Наследница Роксоланы - Айрат Севийорум

– Моя, моя, – шептал он точно в исступлении. Он нежно положил ее на ложе и провел рукой по обнаженному молодому телу. Ниса затрепетала еще сильнее. Его прикосновения, прикосновения сильного мужчины, жаждущего обладать, пробудили в ней женщину, хотя страх все еще присутствовал. Она лежала перед ним – такая юная и беззащитная – и вся была в его власти. Он дотронулся до ее белоснежной груди, затем перешел ко второй. Ниса чувствовала, что внутри у нее все сжимается и взрывается одновременно. Она издала приглушенный стон.

– Ниса! Ты прекрасна! И ты моя.

Как же его изумляли и восхищали ее робость и неискушенность! Она буквально свела его с ума, причем ничего, решительно ничего для этого не делая. Может, как раз и кроется причина охватившей его страсти. Пожалуй, это была единственная одалиска, которая не добивалась внимания султана, единственная, которая не умела и не пыталась лгать. Для Нурбану он был средством достижения власти, для других наложниц – способом возвыситься и получить новый статус в гареме, а для нее, Нисы, ни средством, ни способом. Он растворился в ней полностью, а она растворилась в нем, вся, без остатка.

Когда все закончилось, Селим почувствовал, что он пьян, но впервые за долгое время он был пьян от любви и от только что испытанного счастья. Он мысленно благодарил Аллаха за то, что Он послал ему эту девушку. Ниса почти тотчас уснула, и он мог вдоволь налюбоваться совершенными изгибами ее прекрасного тела.

В эту ночь Селим так и не уснул. Получив то, чего он так желал, он отнюдь не успокоился. То, что его чувства к Нисе, – не просто физическое влечение, он понимал с самого начала, но сейчас он ощутил это с особой силой. Эта маленькая девочка буквально околдовала его. Он ни за что не желал с ней расставаться. Долгие годы жизнь казалась ему темной и беспросветной, он и не жил вовсе, а существовал в ожидании неизбежного конца, который старался приблизить как только мог. Теперь среди ночи снова забрезжил свет, а в его душе запели птицы. Вот, вот он, смысл его жизни, Ниса, «красивая женщина», его женщина. Он будет жить ради нее, он бросит мир к ее ногам, как когда-то его отец, султан Сулейман, бросил мир к ногам Роксоланы.

Когда она распахнула свои огромные глаза, уже светало.

– Повелитель… Можно, я пойду? – робко спросила она. – Пока еще не поздно… Мне бы хотелось избежать расспросов.

Он тепло улыбнулся.

– Как знаешь. Но сегодня ночью я опять позову тебя.

Ее лицо снова покрылось краской стыда. Как же ему это нравилось!

– Ну все иди! А то я не сумею совладать с собой, и тебе придется задержаться.

Под его пытливым взглядом она начала одеваться. Несмотря на то что между ними произошло этой ночью, она все еще очень стеснялась. Положив голову на согнутую в локте руку, Селим молча наблюдал за ней и думал: «Вот оно, счастье».

36

С этого дня Селим буквально воспрял духом. В нем проснулась работоспособность, жажда деятельности буквально захлестнула его, чуть не сбивая с ног. В конце концов, он же султан, а все султаны до него совершали что-нибудь великое, воевали, присоединяли новые территории, приумножая тем самым богатство и могущество империи.

Вообще-то говоря, Селим не любил войны, причем с самого детства. Его братья Мехмед и Баязид расстраивались, когда покойный султан отправлялся в очередной поход и не брал их с собой, а вот он – никогда. Разумеется, он осознавал, что воевать необходимо. Но ведь война – это всегда смерть, а он не мог равнодушно смотреть на то, как гибнут люди, и неважно, свои они или чужие. Он вообще был слишком чувствительным к страданиям и не мог оставаться спокойным при виде чужого горя. Чтобы забыть о жестокости и несправедливости этого мира, он и пил вино, пытаясь утопить в нем свои переживания. Напиток обладал поистине чудодейственными свойствами. Стоило осушить всего один кубок, и жизнь переставала видеться в мрачных красках. На смену горестным раздумьям и укорам совести приходило приятное расслабление и спасительное забытье. Мир казался прекрасным. В такое состояние он погружался практически каждый вечер в течение вот уже нескольких лет. Последняя ночь стала исключением. Ниса осчастливила его безо всякого вина.

От наблюдательного Соколлу Мехмеда-паши, который с утра явился с докладом, не ускользнуло благодушное настроение султана, который зачем-то внимательно изучал карту (это было для него нехарактерно).

– Повелитель, я вижу, Вы полностью оправились!

– О да, Соколлу, я превосходно себя чувствую. Знаешь, мне давно уже не было так хорошо, – помолчав, он продолжил: – Какие новости? Что у нас во внешней политике?

– Царь московский Иван шлет Вам поздравление в связи с недавним вступлением на престол, Повелитель!

– Что ж, его следует поблагодарить и отправить ответное письмо, Соколлу. Займись этим.

– Уже сделано, Повелитель.

За что Селим обожал своего визир-и-азама, так это за умение предугадывать его приказы.

– Но, раз уж зашла речь о московитах, позвольте еще кое-что добавить, – осторожно начал Мехмед-паша. Селим благосклонно смотрел на него, и, ободренный этим взглядом, визирь продолжил:

– В прошлое десятилетие, Повелитель, царь Московский Иван захватил Татарское и Крымское ханства. Московия медленно, но верно проникает на Кавказ, и это вызывает опасения. До сего момента, Повелитель, в этом регионе существовало лишь два мощных государства. Местные правители выбирали между Блистательной Портой и Сафавидами, но московиты стремительно наращивают мощь. В этом регионе появилась еще одна сильная держава, которая может представлять серьезную угрозу.

– Ты считаешь, Соколлу, что соперничество на Кавказе обостряется?

– В этом нет никаких сомнений, Повелитель. К тому же не стоит забывать о степных татарах. Давление с их стороны растет, и местные народы все чаще обращается за помощью к Ивану, видя в нем свою защиту. Но это еще не все. Хивинский хан и хан узбеков обратились с жалобой: взяв Астраханское ханство, московиты закрыли путь для купцов и для тех, кто совершает паломничество в Мекку. Правоверные несут очень серьезный ущерб. А когда Иван завершит строительство форта на Тереке, ущерб будет еще более ощутимым.

– Насколько мне известно, Соколлу, мой отец, султан Сулейман, не считал нужным воевать с Московией. Если честно, московиты и мне кажутся еще более враждебными и опасными, нежели персы. Однако наша прямая обязанность – защищать интересы правоверных, где бы они ни находились. Считаю необходимым начать подготовку военной экспедиции. Мы должны отвоевать Астраханское ханство у московитов.

Мехмед-паша чуть было не раскрыл рот от удивления. Он знал, что Селим не проявляет никакого интереса к войнам, и посему подобное указание от Повелителя стало для него большой неожиданностью. Он подготовил длительную и пространную речь, полагая, что ему предстоит долго уговаривать султана, но понял, что красноречие придется оставить до другого случая.