Жена или жертва?.. - Филлис Уитни

— Думаю, вам следовало бы держаться подальше от Колтона, — сказал Гленн Пандоре. — Но если на время праздника вы наложите вето на разговоры о земле, то он может удастся. Да и для Дины это будет интересно. Колтон обязательно приедет. Он любит рождественские традиции.

— А как насчет Гленды? — вмешался Трент, который до сих пор не произнес ни слова.

Гленн пожал плечами.

— Кому, как не тебе, лучше знать, что она всегда поступает так, как хочет. Но я попытаюсь убедить ее прийти. Возможно, для Кейта тоже будет неплохо, если мы все соберемся вместе. Мы можем развести костер сразу же, как стемнеет.

— Будут проблемы, — с холодным неодобрением заметила Номи.

— Не пророчествуй, Кассандра, хотя бы в это Рождество, — весело остановил ее Гленн. — Все будет прекрасно. Дина — наш талисман. Она принесет нам счастье.

Я чувствовала, что Трент согласен с Номи, но никаких возражений с их стороны больше не последовало, и, закончив пить кофе, мы пошли к машине Гленна. Я села рядом с ним на переднее сиденье, а его тетка расположилась сзади. Она выглядела мрачной, задумчивой и раздраженной в это утро, и я предположила, что она все еще сердится на Гленна за его опрометчивый отъезд вчера вечером. Когда я улыбнулась Номи, она ответила мне сердитым взглядом.

— А теперь, — сказал Гленн, когда мы отъехали, — расскажи мне все, Дина. Я не могу поверить в фантастическую историю, которую Пандора рассказала мне по телефону. Почему ты сегодня утром перешла через озеро? И как тебе это удалось?

— Как мне это удалось? — переспросила я, слегка задетая его легкомысленным тоном. — Я связала вместе две простыни и спустилась с балкона нашей комнаты. Это была единственная возможность выйти из дома, так как Гленда заперла дверь на замок.

Гленн засмеялся, и я отшатнулась от него.

— Бог с тобой, Дина! Скоро Гленда поймет, что не стоит проделывать такие трюки с моей женой. А ты убедишься, что ее чувство юмора иногда проявляется весьма своеобразно, и не будешь ставить ей это в вину. Она всегда была склонна к таким проделкам. Да и я тоже, хотя и не в такой степени. Ты к этому привыкнешь.

— Но я не хочу к этому привыкать! — закричала я. Меня вдруг охватило бешенство. Я подверглась жестокой травле. Меня заперли в своей комнате, мне угрожали причинить вред, а он небрежно предлагает все забыть. — Значит, ты думаешь, что я должна спокойно смотреть, как мне в лицо швыряют стеклянным шаром? — бурно возмутилась я. — А потом мило улыбаться, попав ногой в расставленный специально для меня капкан? Или сидеть запертой в комнате без воды и пищи? Я не должна обращать внимания на злобный смех Гленды за дверью, или может быть, мне следует повеселиться над ее проделками вместе с ней? Ты знаешь, иногда мне кажется, что твоя сестра не совсем нормальна.

Правая рука Гленна взметнулась и прижала меня к спинке сиденья. Машина вильнула на скользкой дороге, и он снова взялся за руль.

— Не смей говорить подобные вещи о моей сестре! — грубо сказал он. — Называя Гленду сумасшедшей, ты оскорбляешь и меня. И никто из нас не потерпит таких заявлений.

— В таком случае советую тебе первым делом проверить кусок алебастра, над которым ты работал, — спокойно заметила Номи. — Тебе не следовало уезжать, оставив его дома. Я уже говорила тебе об этом. Кто знает, что могло прийти в голову твоей сестре? Дина права, ее никто не назовет абсолютно нормальной.

Гленн не посмел возразить своей тетке. Он молча уставился на дорогу, в то время как я сидела рядом с ним, кипя от злости.

Путь к «Высоким башням» был уже расчищен, и вскоре мы вышли из машины и стали карабкаться на холм по глубокому снегу, испещренному следами кроликов.

Гленн помогал подниматься Номи, совершенно игнорируя меня, и я ковыляла самостоятельно, с трудом преодолевая боль в лодыжке. Но меня мучала боль не только физическая.

Когда мы добрались до дома, Гленн первым взлетел по ступенькам, чтобы открыть входную дверь. На этот раз она была заперта, и он нетерпеливо крикнул Номи, чтобы она достала свои ключи. Тем временем я отошла в конец веранды и стала смотреть на заснеженные ветки сосен.

Ничто уже не напоминало о вчерашней буре, и яркое солнце сделало ослепительным окружающий ландшафт. Без ветра все казалось тихим и спокойным. Природа словно спала, укутавшись уютным снежным одеялом.

