Нотариус - Екатерина Сереброва

– Разыграл вас, словно школьника, – самодовольным тоном манерно протянул Коновалов, вытягивая ноги и закидывая руки за голову. Он наслаждался. Наслаждался победой. Остапенко приостановил внутреннюю агонию, потому что было важно прояснить оставшиеся детали. Он уже знал, что это никакая не победа врага, но и как выпутаться из сетей варианта еще не придумал.

– И под пулю нарочно полезли? – ехидно уточнил Саша.

– Нет, конечно, я не враг себе. О, я вижу, у вас так и вертится извечный философский вопрос «почему». Именно благодаря мне вы, ценный информатор, случайный свидетель моей оплошности, все еще живы

– Хотите сказать, я вам еще и должен? – осклабился Саша.

– Да. Именно так.

– Но вы… нашли убийцу, да?

– Поймали в тот же день, – кивнул Коновалов. – Я ведь говорил вам, что частично видел его лицо. Более того, я его узнал, в чем вам постыдно не сознался. Поэтому поймать предателя моим людям не составило труда. Потом вы сунулись в город к этой рыжей стерве – пришлось импровизировать со вторым покушением, выпускать вас было рано. Коля потрудился на славу. Остальной гамбит мне было разыграть для вас несложно. Все сложилось наиболее благополучно.

Саша задохнулся от прилива злости, обуревающей его. Как несправедливо, как бесчестно и подло! Глаза залились яростью. Решение пришло почти мгновенно: уничтожить подлеца. Раз и навсегда. Чем явно облегчить жизнь многим людям.

Почему он разу не воспротивился? Год привычки – слушать приказы и беспрекословно выполнять? Внешне Коновалов не походил на командиров, но внутренне… Только сейчас Александр осознал, почему же все это время от него так и несло скрытой опасностью. Вот это, то самое беспрекословное, без обсуждений, властное, что преследовало Сашу, но он так активно открещивался от прошлого, связанного с войной, закрывал все блоки сознания, что пропустил самое очевидное и бросающееся в глаза. Он, как последний неудачник, и дальше собственного носа не рассмотрел, хотя инстинкты недаром были тревогу.

Но поздно, поздно сокрушаться. Пора искать выход.

Остапенко услышал хлесткое:

– Я знаю о вас все, Александр: ваш адрес, деревню «Великие Луки», куда отправилась Нина Борисовна, место учебы Софьи и район расположения ее общежития, номер комнаты.

– И что же вы, убьете нас? – он посерел, но пока вовсе не сдался.

– Нет, зачем же. Все вы меня каким-то маньяком выставляете! – засмеялся Коновалов. Именно сейчас со своим нездоровым и не к месту смеху он и вправду походил на маньяка или на психа, а то и на Змея-искусителя. – Есть куда продуктивнее и эффектнее способы помешать людям жить. Мало знать адреса, пароли-явки. Куда важнее то, что мне известны слабые места каждого из вашей семьи.

Вот тут Остапенко окончательно ужаснулся, но еще сильнее укрепился в том, что задумал. Краска сошла с лица, а воздух из легких словно выкачали.

– Я ухожу, – твердо заявил он. Остапенко не желал быть прислужником. – Я не буду поднимать давнюю историю с вашим участием – это лишено смысла. Но если вы начнете преследовать меня или мою семью… не ждите, что я сдамся и не предприму ничего в ответ.

Семен Викторович тяжело молчал, словно прикидывая степень угрозы. Он пристально смотрел Александру в глаза. Остапенко его больше не боялся: он получил исчерпывающий ответ, нашел причину страха. И теперь Саша ему ни за что не уступит. Он и сам ухмыльнулся: ну что, Коновалов, съел?

– Подумайте, Саша. Какие перед вами откроются перспективы! – Коновалов был сильно удивлен принятым решением его почти карманного юриста, однако, надо отдать ему должное, держался по-прежнему уверенно и непоколебимо. – Неужели вам так трудно притвориться, что я так уж вам ненавистен? Наше добровольное сотрудничество даст вам куда больше, чем ваша уязвленная гордость.

