Гурон Черное Сердце: Владыка Мальстрима (ЛП) - Брукс Майк

Вернгар поворачивается к свету с выражением голода на лице, которое даже Гурон находит тревожным, и направляется к Туразану с вытянутыми руками. Он берет Эбеновый Коготь у кузнеца с нетерпением и в то же время нежностью, как родитель, забирающий младенца, которого он считал потерянным навсегда. Как только он оказывается между его перчатками, улыбка Вернгара едва не расплывается по его лицу. Гурон не думает, что ему привиделось, будто свет становится чуть ярче, как только Коготь оказывается в руках Отступника.

Вернгар поворачивается к вокс-офицеру.

— Откройте канал связи с флотом!

— Есть, повелитель. — Экипаж торопливо управляется с пультом, затем склоняется в поклоне. — Канал открыт.

— Слушайте меня, Красные Корсары! — Вернгар повышает голос. — Я командую этим нападением, и мои приказы будут выполнены! Экипаж «Волка Фенриса» показал себя вдвойне нелояльным, и они пожнут последствия!

Он держит Эбеновый Коготь перед собой, по одному концу в каждой руке, и начинает что-то бормотать себе под нос. Свет начинает усиливаться.

— Вернгар! — кричит Гурон, поднимаясь со своего трона. — Прекрати это безрассудство!

— Пощада от Кровавого Грабителя? — Вернгар насмехается. — Ты слаб, и твое время прошло!

Экипаж на мостике прекрасно осведомлен о напряжении, существующем между двумя командирами, но все они обычно справлялись с ним, игнорируя его. Теперь такой возможности у них нет, и Гурон видит нерешительные взгляды и даже несколько открытых ртов, когда каждый оценивает обстановку и пытается решить, на чьей стороне лучше быть.

Двое Одержимых, однако, не проявляют никаких признаков противоречивой лояльности. Они смотрят на Гурона, словно не решаясь сделать шаг. Туразан также не осуждает Отступника.

— Я не слабак, — отчеканивает Гурон. — Я практичный человек и ненавижу расточительство. Экипаж «Волка Фенриса» — одни из лучших наших штурмовиков. Глупо вымещать на них свое самолюбие в отместку за то, что они отказались от роли, для которой не очень-то подходят!

— Волк Фенриса нарушает строй и идет на нас! — кричит кто-то. Похоже, они готовятся к атаке!

В этом вся Влка Фенрика: столкнувшись с угрозой, они бросаются на нее с оскаленными зубами. Ударный крейсер против линкора класса Глориана — это абсолютное безумие, даже без всякого колдовства, которое творит Вернгар, но Красные Волки явно не намерены умирать не на своих условиях.

Призрак Разрушения движется сзади! Магистр Кузницы Вальтекс желает знать, следует ли ему вступить в бой с Волком Фенриса! — добавляет вокс-офицер.

Я знал, что дать ему под командование твой старый корабль было хорошей идеей, — с улыбкой говорит Гурону Вернгар. — По крайней мере, кажется, что некоторые воины понимают, что такое верность.

— Лорд Гурон прав, Вернгар. Ваши действия — глупость.

Этот голос звучит не на мостике, а из вокса. Гурон узнает резкие тона капитана Сарготты, которая никогда не скрывала своего мнения. Вернгар бросает ядовитый взгляд на вокс-офицера.

— Ты оставил канал открытым?

— Да, лорд, простите меня, но вы никогда не говорили…

На этот раз бормотание Вернгара становится более быстрым и менее сложным, а кульминацией его становится вспышка света из Эбенового Когтя.

Вокс-офицер вскрикивает.

Он встает со своего места, его тело становится жестким, а затем его кожа начинает трескаться. Из трещин на коже вырывается яркий свет, как будто его изнутри выжигают чем-то яростным. Его глаза и рот на мгновение светятся белым светом, а затем крики прекращаются, кожа быстро чернеет, превращаясь в пепел, и он рушится на палубу.

Гурон застывает на месте. Значит, артефакт обладает силой, причем разрушительной, и Вернгар научился ее использовать. Хамадрия огибает его плечи, тихонько щебеча полуслова.

Экипаж рядом с вокс-офицером протягивает руку и тихо отключает открытый канал.

— Статус Волка Фенриса? — рычит Вернгар.

— Все еще приближается, повелитель, — раздается дрожащий ответ. — Должны ли мы выпустить торпеды? Или подойти к ним со стороны?

— В этом нет необходимости, — рычит Вернгар. — Я сам с ними разберусь.

