Свидетели Цусимы - Джон Вествуд

Диспозиция 2-й эскадры как раз перед началом сражения и сразу же после него позднее была описана Небогатовым, командиром 3-го отряда: «Вся боевая сила адмирала Рожественского состояла из трех броненосных отрядов и крейсерского отряда. Первый отряд составляли лучшие и сильнейшие броненосцы. Во главе их стоял сам адмирал Рожественский и держал флаг на броненосце «Суворов».

Второй отряд состоял из подержанных, весьма даже подержанных судов. Один, впрочем, сравнительно новый «Ослябя», был во главе отряда, потом «Сисой Великий», «Нахимов» и «Наварин». Эти суда составляли 2-й броненосный отряд и были под командой адмирала Фелъкерзама, но судьба не сулила ему участвовать в сражении, так как он умер за два дня до боя. Третий броненосный отряд составляли суда, находившиеся под моею командой.

14 мая, около 1 часа дня, наша эскадра входила в Корейский пролив и строились следующим образом — в двух колоннах: 1-ю колонну образовывал 1-й броненосный отряд из 4 броненосцев, 2-я колонна состояла из 2-го и 3-го отрядов. Впереди шел 2-й броненосный отряд, а за ним 3-й, командуемый мною. Курс в это время (около часа) был NO 23, ведущий от Цусимского пролива к Владивостоку.

Примерно в это же время справа, впереди, в расстоянии около 10 миль, появился неприятель, идущий наперерез нашему курсу из двух колонн. Когда стало ясно, что неприятельская эскадра желает пройти у нас под носом и перейти на нашу левую сторону, то адмирал Рожественский сделал своему отряду сигнал, касающийся его отряда, но для всеобщего сведения: «Первому отряду повернуть на 2 °R влево и развить ход до 11 узлов». До этого времени мы шли ходом в 9 узлов. Это значило, что адмирал имел в виду перестроиться в кильватерную колонну, состоящую из 2-го и 3-го броненосных отрядов. Вначале исполняли этот сигнал. Но так как ход 11 узлов для 1-го отряда оказался мал или ход 2-го и 3-го отрядов около 9 узлов был велик, то 1-й отряд не успевал вступить на свое головное место и заставлял 2-й и 3-й отряды, набегать на него, так что ход судов этих двух отрядов во избежание столкновений приходилось уменьшать и даже стопорить машину.

В это время неприятель продолжал переходить на левую сторону, последовательно повернул на 24 °R влево и лег параллельно нашей куче, так как в это время наш строй представлял, собственно говоря, кучу. Первый броненосный отряд продолжал идти, но в это время 2-й и 3-й отряды, как я уже объяснил, уменьшили ход, а кто и совсем застопорил машину во избежание столкновений: одному судну пришлось свернуть вправо, другому влево, так что был полный беспорядок.

В 1 час 35 мин. дня броненосец «Суворов» открыл огонь. В тот же момент все наши суда тоже открыли огонь, исключая злосчастного броненосца «Император Николай I», пушки которого не стреляли, и ему пришлось открыть огонь минут через 8—10. Затем суда немного выровнялись, и во время стрельбы, минут через 15 наша колонна приняла правильный строй.

С обеих сторон огонь был жесток. В первый момент японцы сосредоточили огонь на головном броненосце 2-го отряда «Ослябя» и первыми же выстрелами нанесли ему жестокое поражение в носовой небронированной части. Счастье было на стороне японцев. В броненосец «Ослябя» попали три 12-дюймовых снаряда один за другим и сделали в нем такое отверстие, что в него можно было на тройке въехать. Через 3/4 часа «Ослябя» вышел из строя и перевернулся носом вперед».

Существуют три вопроса, до сих пор не получившие окончательного ответа.

1) Зачем 1-й отряд броненосцев выстроился в отдельную кильватерную колонну справа от 2-го и 3-го отрядов?

2) Почему он оставался там и вернулся в общий строй только тогда, когда Того был уже на радиусе выстрела?

3) Почему Того выбрал свой очень рискованный последовательный поворот?

Сам Рожественский объяснял это позднее: он построил броненосцы в две колонны, чтобы, воспользовавшись полосой тумана, закрывшего преследующие эскадру японские крейсера, изменить курс и тем самым сбить с толку Того. Но как только первые 4 броненосца повернули, туман поднялся, и он приказал им вернуться назад, на свой прежний курс, чтобы не обнаружить своих намерений. Это не объясняет, однако, почему он так долго удерживал это нелепое формирование, неужели он перед встречей с Того ждал еще одной полосы тумана (опасное и глупое ожидание). С другой стороны, действительно можно предположить, что ранее адмирал уже держал в уме возможность обмануть японцев посредством смены направления или строя. В этом случае становится объяснимым отказ глушить переговоры японских крейсеров радиостанцией «Урала», ведь чем больше информации получил бы Того, тем в большем заблуждении он оказался при последующих внезапных переменах.

