Судьбы водят хоровод - Лана Барсукова

был миг особого наслаждения и оглушительного торжества. Оставалось сделать последний шаг, отделяющий от блаженства. И Илона неизменно делала этот шаг: своими высокими, стройными и холеными ногами она грациозно переступала через валяющегося мужчину. Ей никто не был нужен, кроме самой себя.

Все ее романы неизменно проходили по одному и тому же сценарию и заканчивались одинаково: стрела из ее обворожительных глаз, поверженный мужчина у ног и переступание через него. Она оставалась верна своему мужу, умея получать наслаждение от романов, не доводя их до постели.

Единственно, что омрачало ее, в общем-то, счастливое существование, это отсутствие детей. Нет, не в том смысле, что душа скорбела по этому поводу. Просто люди построили такое странное общество, что дети в нем считаются непременным атрибутом счастливой жизни. Илона иногда размышляла, откуда взялась такая нелепая догма, но ничего оригинального не придумала. Остановилась на том, что дети прикрывают очевидную бессмысленность жизни теток, которых она относила к разряду «наседок». Но «наседки» формировали общественное мнение, с этим приходилось считаться.

После сорока лет Илона задумалась о том, что эту проблему надо как-то решить. Нельзя давать в руки, точнее, в лапки этим «наседкам» такой козырь. Пришлось походить по врачам, раздать кучу денег, позволить разобрать себя и мужа на молекулы, и все это только затем, чтобы услышать неутешительный вердикт: своих детей у них не будет. А чужие дети ей неприятны, в них есть что-то отталкивающее. На этой печальной, но однозначной ноте вопрос был закрыт.

Но бывает так, что человек вполне осознанно закрывает дверь, а жизнь вставляет в щель свой грубый башмак или изящную туфлю-лодочку, смотря какая у кого жизнь. И все, не закрыть, как ни старайся.

Так вышло и с Илоной.

Приняв решение о бездетности и размышляя, как эффектнее преподнести это на суд общественности, Илона отправилась на летний отдых в деревню. Хотелось воздуха, тишины, экологических продуктов и смешных людей вокруг, что в совокупности укрепляет здоровье. Муж остался в городе, потому что на кону было его назначение на солидную должность в Москве. А мир так устроен, что стоит в решающую минуту покинуть ристалище, как твое место займут более шустрые ребята. Родион Аркадьевич остался сторожить свой счастливый билет, а Илона отправилась в деревню, полная забот о своем красивом теле.

И тут случилось непредвиденное.

На горизонте появилась девочка с умными глазками, которая не вызывала раздражения, более того, находиться с ней в одном помещении было даже приятно. Она задавала неглупые вопросы, внимательно слушала ответы и смотрела с обожанием, впрочем, не теряя достоинства. Это подкупило Илону. Девочка Вероника смотрелась в интерьере деревни, как ананас на прилавке с картошкой.

Дальше все сложилось довольно беспроблемно. Родители оказались, к счастью, бедны и многодетны, что, впрочем, часто взаимосвязано. Илона не испытывала угрызений совести. По ее мнению, она не отрывала девочку от родителей, а наоборот, спасала ее от той беспросветной жизни, которая ей уготована.

Родион Аркадьевич, познакомившись с Вероникой, как-то даже озадачился: «Слушай, Илона, она на тебя чем-то похожа, реально похожа. Не то чтобы лицом, но что-то неуловимое в ней есть от тебя. В Москве вполне примут за дочь». Тем самым муж развеял все сомнения. Предстояло лишь осуществить задуманное: уговорить родителей, оформить опеку и обустроить детскую комнату в новом московском жилище.

В Москве они зажили славно. Вероника росла, Родион Аркадьевич работал, Илона цвела. Годы шли дружной чередой, ничего не меняя в этом раскладе. Ездили отдыхать, посещали громкие премьеры, по выходным ужинали в модных ресторанах. Словом, обычная рутина, доступная тем, кому жизнь не поскупилась на везение.

Биологические родители не беспокоили. Ну, письма не считаются. Вероника читала их и спокойно откладывала в сторону. Писать ответ на бумаге казалось немыслимой древностью. Проще позвонить. Но звонить не особо хотелось. О чем говорить? Зачем? Чтобы узнать, не отелилась ли корова? Постепенно пуповина, связывающая с мамой Любой и папой Антоном, пересохла и сама отвалилась. Они остались в ранге биологических родителей.

Когда Веронике исполнилось восемнадцать лет, она взяла фамилию Родиона Аркадьевича. К тому времени эта фамилия была подобна золотому ключику, открывающему многие двери в Москве. Пусть и не в сказочную страну, но во вполне приятные, а главное, реальные места.

Оставалось воспользоваться этим подарком судьбы: получить лучшую работу, лучшего мужа и лучшую смотровую площадку в жизни, с высоты которой можно спокойно наблюдать за течением людского потока у своих ног.

Но за все это нужно сражаться. Вероника поняла это довольно быстро, она вообще была довольно неглупой. Прямо со студенческой скамьи она начала действовать, искать перспективного мужа. И тут ее постигло первое большое разочарование. Да что там разочарование? Настоящий разгром. Первый бой за счастье она проиграла. Вчистую.

Дело было так. В университете она наметила себе в бойфренды, а в перспективе и в мужья, славного мальчика Вадика. Выбор пал на него, потому что он, как торпеда, несся вперед и выше. Оседлав такую торпеду, можно взлететь бог знает на какую высоту. Однако оказалось, что Вадик, в отличие от торпеды, существо одушевленное. И даже влюбчивое. Он потерял цель, точнее, голову, от какой-то блеклой Алины, худосочной и молчаливой.

Вероника дала время Вадику самому образумиться, рассмотреть свою избранницу. Но, похоже, чем больше он смотрел, тем больше очаровывался. Вероника поняла, что надо действовать. Иначе можно сдавать эту торпеду в утиль.

Дальнейшее было делом техники. Поход в деканат приободрил: оказывается, Алина сирота. Вообще-то такие сведения не разглашаются, но везде работают живые люди, в том числе в деканате. Кофе, конфеты и комплименты открывали и не такие двери.

Сиротка, значит… Жизнь сразу заиграла новыми красками. Ведь Вероника тоже в каком-то смысле сирота, поскольку не живет с биологическими родителями. Однако она, Вероника, в шоколаде. И по закону вероятностей второй сироте на одном квадратном метре судьба не может сделать такого же щедрого подарка. В одну воронку два снаряда не попадают. И если у Вероники все в ажуре, то у Алины должен быть полный мрак. Ничего личного, просто теория вероятностей: на тысячу сироток только одной выпадает благосклонность судьбы.

Оставалось показать этой Алине, что ее место на жизненной галерке. А в партере должны сидеть Вероника с Вадимом. До чего же хорошо они смотрелись бы вместе! Вдвоем на одной торпеде, и ветер в лицо, и мелькание людей где-то там, далеко внизу…

И тут – такой облом. Вероника как бы в шутку попросила одногруппников отдать Алине старые вещи. А те шутку не поняли. Ну и понеслось: какой-то детский бойкот объявили. Вадик, так