Искатель утраченного тысячелетия - Владимир Брагин

– Мосье! Я уже сказал – мое имя Веригин. Дмитрий Веригин.

– Итак, Дмитрий Веригин, поднимаю бокал за вас и за то, чтобы вы благополучно вернулись во Францию ыо вашей шхуне «Лютеция».

– Ваше здоровье! Но я уже сообщил вам: я остаюсь в Гвиане, искать травы от малярии.

– Остаетесь здесь? – И с этими словами Ги де Лорен пронзительно взглянул на меня. – Наш губернатор говорит так: не для праздных путешественников и бездельниковгостей и даже не для искателей целебных трав, а для себя, для Франции, открыли Гвиану французы.

– Не французы, а испанцы, мосье, Гвиану открыли испанцы – Колумб во время второй экспедиции, а затем Охеда.

– Истина – всегда истина! За здоровье испанцев, которые открыли Гвиану для французов.

– Для французов? Да! Каторгу и тюрьмы французское правительство действительно создало для своего народа, для несчастных его сынов, в этой Гвиане! За кого же пить?

– Якобинец? Вы якобинец, мосье Веригин!

– Я искатель.

– Все равно – якобинец! Впрочем, матушка-малярия не разбирает, ей все равно – роялист или жирондист, богач или бедняк, аристократ или столяр! Ведь она, малярия, – главная хозяйка Гвианы. Царица желтого ада, она не знает на себя управы. Ей ни до кого нет дела! Когда-то ссылали сюда и роялистов и якобинцев. Вражда меж ними в Гвиане не успевала вспыхнуть – малярия укладывала их рядом и замучивала в ознобе и лихорадке и тех и других, и молодых и старых. С одинаковой страстью она качает людей в ознобе. И навсегда, насмерть, укачивает… – Ги де Лорен поднял бокал. – Ваше здоровье, искатель трав доктор Веригин, – с легкой иронией сказал он. И, точно отвечая своим мыслям, проговорил раздельно и четко:– Гвиану, конечно, открыли испанцы. А теперь хозяева здесь французы. Куда шагнет сапог французского солдата, куда ступит конь французского драгуна, там и Франция. Ведь французы – лучшие в мире воины! Выпьем за французское военное искусство!

– Вы имеете в виду Березину, мосье? Отступление армии Наполеона из Москвы? Ваше здоровье, доктор Ги де Лорен!

Доктор Ги де Лорен, верно, не расслышал моего тоста и продолжал:

– Воевать! Мы, французы, умеем воевать, мы, французы, умеем и лечить, врачевать.

– Безусловно. Ваш доктор Гильотен… его изобретение, сверхчудная гильотина, и впрямь прекращала любую болезнь человека… Он так лечил людей, этот доктор, что Франция при его помощи потеряла больше людей, чем при осаде Севастополя.

Так я говорил, а думал о другом, о своем: как, каким образом узнать о Вотрене, о беглом каторжнике Феликсе Рамо.

Но тюремный врач Ги де Лорен, услышав слово «Севастополь», сказал:

– Севастополь… Я был врачом французской эскадры под Севастополем. Видели ли вы когда-нибудь Пирогова? Бонапарт медицины – вот кто ваш Пирогов! К нам в плен попадали русские солдаты со следами смертельных ран. Этих солдат исцелил скальпель Пирогова. Чудо! Я хотел научиться, но разве научишься волшебству? Можете ли вы, Дмитрий Веригин, открыть мне тайну волшебства вашего Пирогова?

– Извольте!

– Скорее! Не шутите! Всю правду!

– Пирогов утверждал, что солдат-победитель всегда выздоравливает.

– Не понимаю!

– Извольте! Русский солдат всегда чувствует себя не побежденным, а победителем…

– Даже в Севастополе? – спросил Ги де Лорен.

– Севастополь – позор русского царя, а не народа.

