Скоро будет буря - Грэм Джойс

– Я уже сказала, что она не пойдет! – вспылила Сабина. – В конце концов, Джесси – моя паршивая дочь. Почему вы никак не хотите это понять?

– Нет, почему же. Я вполне понимаю, – спокойно ответила Крисси. – Я признаю, что она твоя паршивая дочь.

Крисси развернулась и бросилась вниз по лестнице. Торопясь выйти из тени дома на свет, она направилась к бассейну. Проходя мимо сарая, она услышала голос Рейчел и остановилась. В темной глубине Рейчел, удерживая Джесси, что-то говорила ей о глубоком дыхании. С вызовом взглянув на Крисси, она продолжала шептать Джесси на ухо. Крисси проследовала своим путем к бассейну, сбросила одежду и погрузилась в холодную-холодную воду.

29

Гром представляет собой импульс звуковой волны, следующий за природным электрическим разрядом. Градиент потенциала в момент разряда составляет 150 000 вольт на метр.

30

Не получив разрешения на прогулку с Крисси, Джесси заперлась в своей комнате и сосредоточилась на собственном отражении в зеркале. Она обнаружила, что всматриваться в собственные глаза гораздо легче, если настроиться на длительное наблюдение. Оказалось также, что наилучший результат получается при закрытых ставнях: в комнату должны проникать лишь несколько лучей. Упражнения надо выполнять в полутьме.

В полутьме комната могла дышать. Ее скрытую жизнь, проявляющую себя только в полумраке, как бы парализовал солнечный свет. Когда ставни были закрыты, комната расслаблялась и начинала жить заново. В мягком полумраке старая мебель словно расправляла косточки и потрескивала; столетняя пыль излучала матовый звездный свет; соединения деревянных деталей в шкафу, туалетном столике и в кресле с жесткой спинкой, казалось, чуть-чуть, но все же ощутимо пульсировали; половицы разбухали и оживали, едва заметно вибрируя. Вся комната как будто расширялась и сжималась, подобно мерно работающим легким, еле слышные вздохи которых наполняли воздух комнаты застоявшимся, но достаточно приятным запахом сырости и медленного гниения.

Иногда, когда Джесси всматривалась в зеркало, она задавалась вопросом – не пробудила ли она дух комнаты. Но наставница заверила ее, что это был не дух, а просто обрывки памяти, хранившиеся в темных пыльных углах. Единственным духом, растолковывала ей руководительница, мог быть только дух в зеркале.

Джесси продолжала упорно вглядываться в собственное отражение, наблюдая, как лицо подвергается ряду последовательных деформаций. Лицевые мышцы чуть заметно растягиваются, как будто кто-то невидимый сдавливает щеку или сдвигает бровь. Это просто зрительные галлюцинации, объясняла наставница, оптический обман, леность самого органа зрения. Но то, что начиналось дальше, никак нельзя было причислить к галлюцинациям.

Крохотная голубая искра.

Она вылетела из ее глаза. Не из черного поля зрачка, а откуда-то из области радужки. Ее глаза были голубыми, поэтому голубыми были и искры. Ей рассказывали, что люди с зелеными глазами видели зеленые искры, сероглазые – серые, а владельцы карих глаз, как ни странно, – желтые искры. Она тренировалась, не позволяя себе отвлекаться на полет голубой искры. Продолжала всматриваться в собственное отражение. Искра же, прежде чем погаснуть, улетела по дуге направо, к точке, соответствующей положению «на три часа». Затем совершенно явственно возникли еще три искры, на этот раз раскаленные добела, – краткий мерцающий фонтан, – погасшие так же быстро, как первая.

Сейчас самое важное – и руководительница останавливалась на этом наиболее подробно – не ослаблять концентрации внимания. До этого момента Джесси добиралась и раньше, но обычно пугалась и прекращала тренировку.

– Помни, Джесси: те сущности, которые ты видишь, появляются вовсе не для того, чтобы преследовать тебя, – говорилось ей. – Они составляют часть твоих попыток пробиться к свободе, они приходят, чтобы помочь тебе. Не считай это чем-то находящимся вне тебя. Рассматривай такую сущность как собственную тень, а еще лучше – как своего ангела или сестру-близнеца.

На этой стадии Джесси всегда отмечала одно и то же: поверхность стекла вокруг ее отражения затуманивалась. Все выглядело так, словно эта часть зеркала, не отражая ее собственную фигуру, чем-то заслонялась, пропуская свет к ней самой, а не к ее изображению. И вот мертвый, затянутый дымкой участок зеркала мялся, шел рябью, и вокруг и позади Джесси начинал формироваться новый образ, что-то вроде зрительного эха, как бы наброшенного ей на плечи, разбухающего тенью таинственного гуманоида у нее за спиной, с намеком на неровные кривые наросты на каждом плече наподобие крыльев.

