Эпитафия Любви (СИ) - Верин Стасиан

«На то воля Богов!»

Теперь, когда трое подозреваемых опрошены, можно поговорить и с самым главным подозреваемым. Сцевола шёл по тускло освещённому коридору темницы, составляя новые планы допроса.

«ХВАТИТ! НЕТ! УЙДИ! ААААА!» — донёсся из пыточной крик, столь громкий, что магистр закрыл уши.

Поток его мыслей сорвал бегущий человек, в котором с трудом узнавался архиликтор Руфио. Коротко стриженный, с опалённой верхней одеждой, он дышал сухо и надрывисто. Добежав до Сцеволы, бухнулся на одно колено.

— Магистр! Как хорошо, что я нашёл вас! Там наверху ужасные дела творятся. Боги разгневались, Ваша Светлость…

— Где твоя фасция, Руфио? Не знаешь, что обязан носить её на службе?

— Но господин! Там пожар!

— Считаешь, что это оправдывает тебя? — Сцевола бесстрастно пожал плечами. Загорелась по-видимому камера, такое уже бывало, когда заключённые кончали жизнь, сжигая себя в масле для ламп. Но глава ликторов отрицательно помотал головой и сказал, что огонь возгорелся в одном из самых людных мест города, ипподроме. При этом добавил, что высшие чины Сената находились там в момент взрыва. Среди них и Магнус Ульпий Варрон.

В другой ситуации Сцевола бы с утолением вздохнул. Такого шанса избавиться от противников уже не будет. Но, услышав об опасности, угрожающей младшему брату, он переменился в лице, оттолкнул Руфио, и ринулся наверх, на бегу созывая стражников, собирая вигилов[2], веля рабам наливать вёдра и снаряжать колесницы, ибо смерть Магнуса не входила в замысел Богов.

Где-то далеко Реюс продолжал звать на помощь. Его крики терялись в стенах, запутывались во тьме, исчезали в объятьях мёртвой женщины, получившей его послание. Женщины, чьё имя Сцевола вспомнил, когда вспрыгнул на колесницу и обвёл взглядом крылатых гарпий у ворот городской тюрьмы.

Когда-то её звали Фаната Ландарус.

Приносящая смерть.

_____________________________________________________________________

[1] Серв — плебейская профессия, то же самое, что и слуга, работающий за деньги.

[2] Вигилы — отряд, занимающийся пожаротушением.

Услуга за услугу

МАГНУС

Узнав, что Её Высочество в беде, Магнус бросился к ипподрому. Распихивая горожан, он заскочил в нижний ярус и, очутившись в урагане криков, принялся искать её среди толпы — задача непростая, если не сказать невозможная.

Его взгляд метался по головам, вылавливая светлые волосы, белые хитоны, голубые глаза. Ориентируясь на память, он продирался сквозь народную массу, хватал спасающихся и всматривался в них, но тщетно. Уже в первую минуту он мог бы остановиться. Разум (а именно ему Магнус доверял больше всего) подсказывал, что Меланты здесь нет. Что она погибла на кафизме или, раненая, ожидает где-то под обломками камней неминуемой смерти. Но даже если бы она чудом уцелела, разве возможно найти одного человека среди устрашённой толпы?

Ругаясь, он двигался к лестнице на второй ярус — потолок в этой части ипподрома пока не горел, но Магнус не ожидал, что огонь обойдёт его стороной. Он изредка посматривал наверх, остальное время уделяя поиску Её Высочества. Если бы и хотел, он не мог уйти, не сделав всё, чтобы спасти наследницу престола.

Ему попался Марк Алессай. Казначей, с усишками как у таракана, проклинал судьбу и какую-то служанку по имени Луан. Магнуса он едва не сбил с ног — когда же опомнился, залепетал что-то невнятное, показывая большим пальцем назад. Из его околёсицы Магнус вычленил только направление — «Меланта там», но и это уже огромный успех!

Трус не проводил его. Не имея ни времени, ни желания ему мешать, Магнус взобрался на лестницу. Надо — пихался, надо — сваливал с ног. Но достиг вершины. И если нижний ярус казался сумбурным кавардаком, то второй — сущая геенна, где уже не было людей, за исключением мёртвых, но почти всюду царствовал огонь и дым, а потолок норовил разрушиться.

Магнус осматривался. Закрыл нос ладонью. Шёл второпях.

Уже собравшись обратно, он наткнулся на девушку. Её платье порвалось. Тёмные волосы опалены. Она хотела перепрыгнуть через горящую балку, но увидела Магнуса и вцепилась в его одежду.

