Приходи вчера - Татьяна Олеговна Мастрюкова

Часы смерти — так в фольклоре многих народов называли внезапно раздающиеся из стены дома тикающие звуки, которые, по преданию, предвещают кончину или тяжелую болезнь кого-то из живущих в доме или квартире.

БОЛОТНЫЙ ИДОЛ

Идти-то надо рядом с кустами, деревьями, наступать на середину кочки. И не бежать, не метаться, не суетиться.

А если уж не повезло, то самое первое — не паниковать. С этим трудно. Начинаешь дергаться, нервничать, бояться, задыхаться еще даже на поверхности. Так бывает. И чем сильнее, судорожнее вдохи, тем сильнее тебя засасывает.

Когда человек в болоте тонет, ему главное — не барахтаться. Так только сильнее утянет. А как засосала трясина, пиши пропало. Не найти уже. Ну разве что случайно.

Вы ведь за идолом пришли, верно? Иначе чего бы вам здесь делать, топь сплошная. Теперь сюда и местные не ходят, и туристы не забредают. Это раньше, когда золотишко искали, тут всякие-разные шмыгали, то там копнут, то тут. Мне ли не знать!

Думали тоже, что идолы — это знаки. Иногда до греха дело доходило: шаманов пытали, чтобы вывели к местам капищ на болоте. Будто бы приносили в жертву языческим богам и украшения, и утварь, и самое ценное.

Действительно, и золото, и камни-самоцветы в таких жертвоприношениях были. Но ведь не они — самое ценное, не они. Тела-то в болоте хорошо сохраняются, без кислорода почти не разлагаются. Ждут веками, пока их найдут да на свет Божий вытащат. Что у них волосы у всех рыжие, то это просто пигмент так меняется в торфе, а вовсе не от близости к золоту. А то выдумали: раз рыжий утоп, значит, его золото притянуло. Скажу вам, глупости это! Засасывает-то всяких, и русых, и чернявых, и седых. Это когда плешивый, как я, тогда сразу не разберешь.

Неживое тело само в трясину не уйдет, тут груз нужен. А если дышит, то пиши пропало. Поэтому шаманы никому глотку не перерезали, это выдумки тоже. Если нашли удушенного или убитого, то это сами золотоискатели своих порешили, разборки были — и вот… Сброд же первым делом на легкую наживу бежит, и неважно, какими лозунгами он прикрывается.

Там как было на самом деле: одного из старателей по собственной дурости, иначе не скажешь, утянуло в топь. Поскольку тому были свидетели, они, разумеется, попытались его живого вытащить, да не вышло. Может, так бы сняли шапки, склонили головы в минуте молчания да дальше пошли бы. Только вот не припомню уже, то ли у мужика при себе был важный груз, то ли он сам по себе был ценный, так что пришлось старателям помучиться и во что бы то ни стало вытянуть тело наружу.

Тащили мужика, а вытащили идола. Нет, не золотого — деревянного, из лиственницы. Огромный, тяжелый, длинный, руки сложил на груди, смотрит недобро, и рот весь зубов полон.

А кто-то — может, шаман, может, просто кто местный, — возьми да и ляпни: раз вышел на волю, то скорее давайте что-нибудь жертвуйте еще, идолу то есть, а то нашлет беды не только на старателей, но и на всю тайгу. Надо пополнить его имущество, которое здесь в избытке рядом с ним утоплено. А имущество — это как раз подношения всякие: и посуда, и меха, и само собой, украшения. Таких вот идолов, сказал шаман или просто местный болтун, не умеющий держать язык за зубами, по болотам много стояло. И сейчас стоит. А как им долго не приносят жертву, так они гневаются, проклинают людишек и в топь уходят. А принеси им жертву — сразу добреют и столько всего хорошего сразу народу делают! Например, не насылают мор или проливные дожди.

Те золотоискатели и смекнули: зачем имущество пополнять, когда его можно забрать, а идола, если что, снова потопить. Начали дальше рыть, и точно: среди побрякушек из рога, да кости, да никчемного камня заблестело оно, желанное. Золотишко! А вот своего товарища, кстати, не нашли, да и как-то подзабыли о нем в азарте.

Все ценное, конечно, добыть и утащить сразу не смогли. Идола приладили как ориентир, а сами отправились в цивилизацию. Причем тоже пришлось потрудиться — не желал истукан вкапываться, его камнями со всех сторон обложили, будто постамент соорудили.

Отомстил им идол или нет, сведения на этот счет крайне противоречивые, поскольку никто из тех золотоискателей обратно не вернулся. Пришли другие, уже поумнее, потому что шаман или местный болтун с ними не пошел. Идол-то погрузился обратно в топь, ему нужно было новое жертвоприношение. Своими приехавшие кладоискатели жертвовать никак не хотели, думали обойтись местными. Ничего не вышло.

Стали искать, с картами сверяться, да только, как нарочно, сначала заплутали, потом погода не позволяла. А когда наконец на болото пришли, не смогли определить, где точное место, — как глаза отводило.

Ну, с тех пор этого идола так и ищут. Этого или другого. Кто-то торопится на место трагедии, где недавно утянула трясина неудачника, в надежде, что это поднимет идола вместе с его золотом. Кто-то хитростью заманивает в топь специально выбранную жертву, а потом устраивает якобы поиски пропавшего.

Знаете, а ведь тела эти иногда находятся. Случается такое. Они, как я уже говорил вам, отлично сохраняются, не хуже идола. Может, они и сами уже как идолы, а?

Нет, я не смеюсь. Жалко вашего паренька. Вы, конечно, его не найдете. Но кто-нибудь да найдет. Вот, видите, и я дождался, вытащили. Шутка ли, шестьдесят лет ждал. Ну, ничего, ребята, теперь-то я вас не брошу!

Болото в народном представлении всегда было местом обитания самых вредоносных, жутких сил. Оно является тем самым опасным пограничьем между мирами: и не суша, и не вода, но и то и другое одновременно. И сотворил болото будто бы сам нечистый. Сюда относили предметы, которые могли сулить несчастье, вещи покойников, здесь хоронили самоубийц и приносили жертвы, поскольку колдовство и порча на болотной жиже и болотных растениях считались одними из самых сильных.