Штаб-офицер Семенов имел на этот счет другое объяснение: «Легкие крейсера опять приблизились слева, но на этот раз в сопровождении миноносцев, выказывавших явное намерение выйти на наш курс. Подозревая план японцев: пройти у нас под носом и набросать плавающих мин (как они это сделали 28 июля), адмирал решил развернуть 1-й отряд фронтом вправо, чтобы угрозой огня пяти лучших своих броненосцев отогнать неприятеля.

С этой целью 1-й броненосный отряд сначала повернул последовательно вправо на 8 румбов (90), а затем должен был повернуть на 8 румбов влево одновременно. Первая половина маневра удалась прекрасно, но на второй вышло недоразумение с сигналом: «Александр» пошел в кильватер «Суворову», а «Бородино» и «Орел», уже начавшие поворачивать одновременно, подумали, что ошиблись, отвернули и пошли за «Александром». В результате вместо фронта 1-й отряд оказался в кильватерной колонне, параллельной колонне из 2-го и 3-го отрядов и несколько выдвинутой вперед.

Однако неудавшийся маневр достиг своей цели: неприятельские крейсера и миноносцы, испугавшись возможности быть взятыми в два огня надвигавшимися па них уступом двумя колоннами, оставили намерение пересечь наш курс и поспешно стали уходить влево. Эти-то крейсера, вероятно, и донесли адмиралу Того, что мы идем в двух колоннах, и он, находясь в это время вне видимости, далеко впереди и вправо от нас, решил перейти нам на левую сторону, чтобы всею силою обрушиться на левую, слабейшую колонну. Между тем, как только японцы стали уходить с курса, 1-й отряд, тотчас увеличив ход, склонился влево, чтобы снова занять свое место впереди 2-го отряда.

В 1 ч 20 мин, когда 1-й отряд вышел под нос 2-му и 3-му и начал склоняться на старый курс, был дан сигнал: «2-му отряду вступить в кильватер 1-му отряду». В то же время далеко впереди обозначались во мгле главные силы неприятеля.»

Японцы, никаких мин 28 июля на саман деле не бросали, но сейчас это не имело значения: адмирал был бы совершенно прав, если бы принял в расчет такую возможность и 14 мая. С другой стороны, вера в семеновский отчет может быть поколеблена таким фактом: у нас нет ни единой ссылки на ту сумятицу, которая возникла в русском строю, когда 1-й отряд двинулся на свое старое место в голове единой кильватерной линии. Построение, которое, по утверждению Семенова, намеревался развернуть Рожественский, именно опрокинутое «L», было бы необычным, но приемлемым для понимания боевым порядком, предотвращавшим пересечение Т-образного русского строя вражескими крейсерами и главными силами, внезапно вынырнувшими из тумана.

Большинство офицеров на «Александре Третьем», «Бородино» и «Орле» ожидали, что для создания такого боевого порядка будет дан приказ на поворот одновременно. По Семенову, именно «Александр Третий» ошибся, перепутав сигнал поворот «одновременно», поднятый на «Суворове», и потащился за флагманом, выполняя последовательный поворот; «Бородино» же и «Орел», начав правильно свой поворот одновременно, увидев, что «Александр» делает что-то не то, решили, что ошиблись, и последовали за «Александром».

Выступив в печати четверть века спустя, Новиков-Прибой оспорил это свидетельство Семенова. Он написал, что второй приказ адмирала был «последовательный поворот», а ошибся, перепутав сигнал, «Бородино». И это кажется более вероятным, т.к. «Бородино» был третьим в линии, а «Александр» шел непосредственно за «Суворовым» и, значит, легче читая сигналы, никак не мог ошибиться. Офицеры с «Орла» позднее подтверждали такой взгляд (и, косвенно, сам Рожественский).

В 1907 г. под другим именем (А. Затертый) Новиков-Прибой, бывший тогда на «Орле», дал свое видение начала боя. Свидетельство его, не питавшего никогда симпатии к Рожественскому, подкрепляется, однако, другими очевидцами: «При появлении неприятеля этот горе-адмирал не смог даже нужным образом построить свою эскадру. Он поставил ее в положение, когда наши корабли либо должны были столкнуться друг с другом, либо остановить машины. Конечно, выбиралось последнее.