Пепел прошлого (СИ) - Евсения Медведева

— Да!

— О! А можно без меня? — Ванька скатился по стулу, почти полностью спрятавшись под столом.

— Мы договаривались, что пока я здесь, вы говорите на английском, — шикнул Дэн. Ему не нравилось, что я учила детей русскому. И бесился оттого, что не понимает нас, когда вся семья собиралась вместе. Но на все предложения освоить еще один язык, Дэн категорически отказывался, гордо напоминая, что он коренной австриец. Хотя, по моему мнению, одно другому просто не может помешать.

— Вот это накал страстей, — прошептала бабуля, делая вид, что комментировала она события сериала. Но я-то видела, что по телевизору шла реклама. Интриганка…

— Так, даю вам пять минут на то, чтобы собраться. Иван, я не шучу. Что-то мне не нравится твой вид. Ты не заболел?

— Ага. Воспалением хитрости. Ему давно уже ничего не хочется, — Дэн снова отвернулся к монитору компьютера.

— Лиз, он и правда, какой-то вялый. Может, заболел?

— Надо показать его врачу, — я внимательно наблюдала, как дети поднимаются по лестнице, громко споря о чем-то. Шум и гам… Красота.

— Утром Кира звонила. Просила зайти, — бабушка протянула мне мой телефон.

— Кстати, как я вчера попала домой? — я запрыгнула на барную стойку, наливая кофе.

— О! Это было феерично, внучка, — рассмеялось бабуля, выключив телевизор.

— Пошло… — перебил ее Дэн.

— Тебя привезли на огромной машине. Я хотела отходить тебя полотенцем по заднице, что пропала, никого не предупредив, но, как только увидела того, кто тебя привез, сдалась. Да, что сдалась? Я готова была сама тяпнуть рюмочку и рухнуть в его объятия, — Буля театрально прижала руки к груди. — Молодец, детка, живи и радуйся. А то попадаются на пути одни нудилы…

Последние слова она сказала на русском, чем рассмешила меня, но рассердила Дэна.

— Так и живем…

Глава 12.

К моему счастью, с детьми по магазинам поехал Дэн. Совсем не хотелось проталкиваться по переполненным магазинам, потому что голова до сих пор неприятно гудела. Дэн даже как-то воодушевился возможности побыть с детьми наедине, а мне казалось, что он просто сбегает, лишь бы не видеть меня. Но и мне это было на руку, потому что с каждым днем становилось все сложнее сдерживать себя и свой бушующий гнев.

Я обернулась, осматривая просторную гостиную дома. Мягкая мебель стояла полукругом около небольшого камина, отделанного бежевым камнем. По стенам молочного цвета игриво бежали деревянные полки, заставленные наградами и медалями в стеклянных рамках Тут были награды всей нашей семьи. Большинство из которых принадлежало моему дедуленьке. На окнах висели светлые, в мелкий цветочек, шторы, перетянутые широким канатом. Сколько времени я провела дома? Сколько раз протирала пыль, чистила пушистый ковер? Я не помнила. Могла вспомнить всех пациентов, а дни, проведенные дома, стерлись из памяти, как что-то незначительное.

— Нет, внуч… Даже не думай, — Буля вынырнула из кухни, вытирая руки о фартук. — Это моя территория. Если ты думаешь, что я позволю тебе взяться за тряпку руками, которые еще вчера дарили семьям счастье, то ты глубоко ошибаешься!

Буля нахмурилась, но я-то знала, что она силится не рассмеяться.

— И что же мне тогда делать? — я бухнулась в мягкое кресло и закинула ноги на пуфик. — Может, мне поспать до обеда?

— Отличный план, внуч, — бабушка смотрела на меня, чуть улыбаясь. — Не стремись осесть дома, пока горишь работой. можешь отдохнуть, но никогда останавливайся, пока есть желание двигаться дальше.

— А ты? Ты же пожертвовала своей работой и осталась сидеть со мной?

— Эх, — она села рядом со мной, машинально пройдясь тряпкой по кожаному дивану. — Я бы могла тебе прочитать мотивационную сказку, чтобы ты не совершала моих ошибок, но это все ерунда. Лиз, я осталась, потому что любила вас всех сильнее, чем ставить уколы, капельницы, выслушивать крики обезумевших от страха рожениц, ну и, как вознаграждение от щедрых докторов, иногда помогать на операциях. Нет, Лиз. Я сама сделала свой выбор. Мне важно было встречать вас дома с горячим ужином, укрывать пледом, когда кто-то засыпал над книгой в библиотеке, кричать, чтобы вы разошлись по комнатам и улыбаться, смотря на то, как ты растешь чудесным ребенком.

— Значит, ты не жалеешь, что бросила медицину? — я прикрыла рукой рот, пытаясь спрятать удивление, потому что всю жизнь считала, что для Були то самое голосование было подобно приговору о профнепригодности. А еще чувствовала, что снова разбередила рану, что никак не затягивалась уже десять лет.

— Нет, Лиз, не жалею. И ты не смей жалеть, — рассмеялась она и стала аккуратно поправлять разбросанные на журнальном столике детские комиксы.

— А мне-то чего жалеть? Я так и не смогла сделать выбор, — как только у меня появился Ванька, маленький восьмимесячный карапуз, я осталась дома, забыв, обо всем. Родители освободили для нас дом в пригороде Нью-Йорка, а сами переехали в квартиру рядом с центральным медицинским госпиталем, в лаборатории которого трудилась моя мама. Родители нам очень помогали, хоть и отнеслись с неким подозрением к нашей поспешной свадьбе, но маленький Ивашка просто умилял всех до слез, стирая все шероховатости "псевдо семейной" жизни.

— А у тебя был выбор? — рассмеялась Буля и резко встала с дивана, продолжая смахивать пыль с мебели. — Женщина делает выбор только тогда, когда находится в благоприятной среде для этого. А надежно прикрытый тыл способствует этому, чего не было в твоем случае. Ваша эта внезапная свадьба… — Она вздохнула. — Всем же сразу было понятно, что он не тот, кто сможет ужиться с тобой. Знаешь почему?

— Можно подумать, ты не выскажешься, если я …

— Потому что он слабый и очень обидчивый. Он же находился в твоей тени еще с самого универа. Кто до утра занимался с ним, чтобы хоть как-то подготовить к аттестации? — Буля прищурилась, услышав трель телефона с кухни. — Собирайся и проваливай из дома!

— Куда? Я только обрадовалась, что мне не нужно мотаться и выбирать подарки в переполненных торговых центрах. А ты меня прогоняешь.

— Иди и делай то, на что тебе не хватает времени. Проваливай, Лизка, говорю по-хорошему. Но это пока, — Буля чмокнула меня в лоб и умчалась на кухню.

Я знала, что Буля права, но верить в это не хотелось ни тогда, ни сейчас. Я привыкла к Дэну, он не стал другим, просто раньше дети были меньше и смягчали нас одним своим присутствием.

Да, я осела дома сразу, как только служба опеки передала мне Ивашу. Я наслаждалась долгими прогулками с коляской по