– Так… – тихо сказал доктор и вдруг встал из-за стола. Посмотрел в упор: – Выкладывайте! На кой черт вам наша Гвиана? Зачем вы приплыли сюда? Русский якобинецв гостях у тюремного врача… Отвечайте!

«Пора начинать, – решил я. – Будь что будет!»

И тут, чуть-чуть насмешливо глядя врачу прямо в глаза, я сказал:

– Начистоту? Извольте. Не за травами я приехал. Я приплыл, чтоб найти здесь Вотрена. У Бальзака это имя того, кого называли «Убей смерть», а здесь, в Гвиане, живет настоящий Вотрен. Не книжный.

Ги де Лорен, не спуская с меня глаз, медленно поднес к губам рюмку с вином. Стало тихо…

«Идет игра, – подумал я, – кто кого. Надо держаться. Спокойствие».

– Вотрен? В Гвиане? Вы настаиваете на этом? – Доктор продолжал в упор смотреть на меня.

Я не успел ответить. Дверь резко распахнулась, в комнату вбежал, запыхавшись, негр Сэм:

– Господин! Опять барабаны…

– Стоп! Говори толком, Сэм! Что говорят барабаны?

– Опять лекарство нужно беглому человеку в джунглях.

– Проклятая малярия! – И Ги де Лорен ударил кулаком по столу.

«Беглый человек в джунглях…» – насторожился я. Но бежать он мог только из этой тюрьмы, что стоит здесь, на острове, посреди реки Морони. Так, может быть, этот беглый человек знает Феликса Рамо? Или это и есть сам Феликс Рамо?

– Скажите, доктор, – спокойно спросил я, – что это за беглый человек, что скрывается в джунглях?

– Зачем вам это знать? – спросил Лорен. – Вы врач или не врач?

– Не понимаю.

– Врач не спрашивает о больном, кто он. Врач лечит больного… кто бы он ни был. Даже беглый.

– Идет! Я буду лечить этого человека!.. – воскликнул я, глядя на Ги де Лорена.

– А чем, позвольте узнать? – усмехнулся тюремный врач.

– Хиной! – крикнул я, выйдя из терпения.

– Ага, доктор! Вы захватили с собой вместе с рецептом корня Кортеца еще и хину?

– Да!

– И вы поедете в джунгли?

– Хоть сейчас!

Ги де Лорен не спеша наполнил вином свой бокал. Посмотрел на свет. Пригубил.

– Сэм! Готовь лодку. Будешь проводником. Завтра же в путь.

Итак, я отправляюсь лечить «беглого человека» по имени Ржевусский. Так назвал его доктор Ги де Лорен. Но я убежден: «беглый человек» – это Феликс Рамо.

КТО ЗАКАЗЫВАЕТ МУЗЫКУ, ТОТ И ПЛАТИТ

Порт Кайенна. Борт шхуны «Лютеция»

2 ноября

Дневник Веригина

На следующее утро я пришел к Ги де Лорену. Попрощаться перед отплытием.

– Что это у вас? – спросил доктор. – Альбом? Зачем вы, отправляясь в Гвиану, вздумали везти с собой этот альбом? Что вы будете с ним делать? Уж не думаете ли вы тащить его с собой, чтобы развлечь больного Ржевусского портретами своих родственников?

Мне надо было сказать: «Я догадался, кого вы скрываете под именем Ржевусского. Это и есть Рамо. Альбом этот принадлежит ему». Но я ничего не сказал. Я просто открыл альбом. Повернул ключик. Зазвучала «Марсельеза».

– Занятно! – одобрительно заметил доктор. – В Париже у меня… Впрочем, это неважно. Так вот: все же оставьте-ка эту вещь здесь.

Ги де Лорен взял альбом. Стал его листать.

– Занятно! – повторил он. – Смотрите-ка! Рисунок… кораллы, медузы… и даже радиолярии. Добрый урок художникам и архитекторам. А как ловко сделан ключик! А! Смотрите-ка, коллега Веригин.

– Согласен, ключик хорош, – ответил я. – Но мне от того не легче.