Бич Божий - Сергей Шведов

И эти простые, но ясные слова пролились бальзамом на вдребезги разбитое сердце сиятельного Бонифация. Префект вдруг ясно осознал, что спроса за измену не будет. По той причине, что некому спрашивать. Галла Плацидия никогда не простит магистру Аспару столь оглушительного поражения.

Маркиан уцелел чудом. Его сбили с коня, загнали в придорожную канаву, но все-таки не убили. Он понял это в тот момент, когда грубый сапог вандала бесцеремонно ткнул его в бок. Маркиан сел на землю и ощупал огромную шишку на затылке. Возможно, жизнь ему спас шлем, но, скорее всего, удар прошел скользом. Во всяком случае, Маркиан сумел подняться на ноги и даже сделать несколько шагов. Кто-то из бредущих рядом поддержал нотария под руку и помог утвердиться в этом мире.

– Ты кто? – спросил Маркиан доброхота.

– Зови меня Савлом, – коротко бросил тот.

В голове нотария прояснилось настолько, что он мог наконец оценить обстановку. Солнце уже клонилось к закату, а это означало, что Маркиан провалялся в беспамятстве едва ли не полдня. Кругом были безоружные византийцы, которых, как стада баранов, гнали к морю облаченные в доспехи люди.

– Надеюсь, нас не собираются топить? – попробовал пошутить Маркиан.

– Нас продадут в рабство, нотарий, – отозвался голосом, полным боли и ярости, Савл. – Потому и гонят к пристани. Если попадем на здешние рудники, то живыми оттуда не выберемся уже никогда.

– Откуда ты меня знаешь?

– Видел в Медиолане.

– Так ты не византиец? – удивился Маркиан.

– Я вор! – усмехнулся Савл. – Было время, когда мы с Фавстом грабили виллы патрикиев и охотились за Галлой Плацидией. Но нарвались на Аэция. Очень даровитого сына сиятельного отца. Меня посчитали мертвым, а Фавста повесили.

– Зачем ты мне это рассказываешь? – пристально глянул на него Маркиан.

– Ты ведь тоже патрикий?

– Нет, Савл, мой отец был всего лишь всадником.

– Тебе повезло, – скрипнул зубами головорез. – Мой был рабом. Хочешь, познакомлю тебя со своим нанимателем?

– Каким нанимателем?

– Тем самым, который поручил Фавсту убить сначала патрикия Сара, а потом Плацидию с ее божественным сыном. Вон он стоит, рядом с вандальским вождем. Комит схолы тайных агентов высокородный Туррибий.

Маркиан был ошеломлен. Кого нотарий не ожидал здесь встретить, так это беглого комита. Неужели он тоже угодил в плен? Однако человек, стоявший рядом с пожилым вандалом, отнюдь не выглядел подавленным или разбитым горем. Наоборот, его лицо прямо-таки сияло от счастья.

– Похоже, вождь – это сам Гусирекс, – прошептал Савл. – Маг и чародей, каких еще не знала земля. Говорят, что ему исполнилось сто лет, но ни его телу, ни его душе износа не будет. Сто лет – это, конечно, не возраст для мага.

По дошедшим до Маркиана сведениям, Гусирексу уже перевалило за семьдесят. Однако вождь вандалов легко нес свое крупное тело, явно не чувствуя тяжести доспехов. Стан князя Верена был прям, а его острому зрению мог бы позавидовать любой тридцатилетний. Во всяком случае, Маркиана в толпе людей разглядел именно он, ткнув в нотария пальцем.

– Этот? – спросил Гусирекс по-венедски у человека, показавшегося нотарию смутно знакомым.

– Авит, – ахнул Савл и тут же прикрыл рот ладошкой.

Теперь Маркиану стало ясно, почему вандалы столь легко и быстро прибрали к рукам африканские провинции. Имея под рукой таких осведомленных проводников, трудно заблудиться в чужой земле. А Бонифаций, похоже, просто глупец, поддавшийся на уговоры изменников.

Один из вандалов, сопровождавших Гусирекса, шагнул в толпу византийцев и выдернул из их рядов Маркиана.

– Он со мной, – кивнул нотарий на Савла.

– Пусть идет, – согласился вандал.

Для Маркиана эти несколько шагов, похоже, стали путем к спасению. Или к смерти. Все зависело от того, что в конечном итоге предложит ему Гусирекс. Маркиан попробовал было перемолвиться словом с Авитом, но римский нотарий уклонился от разговора со своим византийским собратом. Маркиану ничего другого не оставалось, как присоединиться к свите вождя и проследовать с ним мимо пленных византийцев, чья грядущая судьба отныне разительно отличалась от той, что выпала на его долю.

– Ты меня не бросай, нотарий, – шипел ему в спину Савл. – Я тебе отслужу.

– Ладно, – отозвался Маркиан. – Если сам выберусь, то и тебя вытащу отсюда, а если нет – не взыщи.

Похоже, Гусирекс не просто так прогуливался среди пленных. Время от времени он советовался то с Авитом, то с Туррибием, то с кем-то из своих. Похоже, князь Верен искал подходящих людей, пока, правда, не ясно, для какого дела.

– Может, он выкуп с них собирается взять? – предположил Савл.

– Тогда со мной вандал явно промахнулся, – криво усмехнулся Маркиан. – Я человек небогатый.

– Была бы голова, – почти простонал Савл. – А денарии приложатся.

Умирать Маркиану не хотелось, провести остаток жизни на рудниках – тем более. Это будет похуже смерти, тут Савл прав. Оставалось одно – договариваться. Если Гусирекс собирается закрепиться в Африке, то ему понадобятся люди, сведущие в финансах и законах. Человек он, судя по всему, неглупый и не станет сразу ломать то, что складывалось веками. И если князь Верен предложит Маркиану место в своей свите, то следует согласиться. А там видно будет…

В шатер князя Верена Маркиана не пустили, ему пришлось еще долго томиться в компании таких же горемык. Некоторых из этих людей нотарий знал, они занимали видное место в свите сиятельного Аспара, однако общаться с ними Маркиан не стал, да и его никто не окликнул.

Посыльный пришел за Маркианом, когда совсем стемнело. Савл сунулся следом за нотарием, но ему велено было остаться. Посыльный был, скорее всего, галлом, во всяком случае, он неплохо говорил на латыни, хотя и с сильным акцентом. Шли недолго, через полусотню шагов галл махнул в сторону ничем не примечательного шатра и вежливо подтолкнул Маркиана в спину. Огонь, горевший в большой медной чаше, на мгновение ослепил нотария, и он не сразу опознал в человеке, сидящем у стола, нотария Авита.

– Это я указал на тебя Гусирексу, Маркиан.

– Пока не знаю, благодарить мне тебя, светлейший Авит, или проклинать.

– Твой выбор, нотарий, – спокойно сказал Авит, жестом приглашая гостя садиться.

Маркиан опустился на стул как раз напротив римлянина. Авит не спешил с откровениями, а византийцу тем более не следовало распускать язык. Обвинять римского нотария в измене он не собирался. Авит пошел тем путем, который счел для себя подходящим.

– Один варвар стоит другого, – спокойно произнес римлянин, намекая сразу и на Гусирекса, и на Аспара.