Хаосовершенство - Вадим Панов

– Начинаем, братья. И помните: Сорок Два смотрит на нас!

– Сейчас массовые митинги проходят здесь, здесь и здесь. – Помощник отметил на электронной карте три площади, где пропагандисты Сорок Два распаляли людей. – Собрания считаются мирными, вооруженных людей не видно, основная идея: Мутабор должен убраться из Марселя.

– Вряд ли это выполнимо, – усмехнулся Дрогас.

– На то и расчет.

– Боевиков много?

– Достаточно. Тритоны согнали в Марсель кучу dd, подключили наемников из ветеранов Иностранного легиона и договорились с албанцами и вудуистами. Мутабор не устоит.

Стефан вновь перевел взгляд на карту.

В Марселе, как и во всех остальных Анклавах, сектор Мутабор стоял особняком от корпоративных территорий, что делало возможной атаку только на него, не раздражая СБА. Двадцать первый район находился на западе Марселя, но не на самом краю – еще дальше располагались трущобы вудуистов. С севера храмовники граничили с балканскими кварталами, с востока – со смешанной территорией, где, так же как и на севере, правили бал албанцы, а на юге Мутабор упирался в море. Пропагандисты Сорок Два не справились бы сами, не сумели бы договориться со всеми, но им помогали опытные провокаторы Моратти – Дрогас и его команда. Изрядная часть офицеров пойдет вместе с погромщиками: направлять, контролировать, а самое главное – своими глазами посмотреть на внутренности Мутабор. Если будет найден секрет «синдина», он должен оказаться в СБА. Или – и в СБА тоже.

– Они планируют пойти сразу и отовсюду, – помощник усмехнулся. – Крови будет много.

– Посмотрим, – пожал плечами Дрогас. – Прятки тоже не подарок.

Но пряток в секторе Мутабор немного.

Закончив дела в Эль-Париже, Кристиан хотел отправиться в Каир или Стамбул. Ему надоела Европа, однако Агата, переговорив с Заказчиком, сообщила, что тот настоятельно рекомендует провести ближайшую неделю в каком-нибудь Анклаве. После недолгих размышлений Кристиан выбрал Марсель. Выбрал, испытывая некоторое раздражение, ведь до сих пор Заказчик не руководил его перемещениями. Но теперь фотограф понял причину неожиданного приказа: только в Анклавах были территории Мутабор.

Превращение мирного митинга в мирную демонстрацию, а затем в уличные беспорядки не заняло много времени. Слишком уж хорошо была спланирована акция.

Как следует разогрев толпу, не забыв добавить к пламенным речам наркотики и спиртное, пропагандисты повели людей и смешавшихся с ними боевиков к двадцать первому району. Безы, которых предупредили о «мирных» целях акции, не вмешивались в происходящее, ограничившись наблюдением с воздуха. К тому же территории вудуистов и албанцев не входили в зону ответственности СБА, что существенно облегчило Пуме задачу.

– Убирайтесь! Убирайтесь!!

Храмовники молчали.

Три реки дотекли до стен двадцать первого района, окружили их.

– Вы не люди!

– Вы нам противны!

– Убирайтесь!

Прятки не отвечали, раздраженные люди бесились все сильнее, и офицеры Дрогаса, четко чувствующие настроение толпы, сработали на «отлично», не позволили накопленной энергии пойти на спад. Из-за домов ударили реактивные установки, разрушив стену в шести местах, и толпа хлынула в проломы.

– Смерть храмовникам!

– Смерть Мутабор!

Крики, вопли, орущие люди, давка. Крики, вопли, неестественные молоточки, стучащие по толпе безжалостными пулями, кровь, орущие люди. Крики, вопли, визжание «дрелей» и сосредоточенный кашель штурмовых винтовок, орущие люди, пороховая вонь, брызги крови на лице. Крики… все смешалось.

Крис находился не рядом с беспорядками, а в самом их эпицентре. Ловил эпизоды не на безопасном удалении, а купался в них, мог не только снять, но и потрогать руками. Мог оглохнуть от криков и стонов, от автоматных очередей и грохота разрывов. Мог, если бы слышал. Но Крис был слишком увлечен работой.

Кадр № 401

Плюющая огнем «дрель» в руках мертвого мужчины. Он еще не знает, что убит, он еще бежит вперед, стреляет, желая растоптать ненавистных храмовников, а посланная прятками пуля уже пробила сердце, и бесстрастная «шива» упаковала время смерти в файл.

– Пригнись!

– Осторожнее!

Это «гвардейцы», оберегающие фотографа от неприятностей. Крис их не слышит, но подсознательно понимает, что его охраняют, и благодарен ребятам. Подсознательно благодарен, потому что сейчас не в силах думать ни о чем, кроме разворачивающейся вокруг трагедии. Собственно, и думать-то он не может, действует как автомат, фиксируя царящий вокруг хаос.

