Древние греки. От возвышения Афин в эпоху греко-персидских войн до македонского завоевания - Энтони Эндрюс

этого человека от других, носивших такое же имя. Так, некий Демонстрат, упоминаемый в источнике в связи с приготовлениями к афинской экспедиции на Сицилию, предпринятой в 415 г. до н. э., назван «Демонстратом из Бузигов»[9]. Опять же в то время как в IV в. до н. э. фратрия оставалась для обычного человека чем-то важным, род потерял свое влияние, и собрание членов фратрии разрабатывало собственные правила. Однако в том же IV в. до н. э. род сохранил свою общественную значимость для представителей высших слоев общества, у которых было много свободного времени, и жрецов, само существование которых оправдывала принадлежность к роду. К числу наиболее ярких примеров относятся жрецы, управлявшие Элевсинскими мистериями. И хотя Эвмолпиды и Керики – два могущественных рода, из которых они происходили, в период, последовавший за эпохой классики, пережили ряд злоключений, сами эти жреческие должности сохранились. Когда гражданство перестало быть социальной ценностью, в нее все больше стала превращаться принадлежность к роду.

Выше мы в основном говорили об Афинах, потому что практически все имеющиеся в нашем распоряжении источники происходят из этого полиса. Именно по истории Афин мы в определенных границах можем проследить, как гражданство, пока греки оставались независимыми, постепенно переставало зависеть от целого ряда родовых объединений (в данном случае не важно, каким было это родство – реальным или вымышленным) и превращалось в исключительно политическое явление. В целом данный процесс везде шел в одном и том же направлении, хотя и с различной скоростью и с разными остановками, но в других государствах до нашего времени не сохранился такой всеобъемлющий корпус источников, как в Афинах.

Практически повсеместно, естественно, основным критерием гражданства являлось происхождение от граждан, но не во всех полисах требовалось, чтобы мать ребенка также была гражданкой, как это сделали в Афинах в 451 г. до н. э. Время от времени в источниках упоминаются те или иные роды, в основном когда речь идет о представителях аристократии. Возможно, нам ничего не даст пример Самоса, где в результате установления демократии образовались новые роды, в состав которых были включены не только знатные люди, но и все граждане. Эти искусственные объединения назывались gene так же, как и афинские роды, и именно это слово в большей, чем другие, степени должно быть связано с родственными узами. Фратрии упоминаются чаще. Например, лабиадаи из Дельф вырезали на камне свои правила, разработанные не менее тщательно, чем те, что создавались в Афинах. Можно обратить внимание, что в Гортине на Крите существовала особая категория людей, не принадлежавших к гетайрейе, аналогу фратрии, и занимавших в глазах закона более низкое положение. В Александрии Египетской, ставшей самым масштабным творением Александра, все еще считалось необходимым наличие нескольких фратрий. Но, не имея в своем распоряжении традиционных названий, александрийцы присвоили своим фратриям номера. Аналогов и вариаций афинских институтов могло быть больше.

Глава 6

Землевладельцы, крестьяне и поселенцы

В древнегреческом, как и в любом другом доиндустриальном обществе, земля обладала наибольшей ценностью. В мире, лишенном ликвидных активов и огромных кредитных организаций, на которых зиждется наша цивилизация, другие знакомые нам виды вложения средств либо не существовали, либо были крайне рискованными по сравнению с владением землей. Землю или дом нельзя тайно увезти, что позволяло защитить это имущество. Правом владеть землей на территории государства в Греции обладали его граждане. Иноземцы, жившие в Афинах и называвшиеся метеками, сосредоточили в своих руках торговлю и производство – все, что в те времена считалось ликвидным, но не могли приобретать землю.

В Греции совсем немного земли. Как сказано в первой главе, в основном ее территория занята горами, и, хотя на аллювиальных равнинах почва довольно плодородная, сама по себе она не может прокормить большое количество людей. Нехватка земли была, несомненно, главной причиной основания в конце VIII–VII в. до н. э. такого большого количества колоний за пределами страны и по крайней мере отчасти привела к аграрному кризису, разразившемуся в Аттике около 600 г. до н. э., и переворотам, в результате которых начиная с 650 г. до н. э. повсеместно устанавливались тирании. Что бы ни происходило в VII в. до н. э., вследствие этого в эпоху классики сельская местность Аттики была разделена на небольшие участки, которыми их владельцы могли распоряжаться по своему усмотрению. Это не был неизбежный результат. На крупнейших равнинах Аттики могли, как и в более позднее время, разместиться обширные владения. В древней Фессалии с ее обширными равнинами представители знати владели более крупными земельными участками, но даже там не было ничего подобного огромным римским латифундиям, на которых работали многочисленные рабы. Модель, сложившаяся в Аттике, очевидно, была характерна для всей Греции в целом, за исключением нескольких особых случаев. Вопрос о том, как это произошло, крайне важен, хотя окончательный и полный ответ на него найти пока не удалось.

В древнегреческих источниках содержатся противоречивые сведения по этому вопросу. Даже в рассуждениях о том, какие системы землевладения могли принести с собой захватчики, такие как народы среднеэлладского времени, нет никакого смысла, так как их появление на греческом полуострове отделяет от периода существования Афин Фукидида и Аристотеля более чем 15 столетий. Такой же промежуток времени, вполне достаточный для того, чтобы на протяжении его произошли (мирным или насильственным путем) значительные перемены, пролегает между концом римского владычества в Британии и современными английскими системами землевладения. Самого по себе появления государств микенского периода было достаточно для того, чтобы примитивные институты, созданные греками более раннего времени, прекратили свое существование. Нет смысла и в рассуждениях о системе, лишь косвенно отразившейся в письменных источниках микенской эпохи, так как тот факт, что слова, содержавшиеся в микенском лексиконе и связанные с данной темой, перестали использоваться, а также то, что в поэмах Гомера описаны совершенно другие отношения, свидетельствуют об исчезновении старой системы землепользования после разрушения дворцов и прекращения их административным аппаратом своего существования. В нашем распоряжении нет источников, содержащих прямые и четкие свидетельства о том, что произошло с землей в областях, где преобладали захватчики: дорийцы в Спарте и Аргосе и фессалийцы в Фессалии, или о том, какие перемены имели место в районах, не подвергнувшихся завоеванию.

Чрезмерное внимание, которое Гомер уделяет царям, мешает нам. Понятно, что могущественный правитель, обладавший дворцом, многочисленными стадами и всем остальным, распоряжался землей по своему усмотрению и расселял слуг так, как считал нужным, даже если они находились очень далеко, как в случае с предложением, сделанным Агамемноном, чтобы успокоить Ахилла. Некоторые события, описанные в поэмах, не происходили в действительности и являлись отражением того, как,