Песнь слона - Барри Лонгиер

– Мама, но ведь я твой сын. Она ответила не сразу:

– Мой сын не мог убить слонов.

Джонджей посмотрел на дрессировщиков на трибунах.

– Посмотрите на себя. Вы зовете себя дрессировщиками, но скажите, кто из вас и когда в последний раз работал со слоном? – Джонджей указал на собственную серо-малиновую тунику. – Если верить этим тряпкам, я тоже дрессировщик. Но я чиню упряжь вместе с отцом. Моя сестра... Она тоже носила похожую тунику, но она рисовала. Именно этим она занималась в краале. Она рисовала картины с этими вашими чертовыми слонами, чтобы вы и ваши дети не забывали, что такое слон. Именно этим она занималась, когда ваши слоны растоптали ее. – Джонджей сплюнул на опилки арены. – И тогда я убил их. Будь у меня еще раз такая возможность, я бы убил их опять. – И Джонджей сложил на груди руки.

Вощеный вздохнул, на мгновение склонил голову, а затем гаркнул в сторону трибун:

– Живо поднять голос! Что говорит город Мийра по этому поводу!

– Выставить его! Пусть себе убирается, – раздался первый крик; за ним последовал целый хор гневных голосов.

– Изгнать! Изгнать! – скандировали трибуны. Вощеный посмотрел на Крошку Вилл:

– Ты обратилась за возмездием. Ты Хозяйка слонов. Может Джонджей откупиться от дрессировщиков? Вилл покачала головой:

– Никакие деньги не искупят его вины. – Она все еще стояла к нему спиной. – Пусть уходит.

– И надолго? – Было слышно, как дрогнул голос Вощеного. Крошка Вилл повернулась и стеком указала на сына:

– Пусть Джонджей не показывается на глаза жителям Мийры до тех пор, пока... пока не издохнет последний слон. – Она снова посмотрела на сына. – Как только не станет Рег, он может вернуться.

– Что вы на это скажете? – обратился к трибунам Вощеный.

Оттуда послышался одобрительный рев. Вощеный сделал в книге соответствующую запись, а Джонджей повернулся и зашагал прочь с арены.

Придя домой, он собрал вещи, а затем направился на север, в сторону Изумрудной долины. Дойдя до того места, где дорога круто брала вверх, к ущелью Змеиной Горы, он услышал, как жители Мийры распевают свой гимн – «Черный Алмаз».

– Прощай, отец, — мысленно обратился он к отцу.

– Прощай, Джонджей, но не навсегда, мы еще увидимся. — Вместе с ответом на глаза навернулись слезы.

– До встречи, отец!

– До встречи, сын!

Джонджей обернулся на дома Мийры.

– Мама — позвал он. Ответа не последовало.

– Прощай, мама!

И он зашагал вверх по крутой дороге.

Глава 22

Это случилось ночью, в ущелье Змеиной горы. Гадалка Тарзака развела костер, чтобы испечь на огне пресные лепешки. Она сидела, глядя на танцующие языки пламени, когда неожиданно рядом с костром из кромешной тьмы возникла фигура человека. Облаченный в традиционный наряд дрессировщика слонов, незнакомец был строен и темноволос, но во взгляде его Тарзаке почудилось нечто зловещее.

– Присаживайся к огню, дрессировщик, и будь моим гостем. Нам всем частенько приходится странствовать по пустынным дорогам.

Незнакомец какое-то время смотрел на нее, потом качнул головой, повернулся и зашагал прочь.

– Подожди! – позвала Тарзака. Незнакомец обернулся:

– Чего ты от меня хочешь?

– А чего ты от меня хочешь? – ответила гадалка вопросом на вопрос, равнодушно пожав плечами.

– Я хочу остаться один, – произнес незнакомец, и на губах его скользнула тень улыбки.

– Большим чудаком нужно быть, чтобы темной ночью желать одиночества в ущелье Змеиной горы. Поговаривают, будто немало призраков бродит здесь среди горных теснин. Тот, кто носит на своей одежде серые полосы дрессировщика слонов, не может не знать об этом.

Незнакомец рассмеялся. Но в смехе его слышалось не веселье, а затаенная боль. Он отвернулся от огня, пряча лицо в ночном мраке. Неожиданно он в угрожающем жесте воздел сжатую в кулак руку:

– Чертовы призраки! Разрази вас гром! Если вы настолько всемогущи, то приходите ко мне, мы померяемся с вами силой!

– Не надо! – захлебнулась собственным криком Тарзака. Незнакомец тотчас обернулся к ней.

– Ты боишься призраков, гадалка? – поинтересовался он. И хотя в голосе слышалась усмешка, лицо его оставалось серьезным.

– А кто их не боится? – пожала плечами Тарзака. – Стоит ли искушать судьбу?

В ответ на ее слова незнакомец только рассмеялся. И вновь в его смехе прозвучала приглушенная боль. Оборвав смех, незнакомец указал рукой на гадалку:

– Судьба никогда не бывает благосклонна к тем, кто не воздает ей должное, гадалка.

