Свидетели Цусимы - Джон Вествуд

Таким образом, еще не видя противника, я уже знал, что его боевую силу составляют 2-я и 3-я эскадры, что его сопровождают семь вспомогательных судов, что он развернут в две колонны, что главная его ударная сила — во главе правой колонны со вспомогательными судами в тылу ее, что он идет со скоростью 12 узлов и движется на NO и т.д. Благодаря этой информации я смог решить, что я встречу противника моими главными силами в р-не Окиносимы приблизительно в 14 часов и атакую голову его левой колонны».

Японский 3-й крейсерский отряд (4 старых корабля) прибил вскоре после рассвета и взял параллельный курс слева. В 8.45 еще 7 крейсеров заняли позицию слева от русских кораблей на расстоянии 8—10 тысяч ярдов. Ранее адмирал приказал своим крейсерам из разведочной группы («Светлана», «Алмаз» и «Урал») отойти назад, чтобы защитить транспорты. В 9 утра 1-й и 2-й отряды броненосцев прибавили ходу и заняли место впереди 3-го отряда Небогатова, образовав единую линию, а «Дмитрий Донской» и «Владимир Мономах», убавив обороты, ушли в тыл эскадры (таким образом, уже 5 крейсеров были выделены для конвойной службы). Судя по приведенному выше рапорту Того, вполне вероятно, что он не знал об этом перестроении (но это будет предметом следующей главы).

Моральный дух команд на русской эскадре, казалось, был выше, чем когда-либо раньше за время всего похода. А. Затертый описывает обстановку на «Орле»: «Настроение людей было отличное, пожалуй, даже выше нормы. Слышались веселые разговоры, были такие, кто до самого начала боя играл на балалайке или сражался в шашки. Непосвященный при виде их никогда бы не догадался, что эти люди сегодня же вступят в бой, в котором многим из них суждено умереть. Казалось, каждый вел себя так, будто ему безразлична любая опасность».

Около 11 часов прозвучал сигнал боевой тревоги, и по японским крейсерам было сделано несколько выстрелов, тогда еще с расстояния 7000 ярдов. (Кажется, «Орел» выстрелил первым, без приказа, за ним последовали другие корабли. Однако Рожественский тут же просигналил прекратить огонь.) Японские крейсера отошли до 12 000 ярдов, а адмирал приказал сбросить скорость хода до 8 узлов и всем командам идти обедать.

Офицер с «Нахимова» надолго запомнил этот обед: «Немного позже нам разрешили снова спуститься в кают-компанию и я побежал закончить свой туалет, поскольку я был все еще мокрый и лицо в мыле. Приняв ванну и побрившись, я направился в кают-компанию, где остальные уже принялись за обед. Настроение у всех было хорошее, мы даже заключали пари на предмет, быть ли сегодня бою или нет.

Помню, что на второе были тогда бараньи отбивные, но мы не успели их отведать: вторично колокол громкого боя заставил нас броситься по своим местам. Вражеские крейсера снова приближались, и адмирал приказал навести на них орудия, на сей раз никто не стрелял. К полудню адмирал просигналил, что мы можем закончить прерванный обед. Мы прибежали в кают-компанию, но наших бараньих отбивных уже не было. Доктора убрали их, чтобы освободить место для перевязочного пункта. Мы волновались и шумели, но они остались непреклонны».

В полдень 2-я эскадра следовала курсом NE 23 серединой восточной части Корейского пролива (т.е. собственно Цусимским проливом). Броненосный флот Того был все еще в двадцати милях, но крейсера контр-адмирала Дева, бывшие среди тех, кто шли по пятам 2-й эскадры, вдруг повернули, как будто намереваясь пересечь ей курс. Взревели колокола громкого боя — бой начался.

На «Суворове», как и на других судах, офицеры отмечали годовщину коронации Николая Второго. Вспоминает Семенов: «Спустившись в свою каюту, чтобы пополнить перед боем запас папирос, я случайно попал в кают-компанию в самый торжественный момент.

По бокалам было разлито шампанское, и все присутствовавшие, стоя, в глубоком молчании, слушали тост старшего офицера А.П. Македонского: «В сегодняшний высокоторжественный день священного коронования Их Величеств, помоги нам Бог с честью послужить дорогой Родине! За здоровье Государя Императора и Государыни Императрицы! За Россию!» Дружное, смелое «Ура!» огласило кают-компанию, и последние его отголоски слились со звуками боевой тревоги, донесшейся сверху. Все бросились по своим местам».

