Шанхай. Книга 2. Пробуждение дракона - Дэвид Ротенберг

— Почему же в таком случае вы не получили работу?

— Потому, мой друг, падре или кто вы там такой, что это концессия фань куэй, а им не нужны образованные люди, писатели — настоящие писатели — вроде меня!

— Пусть так, но вы же могли устроиться на работу в китайском секторе… — Конец его вопроса потонул в громовом хохоте молодого человека.

— Потому, мой глупый друг, — отсмеявшись, сказал тот, — что там невозможно зарабатывать деньги. В китайском секторе почти никто не живет. Все селятся здесь, в иностранных сеттльментах, поскольку здесь сосредоточились все деньги, вся власть, и фань куэй наплевать на то, умеет ли читать ничтожный выскочка вроде меня!

— Вы действительно умеете писать? — Чарльз пододвинул бокал к молодому человеку.

Тот кивнул.

— Читать, писать, декламировать стихи. Все, что угодно.

— У вас есть друзья, которые тоже умеют писать?

— Десятки.

Чарльз достал монетку из мешочка, полученного от американского благодетеля, и заказал для своего собеседника еще один бокал вина. После того как принесли вино, Чарльз рассказал ему о ссоре двух куртизанок, свидетелем которой стал сегодня днем.

— Вы можете писать о женщинах подобного рода? — спросил он в заключение.

— Конечно, почему бы и нет! До недавнего времени куртизанки проявляли особое расположение к ученым людям, а теперь они лишь трахаются с торгашами и орут друг на друга в общественных местах. Как, вы говорите, одна обозвала другую?

— «Жопомордой сукой», — ответил Чарльз, удивившись тому, что даже не покраснел, произнося эти непристойные слова.

— Хорошо! Просто прекрасно! Это даже рифмуется: «Жопомордая сука, вот тебе моя наука!»

— Так вы могли бы писать истории про женщин такого пошиба?

— Безусловно. — На лице мужчины появилось хитрое выражение, и он добавил: — Если вы мне за это заплатите, конечно.

— Официант, — позвал Чарльз, — принесите этому человеку письменные принадлежности и еще вина. — Увидев новую монету, появившуюся из мешочка Чарльза, официант кивнул и скрылся за дешевой занавеской, а тот повернулся к собеседнику и продолжил разговор: — И у вас имеются друзья, которые также способны писать?

— У меня есть друзья, которые…

— Безработные, как вы, и умеют писать истории?

— Да, но, если вы наймете их, они уже не будут безработными, не так ли?

— Так смогут ли они писать истории про куртизанок? Да или нет?

— Конечно, смогут.

— Они будут делать это за вино?

— Вино и немного пищи — вполне сходная цена за историю.

К полуночи Чарльз Соон получил первую статью для нового шанхайского журнала, который он решил назвать «Хроники ночного мира». Он купил пьяному грамотею еще одну бутылку вина и дал несколько монет. Тот был доволен — он раздобыл вино, чтобы согреться холодной ночью, и наконец-то заработал первые деньги в Шанхае. Чарльз тоже был доволен — он положил начало предприятию, благодаря которому сумеет вырваться из нищеты миссионерской жизни. Мужчина взял со стола бутылку и встал.

— Встречаемся завтра, здесь же, в тот же час, — предупредил Чарльз. — И за каждого друга-писателя, которого вы приведете с собой, я буду платить вам десять процентов от того, что станут получать они.

Грамотей попытался подсчитать, сколько это получится, но был слишком пьян, чтобы производить в уме столь сложные математические вычисления, поэтому просто протянул Чарльзу руку, и они обменялись рукопожатиями, как старые друзья.

— Как тебя зовут? — спросил Чарльз.

— Цзу Жун Цзы, — сообщил новоиспеченный писатель.

Они снова обменялись рукопожатиями и похлопали друг друга по спине.

