Портрет дамы - Диана Стаккарт

— Изумительно! У меня будет маскарадный костюм, придуманный самим Леонардо Флорентинцем! Мне не терпится увидеть эти эскизы!

— Не сомневаюсь, что вам они понравятся. А теперь, могу я попросить вас о милости?

Леонардо не составило труда придумать предлог, чтобы поговорить со мной наедине. Улыбнувшись, он продолжил:

— Не будете ли вы столь любезны разрешить Дельфине прогуляться до моей мастерской? Уверен, что она захочет передать от себя весточку своей семье.

— Разумеется, — согласилась графиня, царственно кивнув головой и беря Пио на руки. — Но умоляю, не задерживайте ее слишком долго, потому что я буду скучать без нее.

Я быстро сделала реверанс Катерине и последовала за учителем. Пока мы шли по коридорам, я с некоторым страхом задавалась вопросом, что означает его мрачное выражение лица. Не станет же он меня винить в том, что произошло, не выслушав оправданий!

Пока мы пересекали двор, он не произнес ни слова. И только когда мы достигли заветной лавочки, где нас никто не мог подслушать, за исключением редких прохожих, он нарушил молчание.

— Скверная история, мальчик мой, — сказал он, тряхнув головой. — Прежде всего, должен признаться, я знал об этом нападении. Вчера вечером я случайно проходил мимо хирурга и одного из его друзей и слышал, как он рассказывал о своем последнем пациенте. Конечно, он понятия не имел, что речь идет о моем подмастерье. Он утверждал, что с тобой все в порядке, поэтому я решил, что могу подождать до утра с визитом. А теперь я узнаю, что и капитан стражи в этом замешан…

Он замолчал и глубоко вздохнул, словно человек, изо всех сил старающийся справиться с волнением. Наконец он продолжил:

— Я хочу услышать от тебя, как все произошло.

С растущим беспокойством — хотя я не вполне отдавала себе отчет в его причине — я пересказала ему события того утра, включая то ужасное происшествие возле конюшен, заверив, что моя рана почти не болит и, по всей вероятности, заживет очень скоро… а также, что именно благодаря помощи Грегорио я осталась в живых.

К моему удивлению, мои слова его нисколько не успокоили, наоборот, он помрачнел еще больше. И все-таки его ответ стал для меня полной неожиданностью.

— Это моя вина, — безо всякого выражения сказал он. — Я должен был понимать, что подвергаю твою жизнь опасности, посылая к графине. Мы должны покончить с этой затеей с переодеванием до того, как произойдет следующее покушение.

— Следующее покушение? — озадаченно повторила я. — Учитель, что вы хотите этим сказать? Это была всего лишь случайность.

— Боюсь, что ты ошибаешься, мой мальчик. Существует большая вероятность, что это нападение было спланировано.

Когда я уставилась на него в замешательстве, он пояснил:

— Я разговаривал с конюхом этим утром. Он утверждает, что раньше ничего подобного не случалось. Собаки могли облаять прохожих или даже укусить за ногу, но никогда не кидались на людей подобным образом. И я узнал кое-что еще.

Оглянувшись по сторонам, чтобы убедиться, что его никто не слышит, он понизил голос:

— Одна из собак была найдена мертвой в тот день, когда Лидия покончила с собой. Конюх показал мне место, где ее нашли, недалеко от главной конюшни.

Я кивнула, вспомнив свой разговор с разносчиком в день смерти Лидии и его замечание по поводу ужасного запаха. Несомненно, источником запаха была собака, о которой говорил конюх.

— Решив, что странных совпадений становится слишком много, я обыскал этот участок, надеясь обнаружить что-нибудь, что могло бы прояснить причину неожиданной смерти животного, — продолжил он. — По правде говоря, я ожидал, что потрачу время впустую, но мне повезло. За поленницей я нашел маленький глиняный кувшин, похожий на тот, что валялся возле тела Лидии. Внутри оставалось немного жидкости, и, судя по резкому запаху, это было вино, и оно также было отравлено.

Я нахмурилась.

— Признаюсь, учитель, что вы привели меня в замешательство. Очевидно, что кто-то намеренно отравил первую собаку, но какое отношение это имеет к тому псу, что напал на меня и Пио?

— Я предполагаю, что кто-то испытывал на собаках это зелье, чтобы узнать, какое количество является смертельным. Слишком много — и собака умирает. Но если порция небольшая, то, возможно, яд, попадая в организм, не убивает, а приводит к болезненному возбуждению. И если собаку что-то выводит из себя — например, проходящая мимо чужая собака, — то это возбуждение превращается в безумие.