Кадр. Кадр. Кадр.

Кадр № 409

Рвущийся в пролом внедорожник получает от пряток реактивную гранату в бронированный бок, и его несет на толпу. Люди справа уже раздавлены, их ноги переломаны и мертвы, но фотография не отвечает на вопрос: почему они кричат? Может, от боли. А может, и от ненависти. Через секунду внедорожник взрывается, и ответ становится не важен.

Кадр № 409. Июль. Анклав Марсель.

У сжатых огненными клещами пряток не было шансов, они могли только отступать, постепенно прижимаясь к причалам, от которых то и дело отходили суда и катера. Прятки отступали, поджигая и взрывая здания, стараясь ничего не оставлять ворвавшимся в зону Мутабор погромщикам. Безы запаздывали, потому что на их пути были организованы заслоны. Люди Дрогаса позаботились о том, чтобы в безов не стреляли, а просто перегораживали им дорогу. Вот помощь и запаздывала. Вертолеты вели заградительный огонь, однако толпу не трогали – директор марсельского филиала СБА оправдывал репутацию человека нежестокого, гуманного.

И прятки бились в одиночку.

– Передовые группы вудуистов подошли к причалам, – доложил Карл.

Вудуисты, албанцы, ветераны Иностранного легиона, преступники, dd – все пошли против храмовников. Кому-то заплатили, кто-то позарился на добычу, но люди! Заурядные обыватели из числа тех, кто не стоял на площади и не слушал речи пропагандистов. Ева видела репортерские ролики, видела, как обыватели выходили из домов, таращились на еще мирное шествие, а потом присоединялись к нему. Шли убивать и грабить. А ведь им не платили. Их не болванили речами. Им просто показали, что можно.

Сволочи. Просто сволочи.

Не волки, а шакалы, почуявшие запах крови.

Эти твари достойны синдинового рая, который уготовил им Сорок Два. Пусть жрут наркотик, приближая свой тухлый разум к «божественному». Пусть дохнут от передозы или несовместимости. Не жалко!

– Прятки отступают. Несколько судов еще не покинули акваторию…

Связь плохая, видимо, Карл в самой гуще.

– Что с помещениями? – прокричала в ответ Пума.

– Обыскиваем все, что занимаем.

– Нашли?

«Синдин»! Пророку нужен секрет «синдина», чтобы перегнать человеческое стадо в Эпоху Цифры по Сорок Два.

– Нет, – вздохнул Карл. – Все лаборатории разгромлены и подожжены храмовниками.

И тем повторил доклады остальных групп – ничего.

Пума скрипнула зубами.

– Бейте по катерам из реактивных гранатометов!

– Но там не только прятки! Я видел, как на катера садились женщины и дети…

– Бейте, я сказала!

В глазах Евы – бешенство. Если храмовники не отдают «синдин», пусть подыхают. Пусть все подыхают вместе с ней…

– Вот уж не думал, что нейкисты настолько сильно ненавидят храмовников, – с веселым удивлением произнес Дрогас, наблюдая транслирующийся по новостному каналу обстрел судов.

Горят и тонут катера, идут на дно люди. Некоторые суда на двигателях внутреннего сгорания, и разлившееся горючее пылает на спокойной морской воде, сжигая барахтающихся людей.

– Дикари, – сплюнул помощник.

– Которые из них?

– И те и другие.

– Тритонов защищать не стану, они все сами о себе сказали. Но почему ты столь же категоричен в отношении несчастных храмовников?

– Окажись они на месте тритонов, поступили бы так же.

– Ты плохо относишься к людям.

– Я знаю.

Дрогас с улыбкой посмотрел на карту, понаблюдал за картинками погрома: на четырех коммуникаторах транслировались все основные ленты новостей, после чего поинтересовался:

– Новых докладов с территории не поступало?

«Синдин» – вот что интересовало Стефана. Удалось ли захватить лаборатории или производства храмовников?

– Нет.

– Значит, операция не удалась. – Дрогас встал с кресла и направился к выходу из квартиры, в которой они оборудовали командный пункт. – Заканчивай сам, я уезжаю.

Броник выручил.

Странно, весь погром без единой царапины, а в самом конце, когда стрельба стихла и обалдевшие от победы люди устроили посреди обгоревших зданий некое подобие веселья, едва не погиб. Крис остановился, снимая смеющихся возле трупов погромщиков, и получил осколок в грудь – в руке одного из обдолбанных победителей взорвалась граната.

Но броник выручил, задержал раскаленную железяку в сантиметрах от сердца. И «шива» не пострадала – даже падая, фотограф продолжал крепко-накрепко удерживать аппарат. А после того как его подняли и окружили телохранители, сразу же проверил камеру, убедился, что с ней все в порядке.