Хаосовершенство - Вадим Панов

– От тебя ничего не укрывается, да?

– Можно сказать и так.

– Иногда я думаю, что мои способности не особенно важны, ты умеешь видеть дальше.

– Вглубь, но не вперед. – Кирилл вздохнул и повторил вопрос: – Как Матильда?

– У нее тоже будет девочка. И она счастлива.

– Не боится?

– Сейчас не время для страха. Сейчас она просто счастлива.

– Вот и хорошо. – Грязнов помолчал, а затем с неожиданной проникновенностью заговорил: – Знаешь, это был долгий путь, и я рад, что мы прошли его вместе. Мне было приятно чувствовать твою поддержку. Мне было приятно советоваться с тобой. Мне…

– Мы расстаемся?

Кирилл грустно улыбнулся.

– Мы выходим на финишную прямую, и никто не знает, чем все закончится. Даже ты.

Мамаша погладила его по щеке.

– В таком случае я хочу сказать, что была счастлива пройти этот путь вместе с тобой, мастер. Я верила в тебя, и ты ни разу меня не подвел.

В дверь постучали.

– Клиент. – Кирилл поднялся, обнял женщину и поцеловал ее в лоб. – Мне повезло, что ты была рядом, Читающая Время.

Анклав: Марсель.

Территория: Мутабор.

Приятный солнечный день, с моря дует прохладный ветер.

Дерьмо и смерть

– Знаешь, когда Заказчик определял условия контракта, он заложил смету, за которую я не должна была выходить, – негромко произнесла Агата, глядя Кристиану в глаза. – Но сегодня утром я получила сообщение, что лимит повышается в два раза. Полагаю, таким образом Заказчик выражает свое удовольствие.

– Я стараюсь, – пробормотал фотограф.

– А смета с самого начала была запредельной, – закончила женщина. И подняла бокал с вином. – За твой талант, Крис.

Они сидели за столиком небольшого кафе на набережной. На корпоративной территории, где никого не смущало ни отсутствие хиджаба на голове Агаты, ни бутылка вина на столе. Бордо, сыр, немного фруктов – все настоящее, отменного качества. Неподалеку отдыхают «гвардейцы», делая их ленч не только приятным, но и безопасным. Жозе остался в отеле, расслабляется после бурной ночи в компании пары девиц. Вчера вечером Агата сказала, что Крис, если хочет, может присоединиться к другу, но фотограф ответил, что ему хорошо в ее компании. Интересно, а ей?

Кристиан украдкой посмотрел на женщину. Умная, деловая, красивая, восхитительна в постели. Фотограф не стесняясь признавался себе, что очарован Агатой, но червячок сомнений все-таки был – он не понимал, как эта женщина относится к нему. Очередной контракт? Обязанность? Что таится за восхитительным фасадом? Каким он ей видится?

И ведь не спросишь…

– Мой талант едва меня не погубил.

– Но ты смог прорваться.

– Только благодаря Жозе. – Кристиан взял крупную виноградину, повертел ее в пальцах, после чего отправил в рот, наполнив его сладкой мякотью. – Да и Жозе не всесилен. Если бы не Заказчик, мне пришлось бы обслуживать верхолазов.

Агата знала об этом, но одно дело знать, и совсем другое – услышать от самого человека. Услышать горькую правду. Услышать слова, которые не каждый произнесет.

– Я никогда не понимала увлеченных людей, – тихо сказала женщина. – Не таких, как ты, нашедших свое призвание гениев, а всех этих собирателей и коллекционеров. Неспособные на самостоятельное творчество, они тянутся к чужому искусству, готовы платить миллионы за возможность таращиться на картины, гравюры и статуи.

– И фотографии, – добавил Кристиан.

– Я не понимала, – продолжила женщина. – Но когда увидела… нет, скорее, когда я почувствовала твои работы, стала свидетельницей того, как ты их создаешь, как бродишь по улицам, отрешенный, полностью растворенный в том, что тебя окружает, я вдруг подумала, что наш Заказчик, возможно, понимает, как ты творишь. У него нет твоего таланта, но есть желание увидеть мир таким, каким его видишь ты. Есть желание стать сопричастным. И поэтому Заказчик готов платить бешеные деньги за то, чтобы ты работал только на него.

– Спасибо.

– Я не льстила.

– Я понял. – Кристиан помолчал, после чего легко поинтересовался: – Ты знаешь Заказчика?

Вопрос вызвал ироничную улыбку.

– Жозе попросил разведать?

– Гм… – Кристиан чуть покраснел. – Давно… И я ему не обещал. Просто вырвалось.

– Жозе раза три подкатывал ко мне, надеясь разузнать хоть что-нибудь о нашем благодетеле.

– О нашем? – От фотографа не ускользнул знак равенства.

Женщина откинула голову назад.

– Думаешь, я дочь верхолаза?

– Не думаю.

