Календарь ма(й)я - Виктория Ледерман

Костер постепенно приближался, его пламя становилось все ярче. С левой стороны уже можно было различить лес, в котором прятался палаточный лагерь волонтеров. По всей вероятности, раскоп находился прямо по курсу и до него оставалось не больше двухсот метров. Глеб вытащил из кармана телефон.

– Осталось семь минут, – тревожно сообщил он. – Юрок, надо поднажать.

Юрасик сделал глубокий вдох и побежал. Это не было похоже на бег олимпийского чемпиона, но он очень старался. Он не мог допустить, чтобы бабушка, мама и папа навсегда остались втроем. Лена и Глеб в два счета догнали его и побежали рядом.

– Глеб, беги вперед, – прохрипел изнемогающий Юрасик. – Тебе нужно время, чтобы начертить.

– А вы? – оглянулся на них Глеб.

– Мы успеем, догоним, – сказала Лена и, видя, что он медлит, закричала на всю округу: – Беги, тебе говорят! Беги!

Глеб сорвался с места и понесся к чернеющему впереди раскопу, не слыша больше ничего, кроме свиста ветра в ушах. Он уже вышел на финишную прямую, и, даже если бы древнюю стену сторожил целый отряд добровольцев, его это не остановило бы. Показался край квадратной ямы. Глеб в три прыжка преодолел оставшееся расстояние, но оступился в темноте и кубарем скатился вниз, сильно ударившись обо что-то коленом. Боль пронзила его до самого затылка, он мимолетно подумал, что у него, скорее всего, треснула кость. Но сейчас это было не важно. В эту минуту ничего не было важно – только добраться до цели. Глеб поднялся и поковылял вперед, на ходу вынимая из кармана телефон и ключи с брелоком. Вот и древняя стена. Черная и мрачная. Глебу показалось, что она презрительно наблюдает за ним в темноте и усмехается, как бы говоря: «Ну, давай-давай, крутись, вертись, из кожи вон выпрыгивай! Все равно у тебя ничего не выйдет! Ты никогда не вернешься в свое время! Ты получил по заслугам, и теперь останешься здесь навсегда».

– Не надо, не делай этого, – умоляюще прошептал Глеб, дотронувшись до холодного камня. – Я больше никогда не посмеюсь ни над какой древностью. Отпусти нас домой. Пожалуйста!

Подсветив себе телефоном, Глеб вытер ладонью место рядом с последним иероглифом и оглянулся. Ребят не было. Со стороны леса доносился звук включенного радио, играла веселая музыка. Глеб сжал в руке брелок и старательно нацарапал на камне: «23.05.2013». Вышло немного криво и не совсем похоже на прежнюю надпись, но он надеялся, что это не важно. Он снова нетерпеливо оглянулся. Ну где же друзья? Как он может поставить последнюю черту без них?

– Ну же, – в отчаянии прошептал Глеб. – Ну же, скорее!

Он взглянул на экран телефона. Двадцать три часа пятьдесят девять минут. Музыка смолкла.

– Передаем сигналы точного времени, – отчетливо произнес мужской голос. Глеба бросило в жар. У них на кухне в радиоприемнике была настроена именно эта станция, и он прекрасно знал продолжение. Сейчас прозвучат шесть сигналов и наступит следующий час. Значит, времени совсем не осталось. Глеб коснулся брелоком стены над последним иероглифом, напряженно вглядываясь в темноту. Ну появитесь вы уже! Последние секунды! Раздался первый сигнал, второй, третий… Надо чертить. Сейчас или никогда. Четвертый сигнал. И в это мгновение Глеб с облегчением заметил на краю раскопа силуэты друзей. Успели!

– Прыгайте быстрее! – закричал он, уже не глядя на них. Пятый сигнал. Глеб поспешно прочертил над символом короткую горизонтальную линию. Шестой сигнал. Последнее, что он успел услышать, был голос из радио:

– В столице – полночь.

23 мая 2013, четверг

Глеб открыл глаза и уставился в светлое окно. Утро. Только какого дня? Получилось или нет? Он дома, в своей постели. Но это ничего не доказывает. Он и так каждое утро просыпается в своей постели. Коленка не болит, как будто он не ударился ею о камень вчера, и это тоже ничего не значит. Так они вернулись или нет? Сработал ли план Дениса?

Глеб полежал немного, невольно прислушиваясь к болтающему радио. Жаль, что оно работает. Как бы не сказали, какое сегодня число. Если ничего не вышло, пусть он об этом узнает как можно позже. Не сейчас. А пока он поваляется и помечтает, что все в порядке, что на самом деле не было этого долгого путешествия назад и ему просто приснился кошмарный сон.

