Сюнну, предки гуннов, создатели первой степной империи - Олег Ивик

Поучения Сына Неба не пошли на пользу сановникам, и в 179 году ханьский военачальник Чжан Сю, поссорившись с шаньюем Хучжэном, «убил его и самовольно возвел на престол шаньюя правого сянь-вана Цянцзюя». Чжан Сю поплатился за такое самоуправство: он был арестован, доставлен в столицу в клетке и казнен. Однако его ставленник Цянцзюй остался на сюннуском престоле. Впрочем, он тоже не удержался на нем и в 188 был убит собственными соплеменниками, которым не понравилось, что шаньюй посылает войска на подмогу Хань для подавления крестьянского «восстания желтых повязок» и для борьбы с набегами сяньбийцев.

Сын Цянцзюя по имени Юйфуло, который и был послан на помощь императору во главе сюннуского войска, не возвратился на родину — он «остался с войсками в Хань и самовольно вступил на престол шаньюя». Тем временем соотечественники, убившие его отца, взбунтовались и «с общего согласия возвели на престол шаньюя гудухоу из фамилии Сюйбу». Юйфуло остался в Хань, а его соперник с несколькими тысячами всадников присоединился к мятежникам, которые еще в 184 году подняли в Китае «восстание желтых повязок» и захватили значительную часть страны — начатая ими крестьянская война полыхала около двадцати лет. Впрочем, мятежный шаньюй скоро умер, но трон его оставался свободным, «а государственными делами управляли старые князья». Что же касается Юйфуло, то он, воспользовавшись смутой и гражданской войной, «совершал грабительские набеги» на земли, лежащие к востоку от Ордоса{311}.

Разброд и безвластие, царившие среди сюнну, были косвенным откликом на те беспорядки, которые давно уже происходили в Поднебесной. Империю разъедала коррупция, при дворе возникали непрерывные заговоры, в стране вспыхивал бунт за бунтом, а императорская власть слабела на глазах. Не в силах навести порядок даже в центре Срединного государства, Хань тем более не могла справиться с окраинами, населенными кочевниками. В стране разразилось «восстание желтых повязок» — оно было подавлено, но крестьянская война продолжалась, а ханьскии двор потерял контроль над страной. В 189 году умер Лин-ди, который был, по сути, последним (и далеко не лучшим) властителем Поздней Хань. После него формально династия существовала еще около тридцати лет, но в стране не прекращались беспорядки, а император был вынужден покинуть столицу и жить в ставке своего полководца Цао Цао, пока в 220 году старший сын последнего Цао Пи не заставил этого номинального владыку отречься и не провозгласил воцарение династии Цао Вэй. Впрочем, сам Цао Цао, хотя и не объявлял себя императором, позднее, уже после смерти, тоже получил титул «Вэй У-ди» — император У династии Вэй. Но подчинить своей власти всю страну новые правители не смогли. После того как на престол взошел Цао Пи, Поднебесная распалась на три царства: Вэй, Шу и У (в историю Китая этот период вошел как Троецарствие).

Еще до окончания гражданской войны, несмотря на то что у китайцев в те годы хватало своих внутренних проблем, они понимали, что сюнну могут стать для них источником дополнительных бедствий. Китайский историк VII века Фан Сю-аньлин писал: «По прошествии многих лет количество [сюннуских] дворов постепенно увеличилось, они заполнили все северные земли, и ими стало трудно управлять. В конце династии Поздняя Хань, когда в Поднебесной происходили большие волнения, сановники наперебой говорили, что хусцев слишком много, и выражали опасения, что они непременно займутся разбоем, поэтому против них следует заранее принимать меры обороны»{312}.

Опасения оказались вполне оправданными. Сюнну не слишком активно участвовали в гражданской войне как таковой, но они действительно воспользовались воцарившимся в империи хаосом и умножили свои грабительские набеги. Один из таких набегов описан в поэме знаменитой китайской поэтессы Цай Янь (она же Цай Вэньцзи). Об ужасах сюннуских нашествий Цай знала не понаслышке: после того как, по ее словам, «Поздняя Хань потеряла рычаги власти», город, где жила поэтесса, был разорен кочевниками, и она вместе с другими мирными жителями была угнана в степь и стала женой или наложницей одного из победителей. Цай писала:

На равнине люди нежные и слабые,Пришедшее войско — все хусцы и цяны.Охотились в поле, осаждали города,Куда бы ни направились — все было уничтожено.Рубили и резали, не оставили ни одного.Трупы и кости подпирают и отталкивают друг друга.На боку лошади висят мужские головы,Позади лошади ведут жен.(…)Пленных — десятки тысяч,Не удается собрать всех воедино.

