Сломанная (СИ) - Шнайдер Анна

— Ну? Что ты думаешь?

Михаил Борисович тяжело вздохнул и, сделав глоток чаю, пожал плечами:

— А что я могу думать, Юр? Ничего хорошего.

Несмотря на то, что нечто подобное Юра и ждал, он всё равно расстроился. Конечно, было бы глупо предполагать, что его отец обрадуется появлению Сони в жизни сына. Старше на десять лет, вдова, ещё и родные трагически погибли, из-за чего у неё возникла суицидальная депрессия… Юра всё рассказал, ничего не утаил. Поэтому и не удивился реакции отца.

Но не поморщиться не мог:

— Ты так говоришь, как будто я с алкоголичкой или наркоманкой связался, пап…

— Не с алкоголичкой и не с наркоманкой, но… что-то общее есть, Юр. Подожди ты глазами вращать, послушай теперь меня. Не злись. Я тебе добра желаю, сам знаешь. И мешать твоим отношениям, обижать эту твою Соню никогда не буду. Но я хочу, чтобы ты понимал кое-что, очень хорошо понимал — иначе ваши отношения могут закончиться ещё одной трагедией.

— В смысле? — нахмурился Юра, и Михаил Борисович вновь вздохнул:

— Кажется, ты и правда не понимаешь… Юра, связь с такой женщиной — это навсегда. Ты не сможешь от неё уйти, не убив её при этом.

Юра даже замер от неожиданности мысли отца… и от её фатальной правдивости.

— Точнее, сейчас пока можешь. Пока у вас не зашло слишком далеко. Но потом… Она уже один раз пережила потерю самых близких людей, ещё раз не выдержит. Понимаю, что сейчас всё хорошо, ты влюбился и как будто над землёй летаешь. Но подумай. Пройдёт пять, десять, двадцать лет. Всё изменится, новизны чувств уже не будет. Но твою Соню всё равно нужно будет поддерживать. Её теперь всегда нужно будет поддерживать, следить за состоянием, возможно, периодически давать какие-то таблетки. Ты не устанешь от этого, Юр? Я не говорю, что ты обязательно устанешь и бросишь её при первой же возможности. Я говорю всё это, чтобы ты подумал, хорошенько подумал. Учитывай это, когда будешь принимать решение. Понимай, что если ты оставишь Соню, то этим её убьёшь. Дело не в разнице в возрасте, этот момент, конечно, меня тоже смущает, но гораздо в меньшей степени, чем эмоциональные особенности этой женщины.

Отец замолчал, и Юра, прикрыв глаза — не мог сейчас даже смотреть на него отчего-то, — устало потёр ладонями лицо и пробормотал:

- Ладно, пап. Я серьёзно подумаю. Обещаю.

65

Соня

Увидев Соню, Тамара расплылась в такой искренней радостной улыбке, что с первого взгляда стало понятно, насколько она рада Сониному визиту. Бросилась вперёд, обняла, расцеловала в обе щёки, а потом сказала, коснувшись волос:

— Ох, запустила ты причёску, Сонька, запустила! Ничего, сейчас займёмся твоими волосами.

— Только не обрезай слишком много, — улыбнулась Соня. — А то у меня и так сейчас не львиная грива.

— Договорились, налысо брить не буду! — кивнула Тамара и засмеялась.

И началось. Стрижка, покраска, маски какие-то для волос, сушка, укладка… В какой-то момент Соне даже показалось, что она попала внутрь торнадо — её закружило и унесло туда, где вкусно пахло бальзамами для волос и по воздуху парили расчёски и ножницы.

О прошлом они с Тамарой не говорили. Обсуждали только настоящее. Тамара рассказала про своих детей — старшему мальчику исполнилось четырнадцать, и из милого ребёнка, которого помнила Соня, он превратился во вреднючего подростка с весьма ограниченным кругом интересов. Тамара жаловалась на него, попутно успевая хвастаться младшей — её дочка как раз закончила первый класс и сейчас уже самостоятельно начала изучать программу второго.

Соня слушала — и понимала, что раньше из-за этого в том числе и не хотела общаться с Тамарой. Слишком много в разговорах с ней всегда было о детях, а до недавних пор и смотреть на них, и слушать про них Соне было больно.

Теперь же… Нет, боль не ушла окончательно, она пока ещё оставалась, но какая-то притупившаяся, словно Соня недавно приняла обезболивающее.

