Избушка на костях - Ксения Власова

Я закашляла, жадно глотая ртом воздух. Грудь тяжело и часто вздымалась, внутри все горело огнем. Он же срывался и с моих рук, пока я судорожно ощупывала ноющую шею. И где пряталось это колдовское пламя мигом раньше, когда было так нужно? Что я за огневица, если даже искры высечь не могу?

– Живехонька? – Я вздрогнула, заслышав хорошо знакомый голос. – Водицы принести?

Я молча покачала головой, не понимая, на какой из двух вопросов отвечаю. Тим, возвышающийся надо мной со свечой в руке, медленно опустился на колени. Его встревоженное лицо оказалось напротив моего. Теплая, пахнущая аиром ладонь мягко коснулась моей щеки, заставляя поднять взгляд. Я почти растворилась в глазах цвета темного меда, увязла, будто муха в сладкой ловушке. Напряжение, сковавшее грудь железными цепями, медленно отпустило. Оно покинуло ослабевшее тело вместе со вздохом – долгим, протяжным.

– Я же сказал постучать в стену, – спокойно напомнил Тим, и в голосе его не сквозило укора, – если снова не будет спаться.

Одна из теней, не успевшая убраться, клацнула зубами возле щиколотки Тима, но тот и бровью не повел. Поднес свечу к тени, и та, поджав хвост, уползла под кровать. Только сейчас я заметила, что друг явился ко мне одетым лишь в холщовые штаны. Рубаху он позабыл где-то в комнате, и теперь я с медленно пробуждающимся любопытством изучала его обнаженную по пояс крепкую фигуру с сильными жилистыми руками, привыкшими к тяжелой работе.

– Ты их тоже видишь? – невпопад спросила я, думая о другом – о кое-чем запретном и волнующем, от чего дыхание участилось. – Теней?

– Не слепой же. – Тим пожал плечами. – Только он их не заметит.

Я подтянула коленки к груди и, запрокинув голову, прижалась макушкой к холодной костяной стене. Ладонь Тима соскользнула с моей щеки, но сам он по-прежнему сидел непозволительно близко ко мне. Одну босую ногу вытянул на полу, а другую, как и я, поджал к себе, чтобы опереться на коленку острым локтем.

– Тебя не пугают тени?

Сердце екнуло, когда этот вопрос слетел с губ. Ворвавшийся в комнату ветер хлопнул ставнями, но я даже не посмотрела в сторону окна. Взгляд был прикован к лицу Тима. Лунный свет рассыпался по его светлой коже жемчужной пыльцой, подчеркивал острые скулы и большие темные глаза.

– Меня сложно напугать. – Тим улыбнулся так, как умел только он: одним уголком губ. – В этой жизни, пожалуй, страшит только одно…

– Что?

Дыхание сбилось, притаилось в груди робкой птицей, угодившей в чужие сети. Тим подался вперед. Его рука задела мою, посылая по телу волну сладкой дрожи. Ноздри сильнее, чем прежде, защекотал терпкий аромат аира. Теперь он окутал меня, будто тонкая, невесомая, сотканная из позабытых снов и неясных воспоминаний паутина. В животе растопленным медом медленно растеклось тепло.

– Боюсь потерять тебя, – выдохнул Тим, смотря мне в глаза. – Проснуться однажды и понять, что отныне ты мне не принадлежишь.

В затуманенной голове яркими вспышками пронеслись картинки нашего с ним прошлого: первая встреча, искренняя детская дружба, неловкое отрочество… Где-то между ними потерялся короткий, сбивающий с ног миг, когда я осознала: мое сердце навечно отдано Тиму. Без него я не мыслю своей жизни. Он стал не просто ее частью, нет.

Тим – опора, вокруг которой вращается мой мир.

– Я всегда буду принадлежать тебе, – сглотнув ком в горле, проговорила я. – Нет силы, которая сможет разлучить нас.

Мне на губы легла слегка шершавая ладонь Тима и прикрыла рот. В глазах друга плескалась боль – такая отчетливая, яростная, будто у раненого зверя. Я замерла, силясь рассмотреть то, что она скрывала.

Знание? Предчувствие?

– Не обещай того, что не сможешь выполнить.

Я мотнула головой, стряхивая руку Тима. Он легко отпустил меня, словно только и ждал знака отступить. Кончики пальцев мимолетно, едва касаясь, прошлись по нежной коже шеи и ключиц, а затем Тим сжал ладонь в кулак. Даже в полутьме спальни я заметила, как побелели его костяшки, но лицо при этом оставалось обманчиво спокойным, даже равнодушным.

– Я знаю, о чем говорю.

