Разбитое сердце богини - Валерия Вербинина

– О, так у вас есть семья? – двусмысленно отозвалась я.

Все-таки я добилась своего: ее щеки вспыхнули жгучим румянцем, и она едва не опрокинула вазу.

– Так где он?

– Ему вытащили пулю из плеча, – отозвался Владислав. – Врач сказал, что ему повезло, так что с ним все в порядке.

Наступило непродолжительное молчание.

– Таня, – сказал Владислав, собравшись с духом, – отец хочет с вами поговорить.

– О чем? – Я снова зевнула, прикрывая рот ладонью. Судя по взгляду, которым меня наградила Марина, зевание в их кругу приравнивалось к смертному греху.

– Об этом… – Владислав едва заметно поморщился, – Ангеле Смерти.

– Я уже сказала Охотнику про мизинец, – недовольно ответила я. – Боюсь, это все, чем я могу вам помочь.

Владислав Ипполитович поглядел на меня, вздохнул, аккуратно приподнял полы своего пиджака и опустился в кресло. Костюм его явно был сшит у самого престижного дизайнера, но все равно висел на младшем Шарлахове мешком, как линялая тряпка. Есть же такие счастливцы, которым достаточно натянуть драные джинсы, чтобы выглядеть по-королевски. А есть и такие, помочь которым не в состоянии все модельеры мира.

– Видите ли, – негромко начал Владислав, и я машинально отметила, что даже голос у него как у истого подкаблучника. – Мой отец совершенно выбит из колеи всей этой историей.

– Я тоже, – хмыкнула я, – ведь это меня чуть не убили.

Владислав молча смотрел на меня бесцветными глазами.

– Я имею в виду смерть Лосева, – тихо заметил он.

Ну конечно же, Лосев! Как я могла забыть, что не значу для этих людей ровным счетом ничего!

– Вас это, конечно же, напрямую не касается, – тотчас поправился Владислав.

Я философски пожала плечами.

Одним депутатом больше, одним меньше, какая разница?

Я чуть было не произнесла эти слова, но вовремя опомнилась. В конце концов, я еще не получила свои полмиллиона долларов, а мне были очень нужны эти деньги. Конечно, на худой конец я обошлась бы и без них, но, раз уж я вышла целой и невредимой из таких передряг, было бы вдвойне глупо упускать то, что мне по праву причиталось.

– Думаю, – сказала я довольно неискренне, – для вас это большая потеря.

Владислав оживился. Есть люди, которые терпеть не могут говорить о том, как им хорошо живется, но дай им только повод упомянуть о своих неприятностях, и они не успокоятся, пока не докажут вам, что несчастнее их нет никого на свете. Сдается мне, Владислав принадлежал как раз к таким людям. Я даже начала понимать, отчего его жена относится к нему далеко не лучшим образом.

– Это ужасно. Просто ужасно. Лосев был такой неоценимый человек…

Он не ограничился этими словами, нет, – он постоянно возвращался к ним, пережевывая их снова и снова. Нет смысла пересказывать его речь целиком – она вся состояла из жалоб, вздохов и причитаний по безвременно ушедшему Виктору Тарасовичу.

– Я понимаю ваше горе, – сказала я, когда поток ламентаций несколько иссяк, – но я не представляю, чем я могу помочь Ипполиту Сергеевичу.

– Видите ли, – отозвался Владислав, тщательно подбирая слова, – отец ценит вас как очевидца, который поможет ему положить конец беспределу этого… этого… – Он замялся, очевидно, не в силах отыскать точное слово, которое вместило бы все обуревавшие его чувства, – или, быть может, боясь оскорбить этим словом свою присутствующую здесь половину. – Словом, он был бы вам признателен, если бы вы пришли на наше совещание.

– Совещание? – удивилась я. – По поводу чего?

– Мы будем обсуждать меры, которые необходимо принять. – Владислав поджал губы и стал удивительно похож на нахохлившегося птенца какой-то противной птицы.

– Хорошо, я буду, – пробормотала я, растерянно пожав плечами. – А где…

– Здесь же, в доме, – поспешно сказал Владислав, приглаживая галстук. – В свете последних событий мы решили, что было бы… э… неразумно покидать его без лишней надобности, вы согласны со мной?

– Целиком и полностью, но речь не о том. Я хотела вообще-то спросить, где Охотник.

– Телохранитель? – насмешливо осведомилась Марина, о чьем присутствии я успела уже забыть.

– Скорее уж ангел-хранитель, – вежливо ответила я, про себя поражаясь, как могут некоторые женщины вложить в самые простые слова столько яда. – Я хочу повидать его, узнать, как у него дела.

– В самом деле? – Марина откинула волосы со лба и повернулась ко мне, воинственно улыбаясь.

– Этой ночью он спас мне жизнь, – сухо отозвалась я, жалея уже, что вообще затеяла этот разговор.

– Как романтично, – заметила Марина язвительно. – По-моему, мог бы и не стараться.

– Марина, перестань, – пробормотал Владислав. Но эта попытка семейного бунта была подавлена в корне.

– Из-за какого-то придурка мы должны терпеть в доме непонятно кого! Мне не дают даже съездить на маникюр… Да что там маникюр, поездка на Сейшелы пропала! Соображения безопасности, видите ли! И я теперь должна сидеть тут в четырех стенах…

Владислав с тоской оглянулся на нее, но, наверное, опыт семейной жизни уже научил его, что нельзя пререкаться с женой безнаказанно, и он промолчал. Тут, впрочем, я увидела в дверях Охотника, который только что вошел. Он выглядел гораздо лучше, чем утром. На левой руке у него красовалась внушительных размеров повязка, на лицо вернулся румянец, и я выдохнула с немалым облегчением.

Должно быть, Марина прочитала по моему лицу, что я чувствовала, потому что она поторопилась переменить тему.

– Из вас получится отличная пара, – объявила она. – Честное слово! Девушка от вас без ума, вы, оказывается, ей жизнь спасли! Пользуйтесь моментом, сейчас она на все готова. Или почти на все, а?

– Марина! – сказал Владислав чуть громче, пытаясь привести спутницу жизни в чувство. И вытаращил глаза, услышав, что именно я ответила его жене. Не буду скрывать – это было очень грубо и совсем нецензурно.

– Ах, ты!.. – завизжала супруга Шарлахова. – Слава, она меня оскорбляет! Слава! Выставь ее отсюда! Я не желаю ее больше видеть!

– Что такое, представление – и без меня? – В дверях возник капитан Калиновский.

Увидев его, Марина как-то резко стихла, и я неожиданно поняла, что этот маленький, неприметный, кургузый человечек внушает ей невольный страх. И, возможно, не только ей.

– Предлагаю прекратить препираться, – сказал Охотник. – Совещание вот-вот начнется. Идем, Танюша.

– Да, совещание, – пробормотал Владислав, делая движение к выходу.

По-моему, он был рад любому предлогу удрать от своей жены.

Глава 20

Предатель среди нас

Владислав брел впереди, мы следовали за ним. Спина его ссутулилась, плечи поникли. Мне невольно стало жаль его. Если у мужика много денег и много власти, но в жены ему досталась редкостная стерва, будьте покойны – она устроит ему такую жизнь, что и деньги, и власть потеряют для него всякую притягательность.