Изгнанница Ойкумены - Генри Олди

Запоздалая рыбачья лодка без звука входит в Скорлупу.

Исчезает.

– Старик Рахим, – говорит Асан. – Его дома никто не ждет.

– Почему?

– Сыновья погибли в битве при Ош-Ханаг. Одна невестка умерла родами. Другую взял за себя Фаршед Хромой, и она переехала к мужу. Старуху Рахим похоронил в прошлом году, – Асан ухмыляется невпопад и добавляет: – Я тоже дрался под Ош-Ханаг. Я был пятидесятником. Враги дрожали, заслышав мое имя. Не то что теперь…

Он смотрит на свои пальцы. У него семь пальцев на двух руках. Это не мешает Асану носить экспедиционный багаж. Не мешает готовить кулеш. Седлать лошадь. Щупать за задницу девок. Не мешает ничему, кроме одного – пугать врагов не только именем.

– Ош-Ханаг?

– Это там, – он тычет сорванной метелкой ковыля в Скорлупу. – Видишь?

– Ты же знаешь, что нет.

Асан довольно хохочет. Ему нравится подтрунивать надо мной. Обычно я равнодушен. Но сейчас юмор Асана раздражает меня. Наверное, я выпил лишнего. Не надо было мешать вино с пивом. Здесь варят чудесное пиво. С мандрагорой, шафраном и анисом. Оно сладкое и крепкое.

– Нет там никакого Ош-Ханага, – говорю я. – Нет и не было.

– Ты смешной, Кауф-хан, – отвечает Асан. – Ты похож на тушканчика.

– Почему на тушканчика?

– Он хорошо видит только в сумерках. Так и ты. Только твои сумерки – особые. Вон там Ош-Ханаг, и там я бился с чемкитами.

– Это иллюзия, Асан. Там Скорлупа.

– Асан – цыпленок в яйце? Не пятидесятник конницы, а жалкий цыпленок?!

Асан раздувает ноздри. Он гневается. Левая ноздря его изуродована – была порвана и скверно срослась. Это похоже на неудачную авангардистскую татуировку. Я видел такие на Хиззаце. Наших телепатов татуируют не в пример изящнее. Крылья носа моей сестры – произведение искусства. И паспорт для тех, кто умеет читать.

– Ты не цыпленок, Асан. Но ты и не мудрец.

– Я болван?!

– Ты воин. Я не смогу объяснить тебе.

– Объясни!

– Если я скажу тебе про информационные пакеты, что ты поймешь? Ничего. Про кольцевую «червоточину»? Про квазиматериальный барьер с избирательной пропускной способностью? Оставим, Асан. Пора спать. Завтра рано вставать. У нас много дел с утра. Мне – биться головой в Скорлупу. Туда, где тебе мерещится Ош-Ханаг. Тебе – смеяться надо мной.

Он вскакивает:

– Еще хоть слово!.. хоть слово скажешь…

– Не горячись, Асан! Я не хотел тебя…

– Мы бились с чемкитами! С чемкитами, а не головой в Скорлупу! Сотника Хашира подняли на копья! Река текла нашей кровью! И ты говоришь мне, что всего этого не было?! Это черви проточили дырку у меня в памяти, да?!

– Это было для тебя, Асан. На самом же деле…

– Не было? Мы дрались зря?!

Полотнища заката, которого нет, наливаются кровью.

Мне кажется, я вижу эту кровь.

– Гибли зря?! Ты…

Дальше все известно. Серебряная рыбка вгрызается в печень.

И камнем – по затылку.

Связь, вызвавшая резонанс, очевидна. Стресс, связанный с нападением и травмой. Страх. «Маячки» – крылья носа, татуировка, тушканчик. Совпадение ряда реплик. Излишек спиртного. На турнире Рауль тоже перебрал. Ошибся в выборе коктейля, мальчишка.

Если врачи гарантируют ему здоровую печенку и заплату на черепе – за доктором ван Фрассен дело не станет. Снять резонанс – элементарно.

И все-таки…

IV

Дым она заметила за два квартала. Пожар у соседей? «Флинк» шел на автопилоте, район был как на ладони. Через секунду Регина уверилась: горит не у соседей! С ее везением – кто бы сомневался? В душе забушевал шквал паники. Почему отказала система пламегашения? Фрида! Там – Фрида!!! Рука метнулась к сенсору аварийного вызова. Но тут сработал блок оптической коррекции – отследив сосредоточенный взгляд хозяйки, автоматика дала приближение.

Палец завис над сенсором.

Дым шел не из дома – со двора. Его источала металлическая конструкция на ножках, установленная посреди игровой площадки химеры. Ничего подобного в домашнем хозяйстве Регины отродясь не водилось. Вокруг неизвестного устройства толпился народ: Ник с Артуром… Линда? Папа?! Госпожа Клауберг?!! Фрида тоже была там – живая и невредимая, хотя и сильно озабоченная.