Глава четвертая

АРТИЛЛЕРИЙСКИЙ БОЙ

С обыкновенной несклонностью генералов и адмиралов признавать за собой ошибки оба адмирала, Того и Рожественский, описывали свои маневры при Цусиме как логически оправданные и хорошо обдуманные. Однако оба они совершали ошибки, хотя ошибки Рожественского в дальнейшем принято было называть серией бессмыслиц (потому что он проиграл), а ошибки Того — обдуманным риском (потому что он выиграл).

Остается противоречивым злосчастное перестроение Рожественского перед самым началом боя. Голые факты, с которыми согласно большинство свидетелей, таковы: утром 2-я эскадра следовала посредине восточной части Корейского пролива курсом NE 23 . Вскоре после полудня японские крейсера под командой Дева, шедшие слева, увеличили скорость и повернули, словно с намерением пересечь русским путь у них перед носом. Адмирал прореагировал, повернув свой флагман «Суворов» на 8 румбов (90°) вправо, за ним последовательно повернули три других броненосца 1-го отряда. Пройдя 2600 ярдов под прямым углом к прежнему курсу, «Суворов» отвернул на 8 румбов влево, и за ним последовательно повернули «Император Александр Третий», «Бородино» и «Орел».

Итак, в русском строю теперь были две параллельные колонны: 2-й и 3-й отряды шли, как и прежде, в кильватерном строю одной линией, а 1-й отряд на 2600 ярдов правее и несколько впереди относительно левой колонны. Во время выполнения второй стадии этого маневра произошла путаница. «Бородино» сначала повернул влево одновременно с «Суворовым», видимо, думая, что все броненосцы должны были повернуть одновременно, образовав строй пеленга. (Впоследствии было много споров относительно того, кто ошибся: «Бородино» или «Император Александр Третий». Но никогда не было установлено наверняка, что же говорил второй сигнал «Суворова»: был ли это «поворот одновременно» или «последовательно»?)

Может быть, напуганные таким необычным строем, крейсера Дева отступили. Между тем Рожественский продолжал держать свое странное двухлинейное построение. В 13-20 впереди, в туманной дымке, показались основные корабли Того. Они были прямо по носу русской эскадры, но чуточку правее, и склонялись к левому ее борту (т.е. если 2-я эскадра шла на норд-ост, броненосные силы японцев двигались на зюйд-вест). Через пять минут после обнаружения Того адмирал приказал четырем линкорам 1-го отряда увеличить ход с 9 до 11 узлов и занять их прежнее место впереди 2-го и 3-го отрядов так, что­бы снова образовать единую кильватерную линию.

Одновременно крейсерам и эсминцам было приказано отойти вправо (в тыловую сторону).

Приблизительно в 13.45 четыре японских броненосца, ведомые тоговским «Миказа», с броненосными крейсерами «Нисшин» и «Касуга», образуя броненосный отряд из 6 кораблей, пересекли курс русских и стали теперь от них впереди слева. За ними, почти следом, тоже в кильватер, спешили 6 броненосных крейсеров Камимуры. Русским казалось, что Того намерен сконцентрировать свою ударную силу против старых броненосцев их левой линии или, используя его преимущество в скорости, пройти ее на встречном курсе и атаковать тыл, либо же сделать и то и другое. Но в этот момент (13-45), к удивлению русских, Того начал последовательный поворот с тем, чтобы поменять свой курс, удерживая при этом легко управляемый кильватерный строй с его сильнейшими кораблями во главе. Идя этим новым курсом, Того угрожал бы пройти через голову русской линии (пересекая русское «Т») и мог бы вести огонь полным профилем своих бортов по ведущим русским кораблям, в то время как только часть русских орудий могла бы на это ответить. С другой стороны, последовательный поворот, благодаря которому Того должен был получить это преимущество, являлся очень опасным маневром: каждое судно должно было повернуть в одной и той же точке, к которой русские скоро бы пристрелялись.

Эта опасность была неожиданно снята, когда перестроение русских в одну кильватерную линию провалилось. Четыре броненосца 1-го отряда пытались втиснуться на свое место в голове колонны слишком рано, и 2-й и 3-й отряды должны были сбавить ход или даже остановить машины, чтоб избежать столкновения. Плюс ко всему последний в колонне броненосец 1-го отряда — «Орел» — был вытеснен из линии и в первые минуты боя оказался «не у дел» на правой (тыловой) стороне колонны.

Диспозиция 2-й эскадры как раз перед началом сражения и сразу же после него позднее была описана Небогатовым, командиром 3-го отряда: «Вся боевая сила адмирала Рожественского состояла из трех броненосных отрядов и крейсерского отряда. Первый отряд составляли лучшие и сильнейшие броненосцы. Во главе их стоял сам адмирал Рожественский и держал флаг на броненосце «Суворов».