Аквилон. Трилогия - Саша Токсик

действующему «Шепоту течений» я был в курсе всего, что происходило на судне. А скандал набирал обороны.

Капитан собрал экстренное совещание.

— Похоже, у нас на борту карманник, — мрачно заявил он. — Вопрос один, кто?

Подозрения сразу пали на пассажиров третьего класса, но быстро выяснилось, что пропажи случились на всех палубах. Даже из капитанской каюты исчез позолоченный секстант, сувенирный поскольку на реке совершенно бесполезный.

Я наблюдал за развитием событий с плохо скрываемым весельем. Закономерность была очевидна. Пропадали исключительно блестящие предметы. И я, кажется, знал виновника.

Отойдя в безлюдное место, я мысленно позвал:

— Капля?

Из-за борта высунулась знакомая мордочка. На морде выдры было написано столько невинности, что сомнений не осталось.

— Это ты взяла все блестящие вещи?

Пауза. Потом неуверенный образ — может быть, я? Может быть, не я? А что такое «взяла»?

— Капля!

Образ виноватой мордочки, опущенные ушки, поджатый хвост. Да, это была она.

— Зачем?

Поток образов: блестящие вещи такие красивые! Лежат без дела! Никто не смотрит! Можно же взять посмотреть? И потрогать? И спрятать в безопасном месте?

Я вздохнул. Стоило догадаться. Молодой водный дух с интеллектом ребенка и сорочьей страстью ко всему блестящему. Чего еще ожидать?

— Где твой тайник?

Капля нехотя поплыла к корме, я последовал по палубе. У спасательной шлюпки, накрытой брезентом, она нырнула и вынырнула уже на другой стороне. Приподняв край брезента, я обнаружил настоящую сокровищницу.

Запонки, броши, ложки, пуговицы, очки Федора Степановича, даже чья-то вставная челюсть с золотыми зубами. Все аккуратно сложено в углу шлюпки. Капля вынырнула рядом и гордо передала образ — смотри, как много собрала! Красиво же!

— Красиво, — согласился я. — Но это не твое. Нужно вернуть владельцам.

Образ шока. Потом отчаяния. Потом мордочки со слезами. Вернуть? Но она так старалась! Так долго собирала! И вообще, они же бросили эти вещи!

— Не бросили, а временно оставили. Верни все. Немедленно. Или я перестану тебя кормить.

Последний аргумент подействовал. Капля передала образ глубочайшей печали, вселенской скорби и разбитого сердца, но согласилась.

Следующий час прошел в суматохе «чудесных находок». Люди обнаруживали свои вещи в самых неожиданных местах — запонки в кармане другого пиджака, брошь в шкатулке под платками, ложка в ящике с вилками.

— Старею, — вздыхал Федор Степанович, нацепив найденные очки. — Сам положил в карман с платком и забыл.

Но одну вещь вернуть оказалось некому. Капля передала мне образ — худой человек в темном плаще, сходящий в Синявино на нашей прошлой остановке.

Пристань там была слишком маленькой, чтобы принять водоход, поэтому пассажира доставили на берег на шлюпке.

В руках у него был небольшой саквояж, из которого Капля и стащила…

— Покажи, что именно.

Водный дух нырнул и вернулся с запечатанной пробиркой. Я взял ее в руки и едва не выронил. Внутри, в концентрированном виде, находились десятки, нет, сотни искаженных элементалей!

Спящих, сжатых до предела, готовых пробудиться при контакте с большим объемом воды.

Это была бомба. Биологическое оружие. Одной такой пробирки хватило бы, чтобы отравить целое озеро или крупный источник.

— Фу! — Капля передала образ отвращения. — Они неправильные! Плохие! Больные!

Она была права. Искаженные элементали отличались от обычных как бешеная собака от ласкового домашнего пса. Я осторожно взял пробирку и начал поглощать их энергию. Оставить такую опасную вещь я не мог. Если стакан воды из контрабандной бутылки мог серьёзно ухудшить здоровье, то одна капля из этой пробирки просто убила бы любого, кто её выпил.

Когда я закончил, в памяти остался четкий образ человека с пробиркой. Худой, нервный, с бегающими глазками. Значит, зараза распространяется не сама. Кто-то ей «помогает». И один такой человек у меня теперь есть на примете.

Информация для размышления. Но это потом. Сейчас нужно готовиться к прибытию.

«Ласточка» входила в озерный порт Синеозерска под вечер. Столица Озерного края встречала золотым закатом, отражающимся в воде десятков каналов. Город мостов и воды, как я и представлял по картинкам в журналах, которые приходилось видеть раньше.

Пассажиры суетились с багажом. Я пересчитал оставшиеся деньги — семьдесят три серебряных. Маловато для столицы, но на первое время хватит. Если найду дешевое жилье.

Мы с Надей спустились по трапу вместе, за дни путешествия привыкли к обществу друг друга. Она несла свой медицинский саквояж с гордостью знаменосца, я помог вынести её почти невесомый маленький чемодан. На пристани остановились, понимая, что пора определяться.

— Что планируете дальше? — спросил я.

— Сначала в гостиницу, — Надя поправила выбившуюся прядь. — «Озерный берег», мне рекомендовали знакомые. Говорят, приличное место и недорого. А потом буду искать помещение под кабинет. Хочу открыть частную практику, параллельно исследуя эпидемию. А вы?

— Буду искать комнату, — я пожал плечами. А дальше посмотрим.

Пауза затянулась. Оба понимали, расставаться не хочется, но причин остаться вместе нет.

— Знаете что, — Надя решительно тряхнула головой. — Давайте встретимся через несколько дней. Когда оба устроимся. Я буду в «Озерном береге», спросите доктора Светлову. А вы где будете?

— Пока не знаю. Но найду вас, обещаю.

— Договорились, — она протянула руку для рукопожатия. — Удачи, Данила. И… спасибо. За компанию. За защиту. За все.

— Взаимно, доктор Светлова. Удачи с практикой. И с исследованиями.

Мы пожали руки, чуть дольше, чем требовала вежливость. Потом решительно разошлись, она направилась к извозчикам, ждущим пассажиров, я двинулся пешком в город.

* * *

Синеозерск встретил меня шумом и запахами большого города. Но больше всего поражала вода, каналы пронизывали город как кровеносные сосуды. Большие и малые, с каменными набережными и деревянными причалами, с мостами всех видов и размеров. По воде сновали лодки, баржи, прогулочные катера. И где-то в этом водном лабиринте мне предстояло найти свое место.

— Тут много воды! — восторженный образ от Капли. — И много блестящего на дне! Можно посмотреть? Только посмотреть!

— Можно посмотреть, — согласился я. — Но не брать. Помнишь, что было на корабле?

Образ виноватой мордочки и обещания быть хорошей.

Я направился прочь от порта, расспрашивая встречных о дешевом жилье. Ответы были предсказуемыми:

— В Канавном квартале комнаты сдают, — сказал извозчик, дожидающийся седоков. — Но там… своеобразно. Канавы воняют, народ специфический.

— Попробуйте на Кривой улице, — посоветовала торговка яблоками. — Марфа Кислая сдает. Недорого. Но она та еще особа, предупреждаю.

— За Старым мостом есть ночлежки, — буркнул грузчик. — Три медяка за ночь. Но лучше там не светить деньгами.

Я собирал информацию, составляя мысленную карту города. Богатый центр, средние кварталы, окраины и трущобы — стандартная схема. Мне нужно было что-то на границе приличных районов и трущоб — достаточно дешево, но не слишком убого.

Надолго я задерживаться там