Слова повисли в воздухе прогремевшим громом и заставили нас обоих замереть, как застывает зверек, высунувший нос из безопасной норки. Наши с Тимом взгляды – ищущие, растерянные, жадные – столкнулись и зацепились, будто на лету поймавшие друг друга железные цепи. Напряжение, пробежавшее по телу, было таким невыносимо острым, что я сдалась: со стоном ухватила Тима за плечи и рывком притянула к себе. Наши лбы с треском соприкоснулись, и вместо сладкого поцелуя мы оба глухо охнули от боли.

Этого хватило, чтобы привести себя в чувство. Я с запозданием поняла, что сижу на полу с растрепанными волосами и задравшимся подолом сарафана, оголившим ноги почти до бедра. Бесстыжая, точно русалка, приманившая красивого парня, чтобы утопить его.

Что обо мне подумает Тим?

Пока мысли в бешеной сутолоке проносились в голове, друг грустно улыбнулся, подался вперед и с необычной нежностью коснулся мягкими губами моего горящего лба.

– Так шишка быстрее заживет, – шепнул он и резким движением подхватил меня, отрывая от пола. Одна его рука легла мне под колени, другая – за спину. – Держись крепче.

Я послушно обвила руками его шею, неосознанно утыкаясь носом в выемку ключицы Тима и вдыхая его теплый запах. Сердце ухнуло вниз, а затем взмыло вверх и оглушительно заколотилось о ребра, как о прутья клетки. Я боялась шелохнуться. Казалось, все что угодно – громкий вздох, неловкое движение, несвоевременно оброненное слово, скрип половиц или даже шипение танцующего на сквозняке огонька свечи – может испортить миг, в котором мне хотелось раствориться.

Матрас, набитый соломой, слегка прогнулся подо мной. Тим осторожно уложил меня на постель. Стоило моей голове коснуться подушки, как он торопливо отстранился, а затем ласково, будто ребенку, подоткнул лоскутное одеяло.

– Спи спокойно, – мягко сказал Тим, ненадолго застывая надо мной. Его лицо оказалось в такой близости от моего, что я могла рассмотреть зеленоватые крапинки на радужке его бездонных, как омут, глаз. – А я буду охранять твой сон.

Словно заслышав его слова, одна из теней было хотела прошмыгнуть ко мне на подушку, но Тим, не глядя, подхватил оставленную на полу свечу и ткнул ей, как мечом, в зазевавшуюся нечисть. Та, закружившись вихрем, сгинула в открытое окно.

– Спасибо.

Тим легонько передернул плечами – мол, пустое – и опустился на пол. Прислонившись спиной к моей постели, он водрузил плошку со свечой на колено и чуть отклонил голову. Я поерзала и, подтянув ноги к животу, улеглась боком. Вихрастая макушка Тима оказалась подле моей руки, и, не думая, я осторожно запустила пальцы в его медные волосы. Он вздрогнул, а затем плечи его расслабились.

– Ты со мной как с дитем возишься, – тихо проговорила я. – Не надоело?

Тим поморщился, будто от кислой ягоды, хотел сказать мне что-то резкое, но вдруг передумал. На его тонких губах медленно, словно первый цветок после холодов, расцвела плутовская улыбка.

– Василиса, засыпай, – низко пропел он, кашлянул и уже мягче затянул слова старой детской колыбельной: – Крепче глазки закрывай. Поскорее засыпай, баю-бай! А не то я тебя к себе снесу. Покажу тебе в лесу и зайчонка, и волчонка. И в болоте лягушонка. И на елке кукушонка. А под елками – лису!

Я подперла свободной рукой щеку и блаженно прикрыла глаза. Голос Тима убаюкивал. Слова старой колыбельной успокаивали. Когда-то, давным-давно, мне напевала ее мама. Те счастливые, наполненные солнечным светом и теплом любящих объятий дни замелькали в памяти, словно яркие картинки в круговерти скоморошного представления.

– Василиса, засыпай. Крепко глазки закрывай…

Впервые за долгое время я провалилась в сон с улыбкой на лице. И снилось мне что-то хорошее: то ли давно минувшее, то ли скоро грядущее…

Глава 12

Я спала так крепко, что меня не разбудили ни первые лучи утреннего солнца, скользнувшие по ставням розовато-лиловыми ящерками, ни надрывный крик петуха. Проснулась я от иного: от ласкового прикосновения теплой ладони к своей щеке. Это было так непривычно, что резко выдернуло из сладкой, вязкой, как болото, дремы. Распахнув глаза, я встретилась с изучающим, чуть тягучим взглядом друга.

Он сидел на краю постели, и, несмотря на то что одеяло укрывало меня до самого горла, я вспыхнула от смущения. Видано ли это – провести ночь с мужчиной?

Тем более