Но прежде чем разойтись, мужчины поспорили. Памятуя о том, что куртизанок в Китае романтично называют «цветами», свой первый журнал Чарльз решил назвать «Хроники Мира Цветов». Поэт был в отчаянии от этого выбора и с жаром доказывал, что подобному изданию пристало лишь одно имя: «Жопомордые хроники». Однако был слишком пьян для того, чтобы вести спор, поэтому, прижав бутылку к груди и несколько раз продекламировав «Жопомордые хроники!», вышел из лавки и, подняв голову к звездам, сообщил богам поэзии:

— Это даже рифмуется!

Первый выпуск «Хроник Мира Цветов» стоил Чарльзу часов, подаренных капитаном Малахи, которые пришлось заложить в ломбард, но зато тираж разошелся за один день. Чарльз немедленно изъял из выручки девяносто процентов и на эти деньги заказал второй, третий, а потом и четвертый тиражи журнала. Оставшимися деньгами он заплатил Цзу Жун Цзы и двум его друзьям, которых тот привел с собой, за двадцать новых историй. На три монеты из заветного мешочка он купил шесть бутылок вина, арендовал комнату, запер в ней писателей и не выпускал их оттуда до тех пор, пока каждый не сдал по семь историй.

К тому времени, когда в киосках, лавках и чайных появился второй номер «Хроник Мира Цветов», все четыре тиража первого были успешно распроданы. Второй номер также разошелся за день, и, по слухам, в очередях желающих приобрести экземпляр журнала даже случались потасовки.

В мешочке Чарльза все еще оставалось шесть монет, но он уже успел заработать достаточно денег, чтобы выкупить из ломбарда часы капитана Малахи. Правда, отдать ему пришлось в два раза больше, чем он получил, когда закладывал их, что было неприятно. Но в то же время это стало для него уроком, который он запомнит на всю жизнь.

Чарльз направил епископу миссии Южной методистской церкви письмо, состоящее всего из одной строчки, где сообщил о своей отставке и подписался: «Чарльз Сун». Он намеренно изменил фамилию. Во-первых, теперь она звучала более по-китайски, а во-вторых, соответствовала его грандиозным, поистине династическим планам. Еще бы: Мин, Цин, Сун![9]

В самом начале улицы Кипящего ключа Чарльз арендовал четыре комнаты и разместил в них Цзу Жун Цзы и его пишущую братию. Теперь их было уже шестеро. Он в неограниченном количестве обеспечивал их вином и едой, но за это каждый был обязан писать для него по две статьи ежедневно, и ни строчкой меньше.

После выхода в свет седьмого номера «Хроник Мира Цветов» Чарльз нанял толстого японца-печатника, а вскоре сделал его своим партнером. Уже через два месяца эти двое издавали три еженедельных журнала, посвященных жизни «ночных бабочек».

Чарльз купил большой дом во Французской концессии и приступил к поискам жены, обещавшим стать долгими и непростыми. Для начала было необходимо найти опытную сваху.

Не останавливаясь на достигнутом, Чарльз постоянно расширял свою империю и сферу деятельности. Он перевел отрывки из Библии, напечатал их и с огромной выгодой продал различным евангелистским общинам Шанхая. Потом перевел с английского и издал несколько произведений классической литературы, которые тоже разошлись в мгновенье ока. Но главной золотой жилой для него по-прежнему оставался ночной мир. В конце третьего года карьеры издателя в мозгу Чарльза родилась гениальная мысль: проводить регулярные конкурсы среди «ночных бабочек» и определять лучшую куртизанку. Чтобы все было честно, победительница определялась по числу проголосовавших за нее читателей. Конкурс проводился дважды в год, и победительницам посвящались целые выпуски журнала. Тиражи росли, запросы на свежие номера еженедельных изданий Чарльза приходили из Нанкина, Кантона, Пекина и даже Сан-Франциско. Письма, в которых читатели превозносили достоинства различных куртизанок, текли рекой.