СМЕРТЬ НАС ОБОЙДЕТ - Юрий Рожицын

   И бросил короткую фразу, в которой парень уловил знакомые слова: «Гехайместаатсполицай». Он угрожает им гестапо! Медленно, отступая, лицом к своим жертвам, гравер допятился до телефона и, не опуская пистолет, левой рукой снял трубку. В тот момент, когда он щекой прижимал ее к плечу, а ствол револьвера несколько отклонился в сторону, Сергей сильным броском метнул канадский нож. Лезвие глубоко вошло в грудь немца. Обрывая телефонный шнур, он грузно повалился на пол, а Груздев тут же кинулся к нему и выхватил пистолет. Немец еще корчился, а парень вырвал из его тела нож и вытер о пиджак гравера. Бахов, оцепенело застывший, медленно опустил руки и вытер мокрый лоб.

 — Однако скор ты на расправу! — осипшим   голосом промолвил полковник. — А не поторопился?

 — Прочикались, попали бы в гестапо... Куда фрица спрячем?

   Они молча сидели за столом. | Александр Магдарьевич задумчиво тянул трубку, Сергей одну за другой смолил сигареты, а Костя перебирал документы, приглядываясь к печатям, вчитываясь в слова, вытисненные на плотной глянцевой бумаге.

 — Документы чистые, — успокоил его Бахов, — да и звание у вас нынче офицерское — унтерштурмфюреры. Не забудьте кубики в петлицы вдеть, да и погоны в соответствие привести... Ну и подлый Иуда Искариотский! Не лез, мерзавец, в политику, жил спокойно. Полез — в покойники угодил. А гравер превосходный. Он с Вилли Шмидтом вожжался, медвежатником мирового класса. Тот банки грабил, пока в сорок втором году гестапо его из Швейцарии не выкрало. С неуловимым Вилли и гравер в Моабит угодил. Он своего друга-приятеля документами снабжал. Где Вилли — не знаю, а этого выпустили...

 — По варначьей душе и глаз темный, — оборвал его Груздев. — А не наследили мы у жигана, дядя Саша?

 — Эх, Сергей, Сергей Михайлович, — покачал головой: полковник. — Решителен, находчив и скоропалителен… Могли нас люди видеть. Как обнаружат труп, пойдут поиски. Хоть бумаги мы сожгли, и то слава богу!

 — Хату предлагал спалить, да вы заартачились.

 — Нельзя, — твердо возразил хозяин, — попали бы в облаву. А так дня два-три, в безопасности. Не искушайте судьбу, уходите утречком. Поедете в Рур, а оттуда в Голландию или Бельгию, смотря по фронтовой обстановке. Как вас там, унтерштурмфюреры...

 — Герард и Ян ван ден Целен, — с запинкой прочитал Лисовский.

 — Ты покрепче запомни, Костя, — попросил Сергей. — На меня не надейся, я в жизнь не выговорю.

 — Запомню... А почему бы вам с нами в Рур не махнуть, Александр Магдарьевич? Оттуда в Голландию. Если гестапо пойдет по следу, вам несдобровать.

 — Стар я, да и жить устал. Мне только глянуть, как немцы в поясном поклоне перед русским солдатом согнутся, тогда и умру спокойно. Сколько они плевков в мою душу всадили — не счесть! — с ненавистью выдохнул Бахов. — Оставьте пистолетишко, гранатку...

 — Зачем ненужный риск, — настаивал Костя.

 — Я тридцать лет одним риском живу, а цел. Даст бог, и нынешняя напасть рассеется... А не минует, что ж, и получше меня давно в поминальниках значатся. Зинаида Гиппиус писала... Вы ее не знаете... Нет, стары мы духом, и слабы мы телом, и людям не можем ни словом, ни делом помочь разорвать их проклятую сеть... А с пистолетом я покажу немцам, как дерутся и умирают русские офицеры!..

 — Кончен разговор! — вмешался Сергей. — Я на стороне дяди Саши.

 — Деньги вам нужны? Не стесняйтесь, они даровые...

 — Упаси меня бог от этих денег! — поспешно отмахнулся Бахов трубкой и вывалил из нее дымящийся табак. — Деньги эти густо замешаны на человеческой крови. Давно я знаю Пауля Бломерта! Вы их очистите, расходуя на правое дело... Извините, молодые люди, снова заговорил вас и про ужин забыл.

   Костя поднялся и заходил по комнате, отмахиваясь от клубов табачного дыма. Да, обстановка осложнилась. Сережка одним махом разрубил гордиев узел, но удачно ли? Впрочем, у него другого выхода и не оставалось. Замели бы в гестапо, тогда поздно решать, что правильно, а где неверный шаг сделан. От мыслей пухла голова, а разумного в нее ничего не приходило. Нагнулся к «телефункену», включил и, пока нагревались лампы, сообщил другу:

 — Без вас я слушал Москву. Наши в октябре взяли Ужгород и завершили освобождение Украины, выкинули немцев из Прибалтики и высадились в Норвегии.

 — Фартово! — обрадовался Сергей и тут же с досадой раздавил окурок в блюдечке.   — Наши города занимают, а мы, как цветки, в проруби болтаемся...

 — ...в течение четвертого ноября в Восточной Пруссии, севернее и южнее города Гольдап, наши войска успешно отбили атаки пехоты и танков противника...

   Слабый голос московского диктора заглушали грозовые разряды, визгливый вой и громкая морзянка. Костя чуть отвел рычаг настройки и обошел громовой перевал.

 — ...Войска второго Украинского фронта четвертого ноября штурмом овладели на территории Венгрии городом и крупным железнодорожным узлом Сольнок, важным опорным пунктом обороны противника на реке Тисса...

   И вновь треск, за душу хватающий вой, трубный рев. Из кухни выскочил Александр Магдарьевич и замахал руками:

 — Выключи ты его, ради бога! Услышат — не миновать визита полиции. Еще разглядят, как я приспособился распломбировать приемник.

 — Глушат! —  сожалением проговорил Сергей. — Выключай, и так все ясно. Наши гонят фрицев в хвост и гриву!

   Магдарьевич расставил на столе тарелочки с селедкой, несколькими пластиками розового сала, порезанным на дольки луком, ломтиками хлеба и дымящуюся картошку в кастрюльке. Допили шнапс, поблаженствовали за чаем из смородинных листьев.

 — Боюсь я поезда, дядя Саша, — смущенно признался Груздев. — Народу тьма-тьмущая, ущучат, а податься некуда. Нам бы на особь, от фрицев отдельно...

 — Умный англичанин Гилберт Честертон как-то спросил себя: где лучше спрятать ветку? И ответил: в лесу. Где спрятать человека? Среди людей.

 — Здесь разве людей сыщешь?

 — Редко, но встречаются.

 — Встретили да упустили. Хотелось в лицо им взглянуть.

 — На Эриха взглянете.

   Сергей выжидающе уставился на полковника. Тот понял его безмолвный вопрос, напомнивший о недавней встрече с гравером, и энергично, рассыпая вспыхивающий искорками табак, замотал головой:

 — Нет, нет, Эрих — рабочий человек, — и не совсем уверенно добавил: — Как мне кажется, из коммунистов. Бежал от фашистов из Гамбурга, в порту докерил. Как и вам, выправил ему по знакомству новые документы. Месяца три назад от него человек у меня побывал, даже переночевал. Помог я им в одном деле... У меня знак от Эриха хранится, половинка туза виней. С ней и мой привет ему передадите...