Детектив за обедом. Убийство подают горячим - Токуя Хигасигава

хорошенько бы рассмотрел во всех деталях. Но, увы, сейчас его куда больше беспокоила боль в пояснице. А как известно, когда у мужчины болит спина, у него уже не остается сил ни на любопытство, ни на низменные инстинкты.

Так что Миясита смиренно вошел в лифт и нажал на кнопку первого этажа. Прежде чем двери закрылись, он успел краем глаза заметить, как Нодзаки и его спутница, прижавшись друг к другу, скрываются в глубине коридора.

2

Пятьсот четвертая квартира на пятом этаже многоквартирного дома Хаицу Мусасино[47], расположенного в районе Хоммати, Кокубундзи.

Практически в самом центре комнаты с западным покрытием лежал молодой человек, а вокруг него туда-сюда сосредоточенно сновали люди. Кто-то делал снимки, глядя в объектив камеры, кто-то бесцеремонно изучал тело. Будь молодой человек способен хоть что-либо почувствовать, то, вероятно, уже покраснел бы от нестерпимого стыда или же, напротив, побледнел и затрясся от злости.

Однако на лице юноши не проступило ни румянца смущения, ни холодной бледности гнева. Глубокая рана, пересекавшая его лоб, не оставляла сомнений: юноша давно мертв. А окружившие его следователи просто-напросто выполняли свою работу, проводя тщательный осмотр места преступления.

И лишь Рэйко Хосё, словно черная роза, распустившаяся на сцене убийства, стояла посреди комнаты, искренне не понимая, куда ей девать глаза. Разумеется, она была действующим детективом полицейского управления Кунитати, а потому, пусть бы даже из тела вывалились все внутренности и кишки оказались завязаны бантиком, отводить взгляд ей не пристало. И все же…

Тело, лежавшее перед ней, было полностью обнажено. Да, буквально ни единой ниточки не прикрывало его наготу. Более того — тело это было мужским. Однако поддаваться излишнему смущению Рэйко, конечно же, не могла. Детектив, неспособный спокойно взглянуть на голый труп, ничем не отличается от прохожего, шарахающегося от одуванчика, выросшего у обочины. Так, убеждая саму себя, Рэйко решительно поправила на переносице декоративные очки в черной оправе и, собравшись с духом, приступила к внимательному осмотру обнаженного тела юноши.

Убитый худощавого телосложения и невысокого роста — кажется, всего около ста шестидесяти сантиметров. Черты лица на удивление детские, так что при беглом взгляде его вполне можно было бы принять за ученика средней школы. Не исключено, что найдутся женщины, которым такой типаж покажется по-своему милым…

В размышления Рэйко вдруг ворвался голос инспектора Кадзамацури, с опозданием прибывшего на место преступления. Как водится, он не упустил случая осчастливить ее одним из своих неуместных комментариев:

— Ох, Хосё-кун, да ты же буквально пожираешь парня глазами. Неужто обнаженные тела вызывают у тебя какой-то особый интерес?

— И вовсе я его не пожираю! Осмотр тела, вообще-то, входит в мои служебные обязанности, так что ничего не поделаешь, провести его — часть моей работы! — запротестовала Рэйко. «Да и вообще, будто до мужской обнаженки мне есть хоть какое-то дело! Опять этот озабоченный начальник со своими домогательствами…» — пробурчала она себе под нос, после чего уже в полный голос начала доклад: — На лбу жертвы виден след от удара. Рядом с телом — стеклянная пепельница со следами крови. Возможно, это и есть орудие убийства.

— Значит, перед нами убийство. Хм, в конце концов, людей, решивших свести счеты с жизнью нагишом, не так уж и много. Кстати, Хосё-кун, — инспектор Кадзамацури метнул на свою прекрасную подчиненную острый взгляд, — кто там тебя, говоришь, домогается?

— Э-э-э… Что вы имеете в виду? Я совершенно не понимаю, о чем идет речь. — Рэйко с невинным видом уткнулась в свой блокнот.

Эх, бывают же на свете такие люди. Стоит лишь упомянуть их персону, как слух у них становится острее, чем у летучей мыши.

Решив не развивать тему, сулившую ей одни неприятности, Рэйко поспешила вернуться к своему докладу:

— По словам управляющего дома, жертва — Синъити Нодзаки, двадцать пять лет, холост, проживал здесь один. Работал в компании…

— КТО ТУТ МЕНЯ ОЗАБОЧЕННЫМ МЕРЗАВЦЕМ НАЗВАЛ?!

