Гурон Черное Сердце: Владыка Мальстрима (ЛП) - Брукс Майк

Они вернутся, шепча угрозы и мольбы на одном дыхании, если только им необходимо было дышать. Он снова отгородится от них, пока они не понадобятся ему. Если он сумеет добиться этого, то этот день наступит нескоро.

— Стоит ли нам ожидать новых проблем от Отступника? — спрашивает Вальтекс, многозначительно глядя на отрубленную руку, зажатую в его мехадендрите.

— Сомневаюсь, — с придыханием отвечает Гурон. — Когда я его оставил, он был уже почти мертв, и я сомневаюсь, что Ультрамарины будут заинтересованы в том, чтобы сохранить ему жизнь. Что же касается других проблем, которые он может нам доставить, то даже если они допросят его и он скажет им, что мы направляемся на Чогорис, у них не будет причин полагать, что он не лжет им на пороге смерти.

— Честь Макрагга не отправится с нами? — спрашивает Вальтекс. — Они активировали поля Геллера и варп-двигатели.

Гурон качает головой:

— Сомневаюсь, что они доберутся. И для нас это не будет большой потерей — машинный дух явно ненадежен. Пусть Ультрамарины в течение следующего десятилетия занимаются тем, что «очищают» его от нашего присутствия. По правде говоря, я нахожу эту идею несколько забавной.

— Понятно. Выражение лица Вальтекса говорит о том, что это не так, но он не собирается расспрашивать своего господина слишком подробно. Но откуда нам знать, что отродья Жиллимана не смогут разгадать нашу следующую цель? В конце концов, они должны были быть как-то предупреждены о нашем нападении на Огрыз. Шансы на то, что такой флот окажется так близко к системе и придет на помощь за столь короткое время, астрономически малы.

— Они не узнают нашу следующую цель, потому что этого я им не сказал, — отвечает Гурон. Он устало улыбается, глядя на выражение лица Вальтекса. — Никогда не сражайся на земле, которую выбирает твой противник, Вальтекс. Вернгар подвергся более суровому испытанию, чем предполагал, и его промахи были раскрыты. — Он усмехнулся. — Я же просил тебя не читать мне лекции по военному делу. И я просил тебя не беспокоить меня в моих покоях — нужно приложить немало усилий, чтобы передать астропатическое сообщение, если ты не один из червей Императора, специализирующихся на подобных вещах, и еще больше усилий, чтобы те, кто его получает, не узнали твою личность. Если бы ритуал был прерван, последствия для нас обоих могли бы быть… неприятными.

Вальтекс медленно кивает. Если он и не одобряет гамбит Гурона, то обладает достаточным здравым смыслом, чтобы не сказать об этом.

— Итак, сделка, о которой вы говорили. Она должна была позволить вам преодолеть варп?

О нет. — Гурон покачал головой. — Я и сам могу это сделать, хотя, как я уже сказал, не без значительных усилий. Нет, сделка, о которой я говорил, была более обыденной, но, полагаю, не менее эффективной. — Он делает паузу. — И заключена она была с человеком, которому я считаю себя обязанным.

Он выпрямляется. Его тело поет ему свою песню боли, но он знает эту мелодию. Пришло время заставить кого-то другого танцевать под нее.

Пойдем и зальем мир Белых Шрамов кровью и сделаем горы из их трупов, пока они не поймут, что их Император действительно мертв, а Жиллиман — лишь отчаянная, обреченная последняя надежда Империума, построенного на лжи.

— А что насчёт Абаддона, повелитель? — спрашивает Вальтекс.

Гурон вздыхает.

— Что с ним? Мы несем смерть Империуму — вряд ли он может возражать против этого. А если и возразит… — Гурон улыбается. — Один Воитель уже пал, Вальтекс. Это может случиться и с нынешним.