Шанхай. Книга 2. Пробуждение дракона - Дэвид Ротенберг

Когда мальчику исполнилось шестнадцать и он взошел на трон, это ни в коей мере не обеспокоило Цыси. Но юноша внезапно бросил вызов ее единоличной власти. И вот теперь, в 1898 году, этот щенок объявил «Сто дней реформ». Он захотел перелицевать систему образования на западный манер, ввести общественные школы, ввести выборные местные советы, от которых было рукой подать до национального парламента, уничтожить систему экзаменов на замещение чиновничьих должностей и заменить ее бюрократией западного типа, а также нес какую-то чушь относительно трансформации китайской армии. В голове племянника теснились сотни столь же бредовых планов.

— Откуда он нахватался этих нелепых идей? — спросила императрица главного евнуха Чэсу Хоя.

— Возможно, из газет, ваше величество.

— Я не дозволяла ему газеты! — воскликнула Цыси. — Он что, умеет читать?

— Да, госпожа. Его ум пытлив и гибок.

— К нему вообще не стоило допускать учителей, — фыркнула императрица. — Почему ты позволил случиться подобной глупости?

Чэсу Хой склонил голову. Ничего такого он не позволял. Во время одной из частых встреч с опиумом вдовствующая императрица сама подписала разрешения, которые прислал ей юный император.

— Это сто дней не реформирования, а деформирования! — со злостью выпалила она. — Чем ему не нравится то, как все было устроено раньше? Чем, я спрашиваю?

Чэсу знал, что на риторические вопросы лучше не отвечать, и поэтому лишь молча улыбнулся.

— Так что же нам делать со всей этой чепухой?

— То, что вы всегда приказывали, ваше величество. Саботировать, извращать, уклоняться и вставлять палки в колеса всему, что связано со «Ста днями реформ».

Цыси пристально посмотрела на евнуха, поскольку не помнила, чтобы она приказывала что-то в этом роде. Но возможно, такое и было. Впрочем, подобные меры казались ей наиболее подходящими.

— Хорошо, — сказала Цыси. — Очень хорошо. — Она почесала нос и спросила: — Как продвигается наш план? — Окружающие должны думать, что она, как всегда, полностью контролирует происходящее, хотя сейчас слова давались ей с трудом. Может, это связано с тем, что опиумная змея все еще струится в ее крови? Наконец она пустила в ход старый надежный способ и, перейдя на командирский тон, крикнула: — Докладывай!

— Великолепно, ваше величество. Как вы и предсказывали, сословие чиновников встречает в штыки каждое нововведение.

Это нисколько не удивляло Чэсу Хоя, поскольку первая из реформ молодого императора предусматривала упразднение практики экзаменов на право занимать государственные должности и внедрение западного стиля формирования номенклатуры, где главным для чиновника являлось не знание классической литературы, а способности и практические навыки работы. Другие реформы предусматривали увеличение налогов для состоятельных людей, перераспределение в пользу крестьян тех земельных угодий, собственники которых проживают вдали от своих владений, а также упразднение привилегий, которыми пользовался чиновничий класс. Маньчжурские власти с легкостью пускали под откос каждое из этих нововведений. Чему способствовали и слухи, умело распускавшиеся Чэсу Хоем через давно налаженные каналы. В них утверждалось, что за реформами стоят некие злокозненные анархисты.

Когда Чэсу Хой закончил доклад, вдовствующая императрица опустилась в свое любимое сатиновое кресло и улыбнулась. Когда же придет новая трубочка? Потом она вспомнила о племяннике, и с ее губ сорвалась клятва:

— Он не переживет меня! Не переживет!

Цыси бросила взгляд на главного евнуха. Тот все еще говорил. У него были красивые губы. Цыси наблюдала за тем, как они раздвигаются, меняют форму и производят на свет слова. Ей всегда нравились губы евнухов.

— Вы нашли его? — наконец спросила она.

Чэсу Хой потупился.

— Нашли? — завопила Цыси.

Главный евнух надеялся на то, что вдовствующая императрица позабыла о Бивне Нарвала, как она забывала о многих других вещах.

— Если ты хочешь сохранить хотя бы то немногое, что осталось в тебе от мужчины, советую тебе раньше, чем закончится год, найти Бивень.

Глава восемнадцатая

МАЙ БАО, СРЕДНЯЯ ДОЧЬ ЦЗЯН

— Когда вы видели его в последний раз?

Май Бао смотрела на офицера полиции. На вид ему было около сорока — то ли чуть меньше, то ли чуть больше.

«Высоковат для китайца хань, — подумала она, — и я ему явно нравлюсь».

Он пришел к ней уже в третий раз и, как подозревала Май Бао, не только для того, чтобы задавать вопросы о ее бывшем любовнике, книжнике.

— Почти семь месяцев назад, — ответила она.

— С ним кто-нибудь был?

— Помимо меня? — уточнила девушка.

— Да, помимо вас. Были ли с ним торговцы?

— Нет, мы встречались с глазу на глаз.

— Не показалось ли вам, что на этот раз он вел себя несколько странно?

Май Бао кивнула, но ничего не сказала. Девушка очень хорошо помнила последнюю встречу с книжником.

Она скатилась со своего меченого любовника и села на край кровати. Его сексуальное влечение с годами ослабевало, а теперь он и вовсе потерял интерес к обычному способу совокупления. Он соглашался на новые формы игры в «облака и дождь», но, к сожалению, все они исключали возможность зачать ребенка, не говоря уж о двух, которые были ей нужны.

Но Май Бао обладала железной волей и знала: никто не сможет лишить ее возможности осуществить законное женское право стать матерью.

Молодой книжник Май Бао перевернулся на кровати и обнял ее за бедро, она же мягко, но уверенно сняла с себя его руку, проговорив:

— Спи.

Без лишних возражений любовник снова повернулся к стене, скрыв от нее багровую щеку, и вскоре Май Бао услышала его спокойное и ровное дыхание. Несколько мгновений Май Бао размышляла над тем, что с ним стало, куда подевался тот юный романтичный возлюбленный, которым он некогда был. Откуда в нем взялась жестокость? Почему, подбираясь к вершине чувств «облаков и дождя», казалось, будто он пытается причинить ей боль?

Во сне он пробормотал: «Где два цирюльника?» — повернувшись к полицейскому, сказала Май Бао.

— Два цирюльника? — переспросил офицер.

— Да, именно так он сказал, и с тех пор я его больше не видела.

— Этот человек — просто дурак, если решил бросить вас.

— Хотите чаю? — Май Бао посмотрела в безумные глаза стоявшего перед ней мужчины.

Этот разговор произошел шесть недель назад, и теперь офицер стал ее новым любовником и, как она надеялась, будущим отцом ее будущих дочерей. Сейчас он ждал ее в вестибюле Театра сказителей Ипинь Лоу на улице Шаньси Лу.