Цай создала свою поэму через много лет после набега — она провела в степи двенадцать лет, родила своему сюннускому мужу двоих детей и в конце концов вернулась на родину. Но за эти годы она не стала теплее относиться ни к новым родственникам, ни к их стране. Она вспоминает:

Все время говорят несчастным поверженным пленникам:

«Следует их зарубить мечами!Мы вас не оставим в живых!»Разве осмелятся они пожалеть жизнь?Их ругань невыносима.Некоторые еще и добавляют удары палкой.(…)Область запустелая, на Китай непохожая;Люди грубые, с нехваткой чувства долга и принципов;Место проживания все в инее и снегу,Варварский ветер дует весной и летом.{313}

Еще в последние годы Хань фактический правитель страны Цао Цао принимал меры для того, чтобы как-то обуздать северных соседей. Он «разделил сюнну на пять частей, поставив во главе каждой части наиболее знатного из них в качестве вождя, назначил ханьцев на должности командующих войсками и поставил их надзирать за [вождями]»{314}. Таким образом, даже остаткам сюннуского самоуправления и единства и пришел конец. Теперь у них вместо единого шаньюя было пять правителей. Как позднее жаловались сами сюнну, с этого времени «шаньюи носили пустой титул, они уже не имели владения площадью хотя бы в один чи, а все, начиная от носящих титулы ванов и хоу, были низведены до положения дворов, учитываемых в подворных списках»{315}. Общая численность сюнну, живших в пределах Поднебесной, в этот период превышала 200000 человек{316}. Администрация царства Вэй, на территории которого оказались практически все занятые сюнну земли, продолжала политику их дробления: «поскольку одно кочевье было слишком сильным, его разделили между тремя вождями», а позднее «количество вождей было увеличено до четырех»{317}.

Однако все эти меры мало что могли дать, пока не было порядка в самом Китае или хотя бы в царстве Вэй. Царство это было самым крупным и сильным из трех государств, на которые распалась Поднебесная. Но уже через два десятилетия после основания новой династии началась борьба между родом Цао, к которому принадлежали правители Вэй, и родом Сыма, и в 265 году трон перешел к Сыма Яню (посмертное имя У-ди). Так была основана династия Цзинь (и одноименная империя, которая вошла в историю как Западная Цзинь). Раздираемое династической борьбой государство тем не менее вело войны со своими соседями по Поднебесной: в 263 году под его ударами пало царство Шу, а в 280 — царство У. Китай снова стал единым. Но контроль над сюнну за это время был изрядно ослаблен.

В 271 году шаньюй Лю Мэн поднял восстание и ушел за укрепленную линию. Войско его было так сильно, что полководец, посланный на усмирение бунтовщика, не решился с ним сразиться и подослал к мятежному шаньюю убийцу. Фан Сю-аньлин писал: «После этого, содрогнувшись от страха, сюнну изъявили покорность и много лет не смели поднимать мятежи». Но годы спокойствия были, видимо, не слишком продолжительными, потому что уже в следующей фразе историк сообщает: «Позднее они в гневе перебили старших чиновников и постепенно превратились в источник бедствий на границах»{318}.

В 294 году поднял восстание сюннусец Хао Сань — он подчинил себе два округа. Мятеж был подавлен, но на следующий год младший брат Хао Саня «во главе цянов и хусцев, живших в округах Фэнъи и Бэйди» занял еще два округа. «После этого северные дисцы постепенно усилились, а на Центральной равнине вспыхнули беспорядки»{319}.

Варвары, которых ханьцы в свое время сами переселили в пределы укрепленной линии, рассчитывая на их покорность, теперь стали источником постоянной напряженности. В 90-е годы III века Цзян Тун, сановник молодой династии Цзинь, выступил с предложением выдворить всех переселенцев обратно, за границы Поднебесной. Он писал:

«Земли среди четырех морей обширны, чиновники и народ богаты, разве можно позволить разбойникам-варварам жить здесь, ведь со временем они захватят и земли, и богатство. (…) Следует издать указ о высылке [варваров] и возвращении их на прежние земли. Они перестанут тревожиться, что мы задерживаем их, удовлетворят свою тоску по родным местам…»{320}