Отлегло от сердца: ничего страшного. Да, но что эти мерзавцы палят на чужой территории? Для мусора есть утилизатор… С ювелирной точностью аэромоб опустился на посадочную плиту. Не дожидаясь, пока лепестки дверной мембраны окончательно уйдут в пазы, Регина сунулась наружу. Запах! – смутно знакомый, он вытягивал нервы в струнку. Толком и не обедала сегодня, а время к ужину…

…баранина.

С луком.

Закружилась голова. Обиженно заурчал желудок. Накатило: пикник на интернатском юбилее, «Кто последний, тот черепаха!» Бег наперегонки с графом Брегсоном. Награда победителю: истекающий соком ломоть мяса – с пылу, с жару…

Беспокойство Фриды обрело смысл.

– Все смотрим внимательно! Иначе шедевр кулинарного искусства…

– О! О-о!..

– …обидится таким небрежением и на ваших глазах…

– О-о-о!

– …превратится в отброс общественного питания!

– Ты в порядке, Ри?

Регина обнаружила, что, раздувая ноздри, идет, как сомнамбула, к центру мироздания. Линда, рискуя жизнью, заступила дорогу. Беспокоится. Надо ответить.

– Просто устала. Если мне сейчас же не дадут отбивную размером с ляжку слона, я… Я живьем съем того, кто мне ее не даст!

– Вах! Вот они, слова мудрости! Бальзам на уши шеф-повара!

– Лапша на уши, – поправила вредная Линда, ревнуя.

– Лучший кусок – хозяйке дома!

Господин посол был неподражаем. Штаны закатаны до колен. Сандалии на босу ногу. Фартук на голое тело. Загорелый, закопченный, пропахший дымом, луком и мясом, он походил на дикаря, колдующего у костра.

У костра?

В металлическом коробе рдели уголья. Настоящие.

– Что это?

– Это мангал, о свет моих очей!

В голосе господина посла звенела неподдельная гордость. Словно он только что своими руками собрал безинерционный гиперпривод, над которым наука Ларгитаса билась второе десятилетие.

– Кебаб жарится только на мангале! Казан-кебаб мы в расчет не берем. Вах, любимая женщина! Знала бы ты, чего мне это стоило! В нашей-то дыре…

Над углями шипели, истекая жиром, подрумяненные куски баранины, нанизанные на витые стержни. Воспользовавшись матерчатой рукавицей, Ник ловко ухватил один из стержней за ушко – и с помощью двузубой вилки стащил на блюдо порцию мяса.

Фрида вилась вокруг, умильно заглядывая в глаза.

– М-м-м! Ник, ты гений!

– Я всегда это знал, о услада моих ушей и прочих достоинств! Угощайтесь, гости дорогие! Хозяйка одобрила!

– Привет, папа! Здорово, что ты заглянул!

– Это господину Зоммерфельду…

– …умоляю вас, адмирал: просто Ник!

– …Нику скажи спасибо. Хотел с тобой связаться, а твой уником вне зоны доступа. Послал вызов на домашний – а тут Ник с мегатонной обаяния. Уломал меня приехать…

«Значит, в клинике связь блокируется. Фаг сожри эту секретность – родному отцу с дочерью поговорить не дают!»

– Линда, а ты?

– Ты будешь смеяться, но со мной та же история…

– Что-то по работе?

– Успеется. Ты ешь, ешь…

Успеется – это хорошо. Никуда не надо лететь, никого не нужно спасать. Расслабься, доктор, и пускай слюни. Не думая о том, что время выйдет, и придется слушать Линду, и молчать о Рауле… Потому что в 30-й клинике нет архитектора Рауля Гоффера. Там лежит Бернард Кауфман, начальник экспедиционной группы. Линда наверняка тоже вынуждена о многом молчать – служба такая. Но одно дело – служба, и совсем другое – родной брат…

– Матильда?

– Ну вы же его знаете! Господин посол сказал, что без меня не управится…

– А кто пожарные датчики отключил? Залило бы нас – и прощай, кебаб?!

– Фрида, отстань! Я сама голодная.

– Ей жареное можно?

– В ящериной ипостаси переварит. Ящер любую дрянь жрет…

– Дрянь?! Обижаешь! Так вот, насчет мангала…

Рассказчик из Ника был отменный. Живописуя страсти-мордасти, он превзошел самого себя: «Печка на позитронных термоэлементах? Пожалуйста! Электрогриль с АГ-подвеской? Одиннадцать моделей, на выбор! Ядерный котел с антипригарным покрытием? Нет проблем! Мангал? Какой-такой мангал-шмангал? Первый раз слышим! Темнота, дикие люди! А еще говорят – цивилизация…»

В итоге мангал сварили «на коленке» под чутким руководством господина посла. В мастерской отыскались «потроха» от антикварного пикник-комбайна – они и пошли в дело.

– …знаете, где я раздобыл дрова? Магазин «Школьник», отдел материалов для ручного труда! Заготовки для резьбы по дереву. Настоящая груша, самое оно для кебаба… Пряности я с собой привез. Таможня еле пропустила, даром что я дипломат! Решили – наркотики… Шампуры тоже оттуда. Они мне: «Холодное оружие!» А я им…