Сломанная (СИ) - Шнайдер Анна

Сломанная

Пролог

— Я же просила тебя не заходить туда. Я просила!

Голос Сони впервые за всё время знакомства звучал взволнованно, вот только радости от этого не было никакой. Юра ощущал себя попавшим в сказку о Синей Бороде, причём в роли Бороды был не он…

Что ж, ты хотел вывести Соню на эмоции? Хотел увидеть, какой она будет, когда начнёт хоть что-то чувствовать? Получай!

— Я…

Он не знал, что сказать. Просто не мог найти слов, до сих пор пребывая в шоке от увиденного. Хотя казалось бы — давно должен был догадаться, что не зря Соня запретила ему заходить в эту чёртову комнату…

Ох, лучше бы она и вправду была чёртовой, а не… не…

— Извини… — выдохнул Юра и вздрогнул от того, как исказилось от яростной боли лицо Сони.

— Что?! — прошипела она, сверкая глазами. Губы её дрожали. — Ты считаешь, этого достаточно?! Я ведь просила тебя, просила! Зачем ты полез туда?! Зачем?!

— Просто хотел понять…

— Что понять?!

— Понять тебя. — Юра сделал шаг вперёд и попытался взять Сонино лицо в ладони, но девушка отшатнулась в сторону и решительно мотнула головой, избегая его прикосновений. — Я хотел понять, почему ты такая.

— Понял? — горько усмехнулась Соня, и Юра заметил, что в её глазах застыли слёзы. Жуткое зрелище, оказывается, представляет из себя непролитое, не пережитое до конца горе. Как выкопанная могила рядом с гробом, который нужно опустить туда и закопать, но пока всё выставлено на всеобщее обозрение.

— Да. Понял. И я… Послушай…

— Я не хочу ничего слушать. — Соня сделала ещё шаг назад. — Я хочу, чтобы ты ушёл. Как можно скорее. И не возвращался! Никогда!

Она развернулась, явно собираясь убежать, но Юра не дал — на свой страх и риск остановил её, обняв обеими руками и прижав к себе, не сильно, но так, чтобы не могла вырваться.

— Соня, я могу помочь тебе.

Она всхлипнула и прошептала с такой безнадёжностью, что Юра замер, не в силах осознать…

— А если я не хочу, чтобы мне помогали?..

1

За две недели до…

Юра

Юра запрокинул голову и посмотрел в стремительно мрачнеющее небо. Собирался дождь — нет, даже гроза, и, кажется, сильная, — поэтому светлый июньский вечер постепенно превращался в тёмный и почти осенний, ветреный. Где-то вдалеке над городом уже вовсю грохотало, но до набережной и моста, на котором стоял Юра, дождь ещё не дошёл.

Парень усмехнулся и накинул на голову капюшон толстовки. За неимением зонтика хотя бы так защитить свою дурную макушку от городского, далёкого от экологичности ливня. Хотя если будет сильная гроза, то эта хлипкая тканевая преграда едва ли поможет. Надо бы бежать к метро… Тут как раз пешком минут пять, а если поторопиться, и того меньше. Но не хочется.

Юра опёрся ладонями о заграждение и вгляделся в коричнево-серую муть воды под мостом. Гадость какая… А ведь есть же люди, которые в этой реке купаются, он сам видел подобных любителей городской бензиновой водички. Хотя бензин, скорее всего, не самая большая беда в этом случае. Юра в такую реку не полез бы даже за деньги, за что его вечно упрекала Настя. Нет, не за отсутствие интереса к купанию — за излишнюю разумность и нелюбовь к авантюрам. У неё, наоборот, в попе горело детство, несмотря на то, что Настя была старше Юры на два года. И до этого дня он считал, что подобное несовпадение характеров, наоборот, к лучшему: она — газ, он — тормоз, и вообще противоположности притягиваются… А вот Настя, как оказалось, считала иначе.

— Ты пойми, — выговаривала она Юре пару часов назад, сидя на кухне квартиры, которую они снимали на двоих уже целых два года. — Ты хороший и замечательный, но… Юрик, с тобой же со скуки можно сдохнуть! Каждый раз, когда я хочу развлечься, ты сомневаешься и тормозишь. Я из-за тебя даже с парашютом не прыгнула!