Я невольно вздрогнула. Расскажи мне кто-то другой о возможности существования подобного дьявольского заговора, я бы отмахнулась от него, сочтя все это бреднями. Но объяснения учителя заставили этот план выглядеть не только правдоподобным, но и весьма вероятным. И все же я не могла понять, зачем кому-то понадобилось убивать меня, точнее — горничную Дельфину?

Когда я спросила об этом Леонардо, он пожал плечами.

— Меня это тоже беспокоит. За время своего пребывания при дворе — а это всего лишь один день — ты не мог узнать ничего такого, за что тебя могли бы убить. Поэтому, вполне вероятно, что предполагаемой жертвой должен был стать вовсе не ты.

— Но кто…

— Вспомни, что атаку спровоцировало появление Пио. Никто не мог знать, что в этот день с ним будешь гулять именно ты.

Я с тревогой уставилась на него, где-то в уголке моего мозга забрезжило понимание. Он кивнул и продолжил:

— Только один человек мог прогуливать его по двору, и этим человеком была его хозяйка. Я боюсь, что этот грязный план был направлен именно против графини.

Это заявление упало между нами, словно бетонная стена. Я пыталась осмыслить услышанное. Если кто-то замыслил убить Катерину, почему погибли другие женщины? Может быть, они узнали об этом плане и собирались предупредить Катерину, поэтому убийца был вынужден избавиться от них? Или, возможно, они участвовали в заговоре и расстались с жизнью из чувства вины?

И все-таки, что-то мне подсказывало, что мы на ложном пути. Я не могла ни найти причину, по которой кто-либо желал бы смерти графине, ни предположить, кем мог быть этот человек. Единственным человеком, который вызывал у меня подозрения, был Грегорио, так как его отношения с Катериной, казалось, были чем-то большим, нежели просто дружба.

Я встряхнула головой. Мы словно пытались склеить сломанную глиняную модель и обнаружили, что несколько осколков пропали. Как бы мы ни старались, мы не восстановим статуэтку, пока не найдем пропавшие куски.

— Простите, учитель, но боюсь, вы меня не убедили, — в конце концов проговорила я. — Мы слишком многого не знаем, а вы сами говорили мне однажды, что нельзя выстраивать теорию, не обладая достаточным количеством фактов.

Его лицо прояснилось в первый раз за то время, что мы сидели на скамейке.

— Мой мальчик, ты снова используешь мои слова против меня, — сказал он, рассмеявшись. — Боюсь, что я слишком хорошо тебя обучил. Ты хочешь сказать, что желаешь и дальше продолжать этот маскарад?

— Да, — твердо сказала я, кивнув в подтверждение своих слов. — Но мне нужно еще кое-что вам рассказать. Я узнал нечто прошлым вечером, и это может оказаться важным.

Я рассказала о предложении графини заняться предсказаниями, и о том, как я случайно вытянула те же четыре карты, которые имели непосредственное отношение к этому делу… и это несмотря на то, что я не успела подкинуть изготовленные учителем копии в колоду. Я также поведала, что при виде них она испугалась до такой степени, что положила конец этому развлечению, даже не объяснив мне значение карт.

— Да, реакция очень странная, — согласился он, когда я закончила, — но то, что ты вытянула именно эти карты, скорее всего, не более чем простая случайность. Если, конечно, у нее не было причин желать, чтобы ты выбрала их. Возможно, графиня умнее, чем мы думаем, и ей удалось с помощью какой-то уловки повлиять на твой выбор?

Я задумалась на мгновение и покачала головой.

— Не думаю, учитель. Уверена, что это действительно было случайностью и графиня не притворялась. Кроме того, как она могла знать, что я видела эти карты прежде и знаю, что они были у Беланки в день ее смерти?

— Ты должен попробовать еще раз, — сказал Леонардо, — кажется, хотя бы эта часть нашего плана приносит плоды. Может быть, если ты будешь раз за разом вытягивать эти карты, она намекнет, что они означают.

Я кивнула в знак согласия, испытывая облегчение, поскольку было очевидно, что я продолжу играть свою роль. Я рассказала, что произошло позднее тем вечером, когда графиня осталась одна в комнате.

— А вот это куда важнее, — ответил он, нахмурившись, — ведь она не знала, что за ней наблюдают. Похоже, она действительно верит в правдивость своих предсказаний.

— Но может быть, у нее все-таки есть способности, которых лишены другие люди? — осторожно предположила я, чем вызвала у него смех.