Услышав эти слова, Тарзака слегка вздрогнула:

– Суровые вещи ты говоришь. А как зовут тебя?

Дрессировщик слонов смерил гадалку пристальным взглядом, а сам тем временем поставил сверток с поклажей поближе к костру.

– Мое имя... Мое имя Чужак. Вот так меня и зовут. – Он подошел поближе к костру и, присев на корточки, снова принялся внимательно рассматривать собеседницу. – А тебя как зовут, гадалка?

– Тарзакой, – ответила та, оглядев незнакомца таким же пристальным взглядом. – А вот твое имя звучит очень странно.

Чужак извлек из своей котомки комок теста, положил его возле огня и снова посмотрел на гадалку.

– Чужак – вот мое имя, – повторил он все с той же угрюмой усмешкой. – Тарзака, не желаешь ли моих лепешек в обмен на твое гадание?

– Нет, Чужак. Я не верю в предсказания.

– Забавно, – отозвался тот, покачав головой. – А вот я верю. Но только не в твои.

– Это почему же? – Гадалку его слова явно задели.

– Ты просто играешь в игры с картами, шарами, желаниями. Но ты не предсказываешь истинного будущего.

– Не сам ли Момус нашептал тебе это на ухо?

– Я не нуждаюсь в советах, которыми полны древние мифы и предания. – Дрессировщик слонов криво улыбнулся. – Давай я тебе погадаю, а, Тарзака?

– Это все равно как если бы ты меня попросил вскарабкаться на слона, – рассмеялась гадалка.

Человек, назвавшийся Чужаком, тоже рассмеялся, поднялся на ноги и подошел к ущелью. Он соскреб со скалы немного земли и обратился к Тарзаке:

– Тогда мое гадание потеряет всякую ценность. – Чужак вернулся к костру, раскатывая комок грязи. – За предсказание, которое не имеет никакой ценности, я не потребую с тебя платы.

– Может, я потребую с тебя плату, а? – насмешливо отозвалась Тарзака.

Чужак уселся на землю возле костра напротив гадалки, скрестил ноги и положил комок грязи на один из камней, огораживавших кострище. Затем протянул грязную руку к выпекавшейся на огне лепешке.

– Может, предсказания дрессировщика слонов покажутся тебе забавными, но ты в любом случае окажешься права. Так получи свою плату.

Гадалка пододвинулась ближе к костру, взяла с камня лепешку, разломила ее на две части, оставив вторую половину у огня. Потрогав вторую половину, она сказала:

– Испеклась. Забирай свою половину, пока она не превратилась в уголья.

И вновь Тарзака смерила его пристальным взглядом. На лице Чужака плясали отблески огня, и гадалка разглядела, что оно все перемазано грязью.

– Твой хлеб, Чужак. Смотри, не то сгорит. Юноша усмехнулся:

– Не беспокойся, Тарзака, я могу съесть и уголья, – ответил он и, закрыв глаза, принялся делать пассы над комком грязи. – Хагга-магга-багга, мамбо-джамбо-раззаматаз – приходите ко мне, я хочу видеть вас!

Не дав ему договорить, Тарзака выплюнула в огонь непрожеванный кусок лепешки:

– Убирайся прочь от моего огня, дрессировщик! Я не потерплю насмешек над моим ремеслом! Чужак смиренно склонил голову:

– Я не хотел проявить неуважение к тебе, Тарзака. Возьми в знак моего извинения вторую половину лепешки.

Тарзака вняла его совету и указала куском лепешки на комок грязи:

– Зачем он тебе?

– Это мой хрустальный шар, моя дверь в будущее. Гадалка собралась было что-то сказать, но Чужак не дал ей вымолвить ни слова, воздев вверх перепачканные грязью руки.

– Подожди! – Взгляд его был устремлен куда-то в темноту. – Я вижу их! Да! Теперь я вижу их!

Опустив глаза, он посмотрел на гадалку:

– Твое имя Тарзака.

Женщина разочарованно покачала головой:

– Я же сама назвала тебе свое имя.

– Что верно, то верно. – Чужак закрыл глаза. – А еще... ты родом из Тарзака.

– Хватит паясничать, – насмешливо бросила гадалка.

– Я не ошибся? – с улыбкой поинтересовался Чужак.

– Но ведь это мое имя!

– Ах да! Понимаю! – кивнул он. – Пожалуйста, ты уж прости мне мое убогое пророчество! Сейчас я попытаюсь исправиться. – Чужак смерил женщину долгим взглядом. – В Тарзаке ты обучалась у Ширли Смит, великой Мадам Зельды.

Тарзака вздохнула:

– Великая Мадам Зельда была единственной предсказательницей судеб в Старом Цирке.

– Да знаю я, знаю, – Чужак снова улыбнулся. – Приношу свои глубочайшие извинения.

Тарзака вытянулась возле костра, подперев голову ладонью: