Прогулка под луной - Алина Знаменская

Еще неделя ушла на съемки сюжета. Снимали в студии, потом в парке и даже во дворе их дома.

К Машиному удивлению, Алька абсолютно не смущалась камеры и вела себя так, будто выросла среди этого нестерпимого жара осветительной аппаратуры, суматошной атмосферы телевидения.

Объяснение со следователем по поводу Алькиного «побега» было позади, теперь к Маше приходили из отдела опеки и проверяли, как дела у Альки. Маша уже решила, что Игорь и его продюсер перестали интересоваться Алькой, смирились с неудавшейся аферой, а следовательно, можно спокойно жить. Но Влад так не считал. Он хоть и перестал караулить их по ночам, но считал, что они должны уехать.

Маша смутно подозревала, что Влад ведет собственное расследование и ему что-то известно, но добиться от него ничего не могла. Он приезжал почти каждый вечер, и они отправлялись на Страстной выгуливать Альку и Шейлу. Вероятно, собаки находят в детях родственные души — между собакой и девочкой установились особые отношения. Мало сказать: они играли и резвились вместе.

Алька разговаривала с Шейлой так, будто не допускала и тени сомнения в том, что та ее понимает.

Как-то вечером Маша и Алька сидели за письменным столом и занимались. Занимались математикой. А именно рисовали фломастерами условные задачки: и магазин, и детский сад, и ящики с апельсинами, и большой голубой грузовик.

Маша чувствовала себя по меньшей мере Сухомлинским, хитроумно пробуждая в воспитаннице-«лирике» интерес к точной науке. Ученица не спешила перейти к цифрам и с упоением украшала зеленой травой обширное крыльцо детского сада… Она даже не подняла голову, когда зазвонил телефон.

Маша вышла в прихожую. Не включая свет, сняла трубку.

— Мария Андреевна Сивцова?

Незнакомый мужской голос, ничем не окрашенный. Она подтвердила, что не ошиблись, и поинтересовалась, кому понадобилась.

— У вас все хорошо, Мария Андреевна?

Маша увидела свое отражение в зеркале. Оно было полно недоумения.

— Девочка здорова?

Руке, державшей трубку, стало горячо. Маша дотянулась до выключателя и зажгла свет.

— Кто это? — спросила она.

Ухо уловило чуть слышную усмешку на том конце провода. Этой усмешки Маша испугалась.

— Я тот, кто заботится о вашем благе, молодая леди. О вашем благе…

Маша молчала, пытаясь представить своего собеседника.

Молодой? Старый? Лысый? Высокий? Маленький?

Подумала вдруг, что в трубке, должно быть, слышны беспокойные прыжки ее сердца.

— Я не понимаю, — выдавила Маша и умолкла.

— Не понимаете, — повторил за ней баритон. — Только это вас и извиняет, девушка. Если бы вы понимали, то не стали бы путаться с телевидением.

Брови в зеркале полезли вверх, на лбу образовалась тонкая ровная складка.

— Я убедительно советую вам, девушка, забрать сюжет с участием вашей подопечной из программы о вундеркиндах. Убедительно советую.

На том конце провода вздохнули. Маша, напротив, перестала дышать.

— А если я не заберу сюжет? — вырвалось у нее. Собеседник помолчал, , давая ей время поразмыслить, и медленно, словно нехотя, сказал:

— В таком случае никто не сможет гарантировать вашу безопасность. Вашу и девочки. — В тоне сквозило наигранное сожаление. — Может случиться что угодно.

Маша посмотрела в зеркало. Ее отражение казалось спокойным. Только если внимательно приглядеться, можно было заметить, как вздрагивает синяя жилка чуть выше виска.

— Я должна подумать, — сухо проговорила она в трубку.

— К сожалению, у вас очень мало времени, Мария Андреевна, голубушка.

«Я не должна показывать, что испугалась, иначе они из меня станут веревки вить». Эта мысль помогла Маше внутренне собраться.

— До утра я могу подумать? — зло крикнула она в трубку.

Опять легкая усмешка и слегка недоуменный, снисходительный ответ:

— До утра можно. Только без фокусов, голубушка. За вашим подъездом наблюдают. Телефон под контролем. Милиция и подобные органы только усугубят. Я ясно выражаюсь?

— Ясно! — Маша бросила трубку.

Родной телефонный аппарат вдруг вызвал у нее чувство брезгливости. Она побежала на кухню мыть руки.

Алька застала свою опекуншу сидящей на табуретке посреди кухни.

— Пятнадцать ящиков, — сообщила она.

— Что?

— Пятнадцать ящиков апельсинов осталось в магазине после того, как три ящика забрал детский сад.

Алька уставилась на старшую подругу с интересом:

— У тебя голова болит, да, Маш?

Маша кивнула. У нее действительно разболелась голова. Сомнений с том, кто звонил, почти не осталось. Его нарочито изысканная речь, манера строить предложения… Она вспомнила фразу Влада: «Бывший директор филармонии с периферии». Почему-то сейчас Маша была уверена, что звонил он. В том, что этот человек способен на гадости, сомневаться не приходилось.

— У меня для тебя сюрприз, — изобразив улыбку, проговорила Маша. Алька вскинула на нее чистые серые глаза. — Мы поедем на поезде. Собирайся.

Это решение пришло мгновенно, из ниоткуда, и показалось верным и осуществимым.

— Далеко?! — Глаза Альки округлились и наполнились свежим, как утро, удивлением. Маша решительно направилась в комнату. Ребенок вприпрыжку побежал следом.

Маша вытащила из шкафа свою большую дорожную сумку, и начались сборы. Пробегая по коридору в ванную за зубными щетками и в кухню за термосом, она старалась не смотреть на телефон. Он вызывал у нее приступ тошноты. Алька громко пела, набивая свой рюкзак всякой всячиной. Маша пыталась рассуждать хладнокровно.

Возможно, ее «доброжелатель» блефует и никто не караулит их у подъезда и не прослушивает телефон. В конце концов он приехал из провинции, здесь еще не раскрутился, и денег у него на крутую войну скорее всего нет. И так пугает. Возможно… Но! Лучше перестраховаться. От телефона Машу отталкивало мощной силовой волной. Она черкнула записку соседке и вставила ее в зеркало.

В подъезде хлопнула дверь. Маша прислушалась. Сигая через три ступеньки, приближался сосед по площадке, Виталька. Маша открыла дверь и вышла. Витальку она определяла безошибочно — он никогда не пользовался лифтом и не умел не производить шума при движении. Иногда он останавливался на площадке второго этажа побить мячом о стенку — Виталька посещал волейбольную секцию.

Путем кратких дружеских переговоров Маша добилась от соседа некоторой помощи. Он вызвал по своему телефону такси к булочной и взялся туда отнести их тяжелую спортивную сумку.

Едва Виталька спустился, Маша с Алькой поднялись на пятый этаж и залезли на чердак. Маша точно знала — люки чердаков и подвалов и даже дверь черного хода открыты, потому что вчера там производили уборку в связи с угрозой терактов. Они перебежали по чердаку до последнего подъезда и благополучно спустились через черный ход прямо к булочной. Купив батон, сели в такси и отправились на вокзал.