Никогда правда - Джилл Рамсовер

— Вот шорты. Переоденься, а Сэмми обмотает тебе руки.

Я взял у него спортивные шорты и начал механически раздеваться.

— Такое короткое извещение не было идеальным, я тебе скажу. После сегодняшнего вечера мы начнем тебя тренировать. В следующий раз, когда ты будешь драться, это станет второй естественной практикой.

Я не был в восторге от концепции следующего раза, но если мне придется драться снова, то тренировки, чтобы не получить по лицу, звучали неплохо. Как только меня переодели, один из головорезов Сэла начал обматывать мои запястья, костяшки пальцев и кисти рук длинным белым жгутом.

— Держи большие пальцы здесь, — сказал мужчина, помещая мой большой палец за пределами руки, зажатой в кулак. — Иначе ты сломаешь их, когда ударишь. Убедись, что ты держишь себя в руках и держись подальше от канатов. Парни впереди иногда увлекаются и играют грязно.

Отлично, значит, я сражался с неизвестным противником и разъяренной толпой.

Сэл отодвинул парня с дороги и занял место передо мной. Его лицо ожесточилось настолько, что я подумал, не раздвоилась ли у него личность. Сэл, с которым я разговаривал в течение последнего часа, был не тем человеком, который стоял передо мной. — Парень, против которого ты будешь драться — гребаная крыса, — угрожающе прорычал он. — Он говорил с копами, и его нужно проучить. — Его серые глаза впились в меня, сдавливая мои легкие своей свирепостью.

— Вы... говорите мне... убить его? — Я задыхался.

— В таких матчах иногда случаются несчастные случаи, — ответил он без малейших эмоций.

— Я не думаю, что смогу это сделать. Я не могу просто убить кого-то. — Паника начала бурлить внутри меня, угрожая захватить контроль над моими мыслями и действиями.

Глаза Сэла переместились туда, где стоял мой отец, беспомощно наблюдая за нашей перепалкой. Через мгновение один из головорезов схватил моего отца за руки и дернул их за спину, а другой ударил своим мясистым кулаком в лицо отца.

— Остановитесь! Пожалуйста, остановитесь! — закричал я, теперь уже в полном ужасе.

Сэл оглянулся на меня и сузил глаза. — Я думаю, ты не понимаешь, парень. Я здесь не валяю дурака.

— Я понял. Я понял, что ты мне говоришь, но я просто не знаю, смогу ли я это сделать. Я всего лишь ребенок. — Мои слова слетели с губ на одном дыхании - бессмысленная мольба о пощаде.

— Тогда тебе лучше копнуть поглубже, потому что пришло время взрослеть. Быстро. — Он оглянулся на моего отца, как раз когда один из мужчин взял руку моего отца и сломал ее. От отвратительного хруста у меня в горле застряла рвота.

Мой отец издал пронзительный крик, его нижняя рука неестественно дернулась в сторону.

— Какого черта? — шипел я, плевки летели у меня изо рта, а в глазах стояли слезы. — Почему вы это делаете? Если эти парни такие крутые, почему бы им просто не подраться? — Возможно, было не очень умно спрашивать его, но я не очень хорошо соображал — шок и ужас взяли верх.

Сэл шагнул ближе, ткнув пальцем мне в грудь. — Потому что я хочу тебя. А теперь возьми себя в руки, прежде чем выйти туда. Это происходит. Ты можешь этого не ожидать, и тебе это может не нравиться, но все это не имеет значения. Жизнь твоего отца зависит от твоих действий сегодня вечером. Либо ты вытащишь голову из задницы и будешь драться как мужчина, либо поцелуешь отца на прощание. Выбор за тобой.

Я никогда в жизни не знал зла, но я не сомневался, что человек, стоящий передо мной, был самим дьяволом. Он посмотрел на своих людей и мотнул головой в сторону двери, после чего проводил нас обратно в главную комнату. Один мужчина помог моему отцу пройти через дверь, а другой выступил в роли моего сопровождающего.

Как только я появился в шортах и с обмотанными руками, толпа закричала, готовая к крови. Шум был оглушительным, но я его почти не замечал. Я замкнулся в себе, наблюдая за происходящим, как за фильмом в моем личном кинотеатре. Один из зрителей плюнул в меня, но я даже не вздрогнул.

Я должен был использовать свои кулаки, чтобы избить человека до смерти.

Единственный способ совершить этот подвиг — отправиться туда, где я больше не был самим собой. Погрузиться внутрь себя и воспринимать все происходящее так, как будто это происходит с кем-то другим.

Я забрался на ринг, заметив, что в противоположном углу дергается гораздо меньший человек. Он напомнил мне собаку, которую я нашел, когда был маленьким. Я убедил маму позволить нам оставить ее у себя, она пристегнула к ней поводок, и мы отвезли ее к ветеринару. Животное было так напугано, его хвост был подогнут под себя, и он едва мог стоять, так сильно он дрожал.

Как только ветеринар дотронулся до нее, она описалась. Мой отец был в ярости, когда вернулся домой. На следующий день собака исчезла.

Я тряс головой, делая все возможное, чтобы выкинуть воспоминания из головы. Ничто, связанное с тем моментом времени, не могло помочь мне здесь. Мой отец был козлом, но я не мог позволить ему умереть. Я не знал другого человека, поэтому изо всех сил старался представить его растлителем малолетних или кем-то еще столь же отвратительным.

Кто-то схватил мои руки и сжал в них крошечные перчатки в стиле ММА, а не стандартные боксерские перчатки. Я почувствовал разницу, но не смог даже вызвать удивления. Страх, ужас, беспокойство, разочарование, даже неверие подозрительно отсутствовали. Я каким-то образом отключился от всех эмоций, мои глаза следили за тем, как человек Сэла стоял у задней стены с моим отцом. Я смутно заметил, как мою руку подняли, когда диктор произносил вступительные слова, а затем между моих губ вставили капу. Единственное, что громко и четко прозвучало в моей памяти — это звон колокола, возвестивший о начале боя.

Оторвав взгляд от отца, я повернулся лицом к своему противнику, как раз когда он налетел на меня, ударив кулаком в лицо. Я попятился назад, и судья встал между нами, чтобы дать мне время прийти в себя. Вокруг нас кричали и размахивали руками мужчины, но с таким же успехом они могли быть изображениями на бесцветных обоях. Мое смутное состояние психического самосохранения медленно переросло в физическое самосохранение. Это было нечто более