Марина - Алия Амирханова

направления на места работы. Марина нехотя собиралась, понимая, что как бы муторно на душе не было – жизнь продолжается и надо думать о хлебе насущном. Все её однокурсники были в сборе, когда Марина вошла в здание училища.

– Как ты? – Таня участливо заглянула ей в глаза.

– Сойдёт… Что, уже начали вызывать?

– Начинают с отличников. Значит, ты пойдёшь в числе первых. …Не забудь, ты имеешь право выбрать.

– Хотелось бы остаться в шестьдесят первой больнице. Привыкла я к ней. Всех уже знаю. Если не туда, то всё равно куда.

– Я хотела бы в сороковую. Рядом с домом. Но кого это интересует?..

Из аудитории, где уже находилась комиссия, выглянула молодая девушка и объявила.

– Никитина!

– Это я.

– Проходите.

В комнате за большим столом сидели три человека. Куратор группы, зав. кафедрой и ещё какой-то мужчина. Секретарь сидела тут же. В её обязанность входило всё фиксировать. И ещё – на готовых бланках она вписывала фамилию и место, предстоящей работы.

Марина встала напротив стола комиссии.

– Никитина, вы окончили на «отлично». Есть пожелания, где хотите работать?

– В шестьдесят первой.

– Так, посмотрим. По-моему, они подавали заявку, что им требуется медсестра… Да, точно. Хорошо. Подойдите к секретарю, она выпишет вам направление. Всего вам доброго.

– Спасибо.

Таня тоже была отличницей и выбрала больницу ближе к дому.

– Может, в кафе? Отметим распределение. Потом разбредёмся, когда ещё все вместе встретимся?

– Нет, Тань. Ты иди с группой.

– Ладно. Пока. Я позвоню.

– Хорошо.

Распрощавшись с Таней, Марина поехала в больницу. В отделе кадров её встретили приветливо. Начальница сказала, что её устройство займёт пару минут, так как она уже работает у них в качестве санитарки, и её просто переведут на должность медсестры в том же самом кардиологическом отделении. И ещё Марину предупредили, что уже завтра будет её первый рабочий день в новой должности.

После больницы Марина поехала на кладбище. По дороге купила цветы. Могилу нашла без труда. Оградка и крест на холмике. На кресте Глеб прибил фотографию Марии Петровны, заключённую под стекло, а ещё местный сторож продал им скамеечку. Но на неё Марина не села, а, опустившись на колени и положив цветы на могилу, стала рассказывать Марии Петровне последние новости из своей, теперь такой одинокой, жизни. Рассказала и то, что видела белого ангела над изголовьем кровати, что сегодня получила распределение в шестьдесят первую больницу, и что завтра её первый медсестринский рабочий день. Марина не заметила, как легла на могилу. Её распростёртые руки, словно крылья того ангела, обнимали могилу. Марина уже лежала так несколько минут. Она ощущала себя рядом с Марией Петровной, и от этого душа наполнялась спокойствием и радостью.

– Девушка. Девушка, – Марину кто-то окликнул.

Она не сразу осознала, что зовут именно её. Но кто-то был настойчив и продолжал звать.

– Девушка. Девушка, я к вам обращаюсь.

Марина нехотя выпрямилась и развернулась, чтобы увидеть человека, который её звал. Это оказалась маленькая старушка.

– Подойти ко мне, милочка, – старушка приветливо улыбалась.

Марина встала с колен и, отряхнувшись от земли, вышла из оградки, закрыв калитку на щеколду. Старушка по-прежнему стояла, не шелохнувшись, чуть в сторонке, и Марина сама подошла к ней.

– Здравствуйте.

– Здравствуй, дорогая. Извини, я наблюдаю за тобой уже час, и… мне категорически не нравится твоё отношение к усопшим. Ты тревожишь их покой своим нытьём. Отстань уже от них со своими проблемами. Ты должна понять одну вещь. Их это уже больше не касается. Не ка-са-ет-ся. Пора взрослеть, девочка моя, и научиться решать свои проблемы самой.

Обескураженная такими словами, Марина широко открытыми глазами смотрела на неё. Одета старушка была странно: во всё чёрное. Шляпка на голове, вуаль откинута, и испещрённое морщинками худое лицо полностью открыто. Большие глаза улыбались, хотя по всему было ясно, что старушка отчитывает Марину. Юбка, чёрный свитер. Опиралась старушка на длинный сложенный зонт рукой, облачённой в чёрную шёлковую перчатку.

– Я тебе больше скажу. Раньше положенного срока ты не умрёшь. А таким своим нытьём вроде этого: забери меня с собой, – ты лишаешь себя жизненной энергии, и потому способна совершать ошибки. Наши близкие – это наши костыли. Но нельзя же всё время ходить, опираясь на них. Птенца мать вышвыривает из гнезда, чтобы он полетел самостоятельно. Милочка, пришло и твоё время лететь.

Марину отвлёк от старушки резкий звук в верхушках деревьев. Это большая стая ворон с шумом взлетела вверх. Когда Марина вновь опустила взгляд, старушка шла бодрым шагом прочь по аллее. И их уже отделяли метров сто, если не больше. Догонять её Марина постеснялась.

Слова старушки пристыдили Марину. Вернувшись домой, она много думала, размышляя над собственной судьбой. Вспоминала всех, кто был добр к ней, всех, кто оказал в трудную минуту поддержку.

Конечно, Павел и Глеб разрешили звонить им в любое время дня и ночи, обещая примчаться по первому зову. …Но ведь у них своя жизнь. Имею ли я право навязывать им свои проблемы? Наверное, всё-таки нет. Наверняка у них и своих хватает… А я даже об этом ничего и не знаю… Как хорошо, что мне сегодня встретилась эта старушка. Как хорошо…

На работе двадцатичетырёхлетняя Марина очень быстро заслужила уважение и врачей, и начальства. Врачи их отделения даже ходатайствовали перед руководством, чтобы девушку перевели в операционные медсестры. Грамотная, педантичная, требовательная, аккуратная. Она умела попасть в любую, даже самую ужасную, вену. Из-за её превосходных знаний анатомии врачи, особенно молодые, доверяли ей ставить катетер и многое такое, что не входило в обязанности медсестры. С Мариной желала оперировать любая бригада врачей. Через полгода работы её назначили старшей медсестрой. У неё появился свой кабинет, её стали звать Мариной Викторовной, но сложные операции по-прежнему без неё не проходили.

Глава 8

Марина Викторовна Никитина возвращалась домой после работы. Она успешно работала старшей медсестрой в больнице. У неё была своя комната в коммунальной квартире, которую ей оставила Мария Петровна, пусть маленькая, но своя. Она частенько задерживалась на работе: дома её никто не ждал, потому все свои силы отдавала любимому делу. Вот и сегодня она задержалась дольше обычного. Было семь часов вечера, и была зима – январь. Темнело рано. По дороге Марина забежала в гастроном, запаслась продуктами. На носу – два выходных, и она планировала провести их дома за чтением.

Марина свернула в свой переулок. Ещё издали она заметила фигуру человека. Он сидел на корточках, прислонившись к стене дома. Что-то отчаянное было в его фигуре.