Минут через десять Глебу надоело лежать. Он выбрался из постели и отправился в ванную, стараясь не смотреть по сторонам, чтобы подольше пребывать в счастливом неведении. Взяв зубную щетку, он машинально взглянул в зеркало и застыл с поднятой рукой. Из зеркала на него смотрел взлохмаченный мальчишка с ободранной щекой. Глеб в тупом оцепенении ощупал болячку. Где-то он ее уже видел. Ну да, в этом же зеркале. Восемнадцать дней назад.

Из его горла вырвался дикий вопль. Это был победный крик Тарзана, в одиночку разметавшего стадо бегемотов. Получилось! Они вернулись! Они это сделали! Глеб швырнул зубную щетку в раковину и понесся в комнату, трубя как африканский слон. Ему хотелось орать во все горло, скакать и кувыркаться через голову. Заслышав скрежет ключа в замке, Глеб с радостным криком метнулся в прихожую и повис на шее у остолбеневшего отца.

– Пап, где ты был?

– Бегал, где же еще. Ты же видишь, я в спортивной форме.

– А почему меня не взял?

– Глеб, что с тобой? Ты уже два месяца как перестал со мной бегать.

– Ну а теперь снова начну! Завтра пойдем вместе!

Глеб весело поскакал на кухню. Отец проводил его ошеломленным взглядом. Он давно не видел сына таким счастливым и не понимал причину его бурного веселья.

– Так, Глеб, вот тебе триста рублей, – сказал отец после завтрака. – Купишь себе хлеба, колбасы и бутылку воды.

– Зачем? – удивился Глеб, собирая учебники в школьную сумку.

– Как зачем? Сделаешь бутерброды, возьмешь с собой.

– Куда, в школу? Я там обедаю.

– Да не в школу, а на экскурсию. Вы же сегодня едете в Анапу.

– Куда? – поразился Глеб.

– Ты себя хорошо чувствуешь? – подозрительно посмотрел на него отец. – Что-то ты странный сегодня. Ты забыл, что вы едете в Анапу в музей?

Глеб сунул очередной учебник мимо сумки и ошалело посмотрел на отца.

– А какое сегодня число?

– С утра было двадцать третье, – сказал отец и ушел на работу. Глеб оставил сумку и в волнении заходил по комнате. Почему снова наступило двадцать третье мая? Ведь Денис сказал, что нормальный календарь продолжится именно с того момента, когда остановился. Значит, они должны были вернуться двадцать четвертого. Или он неправильно понял Дениса? А может быть, ничего страшного? Какая разница – двадцать третье или двадцать четвертое? Самое главное, они вернулись, и дни снова пойдут вперед. А если не пойдут? Что, если их снова отнесло в исходную точку обратного календаря, в тот день, с которого все началось? Никто ведь толком не понял, что написано на камне, и символ «начало» может оказаться началом того же самого пути, по которому они пятились восемнадцать дней. Что если завтра снова наступит вчерашний день?

Глеб схватился за телефон и по памяти набрал номер Юрасика. Абонент недоступен. Он попробовал еще раз. Тот же результат. Глеб быстро собрался и побежал в школу. Нужно срочно обсудить с друзьями возникшие проблемы. В самом деле, почему он один должен париться? Их это тоже касается.

Лены в школе не было, а Юрасик появился в классе практически со звонком, и у Глеба не было никакой возможности подойти к нему. Весь урок он ерзал, ожидая, когда тот обернется и хотя бы взглядом выразит восторг по поводу благополучного возвращения. Но Юрасик сидел за своей второй партой с отрешенным видом и не реагировал даже на учителя. «Из-за деда переживает. Проснулся утром, а его снова нет. И уже не будет», – подумал Глеб. Схлопотав замечание, он успокоился и прекратил попытки привлечь внимание Карасева. Едва дождавшись конца урока, Глеб кинулся к его парте.

– Ну что, Юрок, как настроение? Реально клево? У нас все получилось!

Юрасик поднял на него непонимающие глаза:

– Ты о чем? Что получилось?

– Вернуться получилось. Правда, почему-то не в тот день.

– Откуда вернуться?

– Карась, ты что, прикалываешься? Это типа шутка?

– Мне не до шуток.

Юрасик поднялся и стал собирать рюкзак. Глеб разозлился:

– Ты чего сегодня такой тормознутый? Жалеешь, что не остался? Так я тебе еще вчера все объяснил.

– Ты не мог мне вчера ничего объяснить. Ты со мной вообще ни разу не разговаривал, – равнодушно сказал Юрасик. Глеб взглянул ему в глаза, и его обдало ледяным ужасом. Перед ним стоял совершенно чужой человек. И все, что он сказал, было правдой. Он действительно не понимал, о чем речь, и ниоткуда не возвращался. Потому что это был не тот Юрасик.

– Не может быть, – пробормотал Глеб, боясь даже подумать, что произошло. Так не должно было случиться! Это настолько чудовищно, что никак не может быть правдой. Но вот оно, доказательство, прямо перед ним, с потухшими глазами и невыразительным, как маска, лицом.