– О нет, Семен Викторович. Дело просто в том, что я не работаю на аморальные темные личности, – припечатал Саша так, чтобы уж у бизнесмена не возникло больше новых аргументов разубеждать или угрожать.

– Дело ваше, – махнул он рукой, поразительно быстро смирившись. – Благодарю за приют, и все такое.

Александр указал ему на дверь. Коновалов с ехидной усмешкой гордо прошествовал на выход. Само Высочество соизволило удалиться. Саша готов был сплюнуть ему под ноги, или даже в лицо, но из последних сил решился сохранить остатки собственной чести. Что ему, безнравственному, насквозь заледеневшему, Сашина ненависть? Неясно, правда, зачем было тратить на Остапенко столько усилий. Но Александр тут же списал все на садистское удовлетворение Коновалова: кукловоду, в конце концов, много ли надо? Найдет себе новую жертву, не обломится.

Погрузившись с вещами в машину, Саша внимательно наблюдал, как от его дачи отъезжает бронированный тот-самый-джип. Где-то внутри нее давился собственным ядом Коновалов, чьё родное чадо с ним, к счастью, и рядом никогда не встанет (совесть у малого, надо думать, есть!). Наверняка посмеивался Николай, о котором Александр-то точно был лучшего мнения. Мрачно радовался он только присутствию в этой компашке Антона Сергеевича – он нудил и доставал своим правильным питанием вполне искренне. Только когда вражеская машина скрылась за дальним поворотом, покидая дачный поселок, Александр и сам включил зажигание.

– Па, ты все проверил? Плиту, воду выключил? – спросила Соня с заднего сиденья.

Саша медленно кивнул: о да, за такими «гостями» он перепроверял все по-новой, пока те не вышли за ограду.

– Жаль, Тёмка, тебе Илью больше не подаставать, – усмехнулась дочка.

– Очень ценное упущение, – насмешливо фыркнул Артем. – Ты-то, надеюсь, перестала о принце грезить?

Саша поперхнулся: чего? Он проследил за Соней через зеркало: девочка покраснела.

– Он и не коронованный, ну его, – заявила Софа.

У Александра отлегло от сердца: естественно, не могла его красавица-умница всерьез увлечься сыном такого подлеца. Тёмка, как обычно, шутил, а дочка баловалась – как бы она не строила из себя взрослую, Сашу радовало, что частица детства в ней по-прежнему оставалась. Рано взрослеть – это плохо. Девочка его ни в чем не нуждалась, а потому не стоило ей торопиться вырываться из уютного мирка.

Остапенко облегченно выдохнул, направляя авто на трассу в сторону деревни, где их заждалась Нина. Все, наконец, возвращалось на круги своя. Все-таки иногда приключения выдавались такими дикими и бурными, что лучше уж обойтись без них.

Коновалов, брезгливо провожая взглядом покосившиеся домики окраины садоводства, приятно и с наслаждением вытянул ноги: ну наконец-то, удобный салон и то намного пригоднее для жилья, чем та мерзкая прихожая. Плечо все еще побаливало, но давало знать о себе все меньше, что не могло его не радовать. Хоть один плюс из всей этой истории. Еще не хватало из-за какого-то придурка, не умеющего стрелять, становиться инвалидом. Семен Викторович покосился в зеркало бокового виде на сидевшего позади Илью, который с головой погрузился в свой ноутбук: наследничку только дай повод – заграбастает все состояние заботливого отца, как это пыталась провернуть его мамаша, и глазом не моргнет. Все-таки Сонечка правильно подсказала: надо отправить отпрыска в Англию, да на дипломата. Пусть наберется уму-разуму, да, глядишь, станет больше уважать отца. Варвара совсем разбаловала наглеца…