– Вот тут, Джесси, нужно выждать. Не спугни его. Дождись подходящего момента и спроси его имя.

Одна из них, по глубокому убеждению Сабины, вцепилась в ее мужа, а вторая занялась ее дочерью. Не исключено, что и в том и в другом случае виновницей окажется одна и та же особа. И Сабина решила понаблюдать за обеими.

В данный момент она твердо знала, что Джесси дуется у себя в спальне и за нее можно не беспокоиться. Через окно была видна Рейчел, трудившаяся над акварельным этюдом долины, и Крисси, лежащая пластом возле бассейна. Сабина старалась проявлять твердость в отношениях с Крисси, и надо сказать, что это было нелегко; но ей следовало бы придерживаться такой же тактики и с Рейчел. В конце концов одна из этих женщин оступится и разоблачит себя.

Сабина не могла решить, какая из нанесенных ей обид тяжелее: похищение мужа или ослабление ее материнского влияния на дочь. Она подозревала, однако, что одно из этих преступлений, возможно, связано с другим. И если при разоблачении злоумышленницы она будет вынуждена оскорбить невиновную, то так тому и быть.

В своих подозрениях она непрерывно колебалась между двумя женщинами. Не нужно было обладать идеальным зрением, чтобы разглядеть кое-какие особенности Крисси, которая, безусловно, не могла пройти мимо любого мужчины, не испытав на нем силу своих влекущих взглядов, и, должно быть, бедняге Мэтту не раз приходилось краснеть за нее. Сабина любила и уважала ее мужа. Несомненно, он мог бы выбрать для себя более удачную партию; Крисси относилась к той разновидности женщин, с которыми Мэтт утрачивал свои лучшие свойства. Крисси всегда тянуло отдать предпочтение вспышкам кратковременного блаженства в ущерб более возвышенным мотивам. Возбуждение, создаваемое любовной интрижкой, – может быть; под носом другой женщины – вполне возможно; с другом собственного мужа – почему бы нет. Кое-что связанное с Крисси крайне настораживало, и Сабина не обманывалась на ее счет: поверхностное, едва ли не отвлеченное обаяние таило крысиную хитрость.

Рейчел была более загадочна. Сама оказавшись в роли наблюдателя, Сабина следила за наблюдательницей Рейчел, обнаруживая приемы слежки, способы прикрытия и маскировки. Подобно тренированному шпиону, краешком глаза Рейчел внимательно следила за окружающими, притворяясь, будто поглощена книгой или этой своей ужасной мазней. Между тем она никогда не теряла бдительности. Сабина могла заметить, что Рейчел ловит каждое сказанное слово, от нее не ускользает ни один нюанс. И казалось, что особое внимание она уделяла отношениям между Джесси и ее родителями, как будто поставив перед собой задачу критически наблюдать за ними или подготовить доклад для некоего теневого агентства.

Рейчел также обладала лисьей хитростью. Сабину не мог ввести в заблуждение ее простонародный акцент или вульгарная татуировка. Она наблюдала английскую классовую систему на протяжении нескольких лет и теперь могла, приподняв ее фиговый листок, одобрить эту систему и затем быстро вернуть листок на место. Британцы были ужасными – но какими умелыми! – лицемерами. Они ругмя ругали свою классовую систему или, более того, делали вид, что ее уже не существует. По-видимому, следовало быть французом или, по крайней мерс, просто иностранцем, чтобы понять бессмысленность этих заявлений и увидеть: именно сейчас система работает превосходно, как хорошо смазанная машина.

Английская классовая система проявила себя как податливый, но отнюдь не хрупкий механизм с надежным устройством защиты. Она позволяла вам уберечься от хищнических инстинктов людей, которым было меньше терять, чем вам. Она ставила препон захватчикам, зарящимся на то, что далось вам такими трудами. Она существовала для того, чтобы воспрепятствовать людям с низкими инстинктами проводить отдых вместе с вашей семьей. И тем нс менее Рейчел была человеком, преследовавшим сноп корыстные интересы. Чего она хотела добиться, от кого и с чьей помощью, – Сабине оставалось только гадать. Но она была полна решимости не допустить того, чтобы Рейчел добилась желаемого за счет благополучия семьи самой Сабины.

Нет, отныне она должна наблюдать за Рейчел и Крисси самым тщательным образом.