— Ну же помогите! Она где-то там! Вы выше и сильнее чем я! — Её властный тон на мгновение смутил Магнуса. Но лишь на мгновение. Кивнув ей, он разбежался, как эфеб на воинских тренировках, и перепрыгнул через огонь. Пламя успело обжечь ему сандалии и лодыжки. Понадобились силы, чтобы, оказавшись «на земле», не завопить от боли.

Но медлить было нельзя. Он вскочил, и вскоре возбуждение перекрыло болевые ощущения. Магнус заметил груду обожжённых тел дальше по коридору и случайно набрёл на винохранилище.

Там он и нашёл цезариссу.

Меланта не шевелилась, окутанная дымчатой пеленой. Магнус закашлялся. В глазах свербело. Он взял её на руки и ринулся к той самой горящей балке. И вдруг понял, что не сможет перепрыгнуть вместе с Мелантой, не получив тяжёлых ожогов.

Другого выхода не было.

Положив безвольное тело девушки к стене, он решился на дерзость — что есть сил дотащил до балки трупы покойных и бросил их на огонь. Не дожидаясь, пока стихия сожрёт их, он перевалил через этот самодельный мост, удерживая Меланту.

Он никогда не бежал так лихо. Дерево под ногами скрипело. Он спустился на нижний, там сновали стражники, выискивая тех, кто заблудился. Наверху громыхнуло — или произошёл новый взрыв, или упало нечто увесистое, потолок в двух шагах от лестницы бахнулся на пол. Чудом он не задел темноволосую девушку, бегущую позади Магнуса.

— Сюда! Ей нужна помощь! Змей бы вас побрал, люди!

Стража заметила его с цезариссой на руках. Тотчас её подхватили и вынесли на улицу. Следом вышел и Магнус. Свежий воздух — это всё, о чем он мечтал последние минуты, и, когда вдохнул, свободно и глубоко, то осмотрел Меланту, надеясь, что её голубые глаза откроются.

Люциус уже был рядом. Сказать, что его пробрал ужас — это ничего не сказать.

— Меланта! — Он тоже тщательно оглядел её. Убедившись, что она на грани жизни и смерти, посмотрел вокруг. — Кто-нибудь, позовите лекаря!

— Что ж вы не уследили за опекаемой. — Магнус стряхнул с себя пепел, беззвучно бранясь, что придётся разориться на новую тунику и сандалии.

— Так это тебе я обязан её спасением?

Трибун, подтверждая, качнул головой.

— Если так, позволь поблагодарить тебя. Проси, чего хочешь. — Его чернильные глаза говорили спасибо, но Чёрный Лев не улыбнулся, не разбился в поклонах и держался скорее недоверчивым уличным котом. Он подобрался. Человек, госпожу которого спасли только недавно, так не выглядит. А вот властный консул, подписавший кровавый указ — выглядит и похуже.

— Вот прямо так, чего хочу? — Магнус поднял бровь.

— В пределах разумного, народный трибун.

«Как кстати!» — подумал он, торжествуя. Вот и подарок судьбы, чтобы поглядеть в глаза зачинщика казней.

Дождавшись, когда люди в синих балахонах унесут цезариссу в лечебный дом, он предложил Люциусу отойти в сторонку. Переговорить с глазу на глаз, чтобы не помешал хаос снующей стражи и уличных зевак, столпившихся поглазеть на разрушение пожаром одной из самых видных достопримечательностей Аргелайна.

По просьбе Магнуса Ги передал ему футляр со свитком. Люциус понял, о чём пойдёт речь. Его глубоко посаженные глаза заметно сузились.

— Я догадался, — произнёс он, как отрезал. — И нет, я не обсуждаю своих указов. Проси что угодно, кроме этого.

— Ведь я даже не показал свиток…

— Мне и не нужно его видеть! Я слышал, что ты, Варрон, прекрасный адвокат, на твоём счету много спасённых. Но если ты хочешь ткнуть меня носом в мой же указ, ты проиграешь. Я ценю заботу о плебеях, но политику оставь мне, хорошо?

— То есть, по-вашему, это всё из-за какой-то политики? — Магнус пришёл в негодование. — Какая политика требует стольких жертв?

— Налаживание отношений с Вольмером.

— Горгоне в гузно такая политика!

— Варрон, — назидательным тоном сказал Люциус, — ты появляешься в Сенате слишком мало. Не удивлён, что ты не знаешь всего, за что бьются сенаторы. Когда ты занимался политикой в последний раз? Три года назад на прошлых выборах? С тех пор ты прохлаждался, а я почти каждый день заботился о народе.