Игра - Марфа Московская

Мои размышления были прерваны еле слышным шорохом лап – кошки переместились ближе к отверстию, и полукруг их стал еще тесней.

– Пора! – сказала старшая.

В ответ снова завыли коты. Голоса их были низки и хриплы, и от воплей у меня мурашки бежали по хребту, исчезая в кончике хвоста… Возможно, они пели древнее проклятье или свой абиссинский гимн. При этом все они уставились на меня, и я поняла, что долгих прощаний не будет.

Припав к земле, я с трудом протиснулась в узкий темный проход и поползла вперед. Гордость моя осталась неотомщенной, но, в конце концов, хотя бы проклятью будет не суждено осуществится!

Проползя пару метров, я ухмыльнулась в темноте… Подлые твари! Ишь, чего захотели – мирового господства! Хрен вам на все рыло! Умру гордо, как Жанна Д'Арк… Только жаль, что этого никто не увидит! Впрочем, все ли так плохо? Может быть, то, что я сейчас совершаю – единственный ценный поступок во всей моей жизни… Не об этом ли говорила Шейла, завлекая меня в Игру?

Я стала вспоминать, чего, в принципе, я сделала хорошего на своем жизненном пути.

Выходило, что практически ничего… Разве, кроме спасения погибающего котенка… Черт бы побрал всех кошек! Знать бы раньше – я бы даже не подошла к нему… Коварнее тварей я еще не встречала. И все-таки, кроме котенка, ничего так и не вспомнила. Вот, смерть близка, а вспомнить – нечего! Действительно, вся моя прошлая жизнь – тривиальна до тошноты. Так бы она и текла до немощной старости. Значит, я действительно умру молодой… Как все герои…

Злые мысли придали мне бодрости, и я с удвоенной энергией поползла вперед, зажмурив глаза, чтобы не попадал песок.

Ползла я долго и потеряла счет времени. Узкий ход, неизвестно кем проделанный в песчанике, сделав несколько поворотов, стал ощутимо понижаться. Запахло сыростью – может быть, уже близко та подземная река, о которой говорил Шпен? Похоже на то… А где же ловушка?

И тут же я почувствовала, как что-то хлопнуло за моей спиной – своды тоннеля слегка содрогнулись, и где-то далеко под землей раздался гул. На загривок мне тут же изрядно насыпало песка и мелкой щебенки. Я осторожно попятилась, и точно – хвост мой уперся в перегородку. Все, путь назад отрезан. Теперь вперед, только вперед!.. Меня ждет слава и смерть.

"Я птица слабая-я-я, мне тяжело-о-о лете-е-еть!" – завопила я во все горло, стараясь поддержать в себе воинственное настроение, но тут же закашлялась от песка, попавшего в пасть. Придется петь мысленно… А может, посочинять стихи?

Я немного сочиняла стихи в молодости, хотя самокритично сознавала, что вряд ли добьюсь признания на этом поприще. Вот и сейчас ничего высокого на ум почему-то не шло… "Вот ползу я, ползу я… Похоронят меня, и никто не узнает…" Нет, слишком печально. Лучше так: "Я ползу к тебе с приветом… Рассказать, что солнце встало!" Эх…

Вызванная сработавшей ловушкой подземная вибрация не давала мне покоя – неужели я своим хилым кошачьим тельцем действительно открыла какую-то дамбу?

Через несколько десятков метров ход неожиданно расширился и я, наконец, смогла нормально встать на четыре лапы. Стало почему-то светло, и я увидела, что нахожусь в достаточно обширной пещере. Откуда этот странный свет? Я осторожно приблизилась к стене и потрогала ее лапой – она была словно покрыта зеленоватой светящейся пленкой. Похоже, это колонии микроорганизмов, живущих здесь с незапамятных времен. Пройдя немного вглубь пещеры, я услышала слабое журчание воды, и точно – прямо посередине, в каменном ложе, неторопливо бежала черная вода и скрывалась в широком отверстии в полу, на противоположном конце.

Было довольно прохладно, но я бросилась пить – в горле у меня пересохло от треволнений.

Здесь была своя, далекая от суетного мира жизнь, которая, похоже, не менялась тысячелетиями. Вода была очень холодной и вкусной, хотя и несколько затхлой. В полуметре от моего носа безмолвно проплыло несколько больших веретенообразных существ, тускло светящихся таким же зеленоватым светом. Они остановились и, как по команде, развернулись в мою сторону – я увидела, что на голове у них нет глаз, зато огромные трубчатые пасти были усеяны острыми зубами. Я в страхе отпрянула… Не дай Бог свалиться в реку!

Интересно, сколько кошка сможет прожить без еды, но с водой? Человек, кажется, три дня.

Думаю, что кошка не меньше недели… Может быть, за это время я смогу найти какой-нибудь выход?

Блажен, кто верует…

Облизнув морду, на которой еще чувствовался привкус чужой крови, я огляделась. Только теперь я увидела, что стою у подножия невысокого каменного постамента, грубо отесанного в форме прямоугольника. На нем стоял крупный глиняный сосуд с изображением кошачьей головы на боку. В глаза ее были вставлены два громадных рубина, которые тускло отсвечивали красным, придавая барельефу зловещий облик. Кошачье лицо плотоядно улыбалось губами, выкрашенными охристой краской, за тысячи лет не потерявшей своей яркости. Сам постамент был испещрен древними надписями, которые, возможно, рассказывали о том, что случится, если… Но мне неведом был этот язык, и я впервые пожалела о том, что не разбираюсь в тонкостях клинописи.

Вот он, Сосуд Очищения, таящий в себе страшную опасность!

Я молча смотрела на него, и меня охватывал то восторг, то ужас. Чьи руки создали его? Кто вдохнул в него Проклятье?

Стоит мне вспрыгнуть на камень, столкнуть его вниз, и…

Я присела и задумалась, нервно вылизывая лапу. Что чувствуют люди, получающие такую власть в свои руки? О, власть сладка! Наверное, это покруче, чем любовь – недаром же Герда так рвется к ней!

Я обошла постамент, колотя себя хвостом по бокам.

А может быть… Нет… Но все же…

Не сделать ли маленькую гадость? Типа – помирать, так с музыкой! Хе-хе… Интересная, кстати, мысль. Собственно, что хорошего мне сделали люди? Да ничего. Как и я сама. "Я добрый, но добра не сделал никому…" – все мы одинаковы, хотя есть экземпляры похуже, есть получше… Если бы здесь была Шейла – она бы не колебалась ни секунды, несмотря на все эти россказни о непредсказуемых процессах. Может быть, человечество заслуженно понесет наказание? Сколько от него зла в этом мире, а сколько еще будет!

Однако, никто из людей не предавал меня так, как это сделала Шейла… Возможно, просто еще не успели. Но меня родили люди. А мои друзья? Нет, рука не поднимется им навредить… Я буду любить их до конца своей жизни… А конец уже скоро.

От этой мысли мне стало грустно, но настроена я была философски, как человек, который на что-то решился, а все остальное – несущественные мелочи.

Одно лишь несовпадение настойчиво сверлило мой мозг… Шейла настаивала, чтобы я ни в коем случае не разбивала сосуд! Значит, она все-таки не хотела, чтобы люди превращались в кошек?