждым словом, всею манерою своей, присваивал право принимать в ней первостепенное участие; сама она, оскорбленная, возмущенная до глубины души, не находила слов для достойного ответа. Она лишь смерила его взглядом — но таким взглядом, который, думалось ей, должен привести его в чувство, — а затем, встав с софы, пересела к сестре и уж более не удостаивала его вниманием.

Узнать, как принял мистер Элтон этот безмолвный выговор, она не успела, ибо тотчас вслед за тем произошло новое событие: мистер Джон Найтли, выйдя проверить, какова погода, воротился и объявил во всеуслышание, что на дворе валит снег, все кругом занесло и сильно метет и, обращаясь к мистеру Вудхаусу, заключил:

— Куда как браво открываете вы зимний сезон, сэр! Для кучера и лошадей ваших будет внове прокладывать дорогу сквозь снежный буран.

Бедный мистер Вудхаус онемел, пораженный ужасом, зато все прочие дружно заговорили — одних это удивило, других не удивило; одни задавали вопросы, другие бодрились. Миссис Уэстон и Эмма изо всех сил старались успокоить мистера Вудхауса и отвлечь его внимание от зятя, который, с торжеством и изрядной бесчувственностью, продолжал:

— Я был в восхищении, сэр, — говорил он, — когда вы отважно пустились в путь по такой погоде, хотя не могли не видеть, что очень скоро пойдет снег. Всякому ясно было, что снега не миновать. Я восхищен вашею твердостью и не вижу причин сомневаться, что мы превосходно доедем до дому. Едва ли за час-другой дорогу окончательно завалит снегом, да и на то у нас две кареты — перевернет ветром одну в открытом поле, так неподалеку будет другая. Глядишь, к полуночи и доберемся до Хартфилда в полной сохранности.

Мистер Уэстон, тоже по-своему торжествуя, признался, что уже некоторое время знает про снегопад, но помалкивал из опасения, как бы мистер Вудхаус не всполошился и не заспешил домой. Но говорить, что такой снег помешает им доехать, можно разве что в шутку — увы, они могут ехать без всяких опасений. Он пожалел, что дорогу не завалило снегом — уж тогда-то он бы оставил гостей в Рэндалсе, — и изъявил простодушную уверенность, что всем им нашлось бы место, призвав жену подтвердить, что, слегка пораскинув умом, можно было бы всех их прекрасно устроить на ночь, от чего она несколько смешалась, зная, что в доме есть только две свободные комнаты.