Юра поморщился, вспоминая претензии Насти. И ведь даже сказать в ответ ему было нечего — он действительно не пускал её прыгать с парашютом, потому что боялся высоты сам и опасался за Настю. Ему казалось, что она, будучи человеком абсолютно без башни, в его отсутствие — а прыгнуть с ней он не смог бы физически — наделает кучу ошибок и обязательно разобьётся. И да, Юра постоянно тормозил Настю в этом её желании, всячески отвлекал на что-то другое. И ему казалось иногда, что девушка оставила эту свою мечту, забыла о ней… Но выяснилось, что нет.

— В общем, сорян, — Настя развела руками, — я долго терпела, но больше не могу. Тебе бы девчонку поспокойнее, Юрик. Такую… отличницу, которая книжки любит читать. А я слишком вольная для тебя птица, не могу я в клетке сидеть! Поэтому нам лучше расстаться. Я сегодня же съеду и…

— Куда ты съедешь? — не понял Юра. — Ты же не хотела возвращаться к родокам, потому что отец постоянно уходит в запой! Говорила, что жить с ними не можешь больше. Или он вылечился?

— Нет, — небрежно заметила Настя, помотав головой. И добавила то, отчего Юра на пару мгновений перестал дышать от возмущения: — Я к Пашке перееду. Договорилась уже.

— К Пашке… — эхом повторил Юра. Хотелось сказать: так вот в чём дело! У Пашки-то своя квартира, а не съёмная. А у Юры вот… отец состоятельный, но замороченный. Сам, говорит, должен накопить хотя бы на первый взнос, а я уж тебе в дальнейшем помогу с выплатами. Но на первый взнос — сам! Юра не жаловался, считал, что это вполне справедливо. А Насте, да, такой расклад сильно не нравился, и она всегда ставила Юре в пример Пашкиного отца, который сыну ни в чём не отказывал.

Но дело было не только в этом. Пашка играл в той же музыкальной группе, где Настя была солисткой, а Юра — бас-гитаристом. И, раз так получилось, что Настя сбежала к другому участнику группы… как Юре теперь в этой группе состоять? Смотреть на них обоих и радоваться, что ли? Вряд ли у него получится.

Юра не считал себя злобным человеком, но и ангелом он тоже не был, поэтому абсолютно не желал видеть ни Настю, ни Пашку. Значит, нужно искать новую работу, притираться к другому коллективу, раз уж в этот он теперь ни ногой. Кстати, ещё надо этого самого Пашку предупредить… Он ведь у них лидером считается и контрактами занимается…

— Я подумаю об этом завтра, — хмыкнул Юра, кривя губы и по-прежнему вглядываясь в мутную воду реки под мостом. Сейчас, когда по водной глади барабанил косой и сильный летний дождь, поверхность отчего-то напоминала Юре колышущийся на ветру полиэтиленовый пакет.

А ещё Юра вдруг вспомнил, как много лет назад он гулял здесь вместе с Настей. Тогда они ещё не встречались, просто дружили, но он уже был влюблён. Собственно, он влюбился в неё сразу, как увидел… И это было, кажется, их первое свидание. Первое и последнее на долгие месяцы — Юра Настю тогда не впечатлил.

И где-то на этом мосту она вдруг сказала:

— А слабо сесть на перила и свесить ноги вниз?

— Зачем? — не понял Юра. Он тогда ещё был не в курсе Настиной любви к экстриму.

— Да просто так!

— Нет, — он усмехнулся, думая, что это какая-то дурацкая шутка. — Мне вообще-то жизнь дорога, и просто так ею рисковать я не стану.

Настя фыркнула и ничего не сказала, а Юра и не понял, что разочаровал её этим ответом. Вот почему она потом несколько месяцев не соглашалась ни на одно свидание…

Воспоминания подействовали на Юру странным образом. Он вдруг разозлился, причём сам не понял, на что или кого. Схватился ладонями за перила, поставил одну ногу на перекладину заграждения, потом другую… приподнялся и сел на перила верхом, как на лошадь. И уже хотел перекинуть вторую ногу, чтобы сесть так, как хотела тогда Настя, — но неожиданно опомнился.

2

Юра

По телу пробежали противные мурашки страха, оседая отчего-то в области шеи и затылка, собираясь там, словно дождевые капли, попавшие под капюшон толстовки. А может, это и на самом деле вода, а вовсе не страх? В конце концов, толстовка отнюдь не непромокаемая, а дождь льёт приличный…