Это довольно сильное заявление, но, когда Отступник снова заговорил на своем напеве, стало ясно, что Вернгар верит, что сможет его подкрепить. Гурон смотрит на тактический гололит, оценивая расстояния и дистанции. Ударный крейсер против линкора номинально может быть несопоставимым по силе, но только если обе стороны ведут огонь…

Гурон чувствует возмущение в варпе, как носовую волну, и понимает, что сейчас произойдет.

— Варп сигнатуры! — сообщает офицер ауспекса. — Обнаруживаю приближающиеся варп-прыжки!

— Сколько? — требует Гурон.

— Я… — офицер беспомощным жестом показывает на показания. Гурон смотрит на них и наблюдает, как растут цифры, как когитаторы Чести Макрагга вычисляют, пересчитывают и снова вычисляют…

Затем начинаются переходы.

Тьма мерцает, и капитальный корабль за капитальным кораблем возвращаются в реальное пространство. Гурон окидывает взглядом мелькающие на экране эмблемы: «Свет Чести», «Слава Ультрамара», «Клинок Вызова», «Ярость Калта»…

Честь Макрагга хорошо знает эти корабли.

— Ублюдки Жиллимана! — рычит Гурон. И они все идут! Они вышли из варпа на близком растоянии от флота Корсаров; это чистая случайность, но их авангард уже в пределах досягаемости фланга флота отступников. Орудийный огонь начинает мерцать в пустоте, и затянувшийся танец разрушения начинается заново.

— Они не могли ответить на сигнал бедствия с этой планеты! — бушует Апостат, надвигаясь на Гурона. — У них не было времени!

— И тем не менее они здесь, — замечает Гурон. — Возможно, передний край их крестового похода был ближе, чем мы думали. — Он разводит руками. — Ну что, лорд Вернгар? В конце концов, сейчас вы командуете. Будем сражаться или бежать?

Бегство — разумный вариант, насколько может судить Гурон. Империум прибыл с силами, по меньшей мере сравнимыми с флотом Красных Корсаров, и угол их атаки ударит во фланг Вернгара прежде, чем многие из его кораблей успеют развернуться, чтобы должным образом встретить угрозу. Вернгар рассчитывал, что единственное сопротивление будет оказано внутренними силами системы Огрыз, и теперь этот недостаток дальновидности снова дает о себе знать. К тому же, хотя они и не разграбили Огрыз так тщательно, как хотелось бы, но уже успели захватить ценную добычу. Они уйдут не с пустыми руками и еще больше навредят попыткам Империума заново обустроить этот мир.

Однако кровь Отступника бурлит, и Гурон видит отчаянный гнев воина, который не желает смириться с тем, что победа, которая должна была быть легкой, ускользает из его рук.

— Бортовой огонь! — кричит Вернгар. Он все еще держит Коготь, но даже он понял, что у него есть более насущные проблемы, чем взбунтовавшиеся Красные Волки. Несмотря на все силы, направленные против них, Честь Макрагга все еще остается самым мощным кораблем, и новички направляются прямо к нему. — По ближайшей цели!

— Орудия не отвечают!

Вернгар вскидывает голову:

— Что ты сказал?

— Орудия не отвечают, лорд! Они не стреляют!

Гурон хихикает, и его хриплый клекот разносится по мосту. Он показывает на гололит, где сияющая точка за сияющей точкой кораблей Ультрамаринов сходится с беззащитной Честью Макрагга.

— Думаю, они хотят вернуть свой корабль, не так ли, Вернгар? И я не уверен, что Честь Макрагга не хочет этого же. — Он улыбается. — Ты, кажется, говорил, что машинный дух поддается?

Вернгар бросает ядовитый взгляд на Туразана, но Кузнец варпа уже протянул мехадендрит к ближайшему порту данных. Однако выражение лица у него мрачное.

— Бесполезно, лорд Вернгар. Корабль отказывается признавать корабли Ультрамаринов врагами, и все корабли в пределах досягаемости — Ультрамарины.

— Они уже стреляют? — спрашивает Гурон.

— Нет, повелитель! — подтверждает высший офицер со значительным облегчением в голосе.

— Они собираются высадиться, — говорит Гурон Вернгару. — Если на этих кораблях есть хоть что-то близкое к полному составу, нас атакуют почти две полные роты Ультрамаринов, включая эту новую породу. — Он качает головой. — Никогда не сражайтесь, если противник выбрал место. Мы должны отступить — мы добились частичного успеха, мы все еще можем ударить по Чогорису, и приливы варпа будут более добры к нам, чем к ним, даже если они каким-то образом смогут разгадать наше направление, чтобы последовать за нами.