— Э-э-э… Ну…

Вообще-то, Рэйко назвала его «озабоченным начальником», а не «озабоченным мерзавцем», но вряд ли сейчас имело смысл поправлять инспектора.

— Простите, мне не стоило этого говорить. Только не злитесь, пожалуйста.

— Эй, Хосё-кун, не надо меня недооценивать. Неужели ты всерьез думаешь, что я настолько мелочный, чтобы обижаться из-за пустяков? Ха-ха, да ни в жизнь! Конечно же я великодушно прощаю твою выходку. Кстати говоря, как насчет того, чтобы поужинать сегодня вечером вдвоем? Я тут нашел одно модное местечко в Китидзёдзи[48], там вьетнамская кухня — пальчики оближешь…

— С работой-то что делать будем, инспектор? У нас тут перед глазами труп лежит. И смерть явно была насильственной.

Да пусть даже и не было бы здесь никакого трупа, я бы все равно никуда с тобой не пошла! Рэйко мысленно показала инспектору язык: «Бэ-э-э!»

— Эх, ну, видимо, ничего не поделаешь. — Инспектор пожал плечами и вновь перевел взгляд на обнаженное тело, лежавшее на полу.

— Что ж, случай и впрямь необычный. Убит голый мужчина. Не слишком эстетичное зрелище, конечно, но само по себе дело выглядит довольно любопытным. Так на чем мы там остановились? Где он, говоришь, работал?

— В страховой компании «Мицумото Сэймэй». Он числился сотрудником секретариата в головном офисе, который находится в районе Синдзюку[49].

Рэйко подняла голову и увидела, как лицо инспектора Кадзамацури, безупречные черты которого напоминали классических актеров любовных амплуа, вдруг расплылось в победоносной улыбке.

— Хм, «Мицумото Сэймэй» — серьезная компания. Хотя, конечно, до уровня «Кадзамацури Моторс» явно недотягивает.

— Вы правы, это действительно большая компания.

Хотя, конечно, до «Хосё Групп» она явно недотягивает.

«Кадзамацури Моторс» — автопроизводитель, прославившийся как в Японии, так и за ее пределами дизайном своих спорткаров… и их чудовищным аппетитом к топливу, совершенно не вписывающимся в современные мировые тренды. Инспектор Кадзамацури же был не кем иным, как наследником семейства, стоявшего у истоков компании. Сложно сказать, сыграли ли здесь свою роль фамильные капиталы, однако к тридцати двум годам он уже носил звание инспектора и считался одним из самых перспективных детективов управления Кунитати. Увы, для Рэйко он был еще и непосредственным начальником.

Впрочем, имелся здесь один любопытный нюанс (пусть только он останется строго между нами): отец самой Рэйко, Сэйтаро Хосё, возглавлял могущественный многопрофильный холдинг «Хосё Групп». И если бы ему вздумалось, он мог бы уже сегодня поглотить компанию «Кадзамацури Моторс», так что завтра на месте ее вывески красовалась бы новая — «Хосё Моторс». Вот какие суммы вращались в корпорации семьи Хосё. Что тут говорить, разница между этими двумя компаниями была по-настоящему колоссальной.

Однако, в отличие от своего начальника, Рэйко была наделена удивительной скромностью. Уж она никогда не стала бы распространять вокруг себя аромат привилегированного класса на месте убийства. Нет, Рэйко безыскусно носила черный костюм «Бёрберри», прятала свое ослепительно красивое лицо за декоративными очками «Армани» и уверенно шагала по месту преступления в туфлях на плоской подошве из коллекции Бруно Фризони. И вряд ли бы кто-нибудь смог догадаться, что перед ними — одзё-сама, наследница крупнейшей бизнес-империи. (Ну, может, у нескольких сотрудников и возникало порой смутное чувство какого-то диссонанса…)

Впрочем, сейчас основной вопрос, занимавший Рэйко и инспектора Кадзамацури, состоял в том, почему жертва оказалась полностью голой.

— Снял ли одежду сам убитый или же его раздел преступник?

— Ну, скорее всего, убийца избавился от одежды уже после смерти жертвы. Представить себе, что человек раздевается и сразу же получает смертельный удар в лоб, как-то