Под одним из деревьев стоял мальчик, прислонившись к стволу и держа в руке ружье, наблюдал за нами. Я помахала ему, но он не ответил мне. При всем своем внешнем спокойствии он почему-то показался мне очень возбужденным, как будто ждал, что вот-вот произойдет нечто ужасное. Это был ее сын, возможно, даже слишком ее сын.

Гленн вбежал в дом и взлетел по лестнице наверх в мансарду, даже не остановившись у нашей комнаты. Я поспешила следом.

Студия была залита теплым солнечным светом. Гленн бросился к тому месту, где он оставил алебастровую головку.

Ее там не было. Мгновенье он стоял, изумленно глядя на пустую поверхность вращающегося столика, словно не веря своим глазам, а потом принялся лихорадочно искать свою работу. Я пыталась помочь ему, но мы так ничего и не нашли. Тогда он кинулся к лестнице и сбежал по ней, зовя Гленду. Я услышала, как ее голос отозвался ему откуда-то из гостиной, но не последовала за ним вниз.

Пусть сам разбирается со своей сестрой. Что бы там ни произошло и куда бы Гленда ни дела головку, я не хотела присутствовать при объяснении, которое произойдет между ними.

Вместо этого я подошла к двери в нашу спальню и попыталась открыть ее. Она явно не была заперта, но что-то изнутри мешало мне. Я нетерпеливо толкнула дверь, и препятствие — потом выяснилось, что это был мой туалетный столик, — слегка отодвинулось. В это мгновение раздался громкий звук, как будто упало что-то тяжелое. Я сделала отчаянное движение, чтобы подхватить падающий предмет, но было уже слишком поздно. С грохотом, который всю оставшуюся жизнь будет стоять у меня в ушах, алебастровая головка упала на пол и разбилась вдребезги.

9

Я опустилась на колени перед осколками алебастра. Бледная от ужаса и потрясенная, плохо соображая, что делаю, я попыталась собрать кусочки полупрозрачного камня и приспособить их к тому, что еще осталось от скульптуры. Но все было тщетно. Алебастровая головка безвозвратно погибла.

Словно сквозь туман до меня донесся голос Гленна, спрашивающего, что упало. Я не могла выдавить в ответ ни слова, точно онемела. Мгновением позже по лестнице взбежала Гленда и остановилась позади меня в открытом дверном проеме.

— О нет! — закричала она, и я в отчаянии подняла на нее глаза.

Это подстроила она, догадалась я, но обвинят во всем меня. Таков был ее дьявольский план.

— Ты неплохо справилась — не так ли? — спросила я.

Гленда была великолепной актрисой. Удивление в ее темных блестящих глазах было настолько искренним, что могло ввести в заблуждение кого угодно.

— Я?! Какое я имею к этому отношение? Это ты все время ревновала Гленна к его работе, потому что он уделял ей гораздо больше внимания, чем тебе. И теперь…

— Что случилось? — раздался голос Гленна, поднимающегося по лестнице.

Я долго не могла заставить себя посмотреть ему в лицо, а когда все же сделала это, у меня возникло ощущение, что он смертельно ранен. Выражение его лица быстро менялось от любопытства к ошеломленному недоверию, которое сменили первые признаки боли, а затем полное отчаяние. Он отодвинул меня в сторону и склонился над своей разбитой вдребезги работой, лежащей на полу. Опустившись на колени, как перед могилой, он поднял кусок, который еще недавно был частью рта скульптуры, и молча посмотрел на него.

Мне показалось, что это я лежу на полу у его ног, разбитая вдребезги. Это меня никогда нельзя будет восстановить, собрать воедино и вернуть к жизни.

Перед моим внутренним взором промелькнула картина горящей гостиницы, и я подумала, что предпочла бы встретиться лицом к лицу со стеной огня, только бы не видеть, как умирает надежда на лице Гленна.

Словно не замечая моего присутствия, он повернулся к сестре.

— Как это произошло?

Гленда опустилась на колени рядом с братом и обняла его обеими руками.

— Любимый, не надо так! Не убивайся. Я знаю, что ты чувствуешь, и сама испытываю такую же боль. Какой же злобный и жестокий поступок она совершила!

Он позволил ей обнять себя, но потом отстранился и встал, глядя на меня. Теперь в его глазах был такой же, как у сестры, темный блеск.

— Лучше расскажи мне все, — сказал он.

Я была слишком потрясена, чтобы обдумывать свои слова.

— Когда я открыла дверь, головка упала и разбилась. Она была на этом туалетном столике. Кто-то специально поставил его сюда…

Гленн двинулся ко мне, и я не знаю, что бы он сделал, если бы Гленда не встала между нами.