– И правильно. – Агата отвернулась, покусала дужку солнцезащитных очков, однако почему-то продолжила: – Два месяца назад я сидела в еще большем дерьме, чем ты, Крис. У тебя была надежда вернуться наверх, а мое время прошло. Мне много лет, Крис, а в том бизнесе, которым я занималась, ценится свежесть. Поделки хороших пластиков всегда будут поделками хороших пластиков, не более.

Жозе сумел раскопать прошлое их новой знакомой, и друзья не удивились тому, что узнали. Агата Ван Свит начинала моделью в итальянских домах моды, на «территории роскоши», где правили бал дизайнеры и кутюрье. Расчетливые шейхи очистили Европу от «разврата», однако известный на весь мир бизнес сохранили, выделив ему специальную резервацию. Впрочем, до вершин модельного мира Агата не добралась, богатого шейха на белом верблюде тоже не подцепила, а потому, отшагав свое по подиуму, оказалась в одном из самых дорогих эскорт-агентств Исламского Союза. Потом исчезла и оттуда.

– Контракт, который предложил Заказчик, – мой шанс на пенсию, на очень хорошую пенсию, – хрипло произнесла Агата. – Поэтому я буду делать все, что он прикажет. – Еще одна пауза. – Я понятия не имею, кто Заказчик, Крис, меня нанял его поверенный, и с тех пор вся связь идет исключительно через коммуникатор. Но одно я знаю точно: он превосходно разбирается в людях. Я буду стараться изо всех сил. – Агата улыбнулась. – Так же, как ты.

Кристиан машинально погладил «шиву», что ему подарили при подписании контракта. ShIV-99 – лучшая в мире камера, мечта любого фотографа, доступная лишь самым успешным из них. Камера и комплект высококлассной оптики к ней стоили небольшое состояние, и этот подарок обрадовал Кристиана гораздо больше, чем обещанные деньги. С этим аппаратом он мог творить чудеса.

«Шива»… Интересно, Агате хватило только денег, или Заказчик добавил к ним что-нибудь столь же «душевное». Наверное, добавил, не зря же она сказала, что он превосходно разбирается в людях.

«Мы попали на крючок опытного рыбака».

Ну и ладно!

Кристиан накрыл ладонью руку женщины и, глядя в большие голубые глаза, произнес:

– Когда я подошел к тебе, там, в Эдинбурге, ну… в первый раз…

– Я поняла, о чем ты, – едва заметно кивнула Агата.

– Я подошел, потому что ты мне понравилась. Именно ты. Ты сама. Мне нравится, как ты говоришь, нравится, как себя ведешь, как ты улыбаешься. Я восхищаюсь тобой и едва набрался смелости… подойти.

Она не отвела взгляд, не улыбнулась, не засмеялась. Смотрела не отрываясь, а когда поняла, что Кристиан говорит искренне, прошептала:

– Когда я пришла в вашу помойку, я показалась тебе принцессой или феей.

Однако голос Агаты не соответствовал ироничному смыслу слов, а в уголках глаз – фотограф мог бы поклясться! – что-то блеснуло.

– Кто обвинит меня в том, что я влюбился в принцессу? – проникновенно прошептал в ответ Крис. – Или в фею?

«Никто не говорил, что «синдин» безвреден. Никто не говорил, что «синдин» безвреден. Никто не говорил…»

Эту нехитрую фразу Пума повторяла, как мантру, все последние недели. Она не давала Еве сойти с ума, поддаться сомнениям и натворить глупостей. Она и задача, которую поставил перед девушкой Сорок Два: разгромить Мутабор, растоптать тварей, придумавших убивающий ее наркотик, отомстить. Они виноваты в произошедшем, они и только они. Сорок Два же просто не мог сказать ей правду, потому что любит. В этом Пума не сомневалась – пророк любит ее, вот и пытается защитить. В конце концов, эта чертова несовместимость с «синдином» могла возникнуть не у нее, а у него. Он мог кашлять, но даже в этом случае продолжил бы делать свое дело. И она продолжит. А возникающие сомнения в искренности Сорок Два Ева подавляла мантрой.

«Никто не говорил, что «синдин» безвреден. Никто не говорил, что «синдин» безвреден. Никто…»

И подавляла весьма успешно. Во всяком случае, разработанные ею планы были точны и продуманы. И жестоки.

– Дидье?

– У меня все в порядке, Ева, – немедленно отозвался координатор северного, самого мощного отряда.

– Карл?

– Люди разогреты до предела.

– Али?

– Только скажи, Ева, и мы устроим такое, что все закачаются.

Пума улыбнулась.

«День Х» наступил. День воздаяния и отмщения. День, когда храмовники заплатят за ее смерть. Удары будут нанесены во всех Анклавах одновременно, с разницей в час-два. Тяжелые удары, как и требовал пророк. Удары, которые не оставят камня на камне от хваленой несокрушимости Мутабор. Ева с удовольствием приняла бы участие в каждом из них, но не могла разорваться, а потому выбрала Марсель, бойня в котором, по ее замыслу, должна стать самой кровавой.