Но потом пришёл Сонин черёд рассказывать про настоящее, и она как-то неожиданно для себя самой поведала про Юру. С другой стороны, а про что ещё ей было рассказывать? Он сейчас составлял львиную долю её жизни. Даже, наверное, всю жизнь…

— Ох, Соня, — вздохнула Тамара, как только девушка замолчала. — Давай, поворачивайся и смотри в зеркало, я как раз закончила.

— Ты так вздохнула — я думала, собираешься меня ругать. Скажешь, куда тебе, старой перечнице, с молодым-то.

— Ты не старая. И ругать не собираюсь. Но скажу кое-что, вот только ты сначала стрижку посмотри.

Соня обернулась — и обомлела. Нет, она знала, что Тамара мастер своего дела, но такого преображения не ожидала.

Волосы теперь были короче, но ненамного — Тамара просто придала им форму, подровняв кончики, сделав причёску более аккуратной. Общий цвет волос тоже изменился, стал более светлым, что явно убавило Соне возраст. А ещё этот самый возраст серьёзно уменьшали ярко-синие прядки, что торчали по всей её голове, будто пёрышки экзотической птички.

— Вот это да!

— Это ещё пока не «да», — хмыкнула Тамара, складывая руки на груди. — Сейчас мы твоей мордашкой займёмся, накрасим как следует, заодно покажем, какой макияж с такими волосами лучше делать. И ногти потом. Это как минимум. Но тебе бы ещё, Сонь, гардеробчик обновить.

— Я к тебе в новой одежде приехала и так! — удивилась Соня.

— Я вижу, что в новой. Но стиль такой же, как и раньше. А тебе бы что-то другое попробовать, ярче и смелее. Вот что я тебе хотела сказать по поводу твоей истории… У меня есть одна подруга, мы с ней ровесницы, а мне, как ты помнишь, уже далеко за сорок. Вот и ей. Вышла замуж она лет десять назад, как раз в твоём нынешнем возрасте, и с мужем у неё разница даже чуть больше, чем у тебя с этим Юрой. Так вот, я, когда с ними общаюсь, чётко вижу, что не только он старается ей соответствовать — она всё-таки женщина видная, умная и успешная, — но и она — ему. Хорошо выглядит, следит за собой, ухоженная, всем молодухам сто очков вперёд даст. В общем, я что сказать-то хочу… Будь ты обычной девчонкой без особенного прошлого, я бы покивала и пошутила, что тебе повезло отхватить молодого и красивого парня — мол, пользуйся, пока дают. Но ты, Сонь, другая совсем. И, если ты им дорожишь так же, как он тобой, значит, надо стараться удержать.

— Думаешь, можно удержать ветер? — грустно улыбнулась Соня, вспомнив Юру. Нет, с ветром он у неё не ассоциировался. С солнцем — да. Но ветер что-то слишком непостоянное и беспечное. Юра уже доказывал, и не раз, что не беспечен.

— А он не ветер, и ты сама это знаешь, по лицу вижу. Да и не стал бы с тобой связываться непостоянный парень. Ты не обижайся, Сонь, ладно?

— Да на что тут обижаться? Я и сама знаю, что проблемная. Вот и думаю, что со временем ему это надоест.

— Так сделай, чтобы не надоело! — горячо возразила Тамара. — Ну, Сонь, это ведь не невозможно, не реки вспять поворачивать и не на Марсе обитаемую базу построить! Ухаживай за собой, делами его интересуйся, на работу свою возвращайся, тебя там небось заждались уже. Оживай, в общем.

«Оживай…»

Тамара была права, Соня понимала это.

Если ей нужен Юра, то надо постепенно выбираться из той тьмы, в которую она погрузилась после гибели близких.

Соня понятия не имела, любовь ли это. Она знала только одно — что сейчас, в данный момент, не хочет терять Юру.

Может, и достаточно пока что? А всё остальное определит и покажет жизнь.

66

Юра

После разговора с отцом Юра возвращался в квартиру Сони слегка пришибленный, будто Алмазов-старший не просто спокойно говорил с ним, попивая чай, а стукнул пыльным мешком по хребту. Хотя казалось бы — с чего этот ступор? Всё ведь осталось как было. Ничего не изменилось, ровным счётом ничего.

Наверное, так же чувствуют себя люди, которым объявляют какой-то хронический диагноз. Знать, что ты от этого не умрёшь, но оно точно навсегда… Да, странно. Неприятно? Нет, скорее страшно. Только в случае с диагнозом кроме тебя самого от него больше никто не пострадает. А Юра был в ответе ещё и за Соню.