Темный день. (Дилогия) - Рут Алла

Он дошел до центральной лестницы и огляделся. Внизу, в просторном холле сновали служащие Управления, у окошечка с табличкой «Касса» толпились озабоченные и замотанные помощники купцов, а возле мраморной статуи короля Бутфарпа тринадцатого стоял, облокотившись на метлу, старший уборщик Пиффа и беседовал с одним из привидений, обитающем в особняке. Дарин прошел по коридору дальше, попутно заглядывая во все двери, потом заметил на стене горгулью номер восемь и направился к ней.

— Приветствую, — сказал он. — Слушай, ты не видела…

— …нового завхоза? Видела, — голос у горгульи был очень недовольный. — Он в северном крыле, в канцелярии, мебель по описи принимает. Крючкотвор… запретил мне навещать родственников, когда я хочу! «Подай, говорит, мне прошение за три дня вперед, я, говорит, подумаю, и в случае положительного решения, наложу резолюцию». А?! Каково?! Так и выразился: «В случае положительного решения»! Восемьсот лет на свете живу, такого не слыхала! Чуть не окаменела от возмущения!

— Да нет, я не его ищу, а Барклюню. Не знаешь, куда он подевался?

Горгулья повела крылом.

— Бюрократ… «Ты, говорит, наше имущество, во все реестры внесена и негоже, когда тебя на месте нет»! Имущество… небось, у самого-то ни одного родственника нет… подам на него жалобу господину Гораму… Барклюня? Да вон же он идет!

Дарин обернулся: нагруженный бумагами секретарь бойко взбегал по ступеням, но на самом верху лестницы споткнулся, взмахнул руками, роняя документы, и ухватился за пробегавшего мимо гоблина-писаря с папкой под мышкой. Гоблин возмущенно фыркнул, чудом удержавшись на краю ступеньки, Барклюня с извинениями отскочил и принялся собирать разлетевшиеся документы.

— Браклюня! — заорал Дарин. — Или сюда, дело у меня к тебе есть!

Секретарь приблизился, на ходу складывая бумаги.

— Вообрази себе, — начал он, нервно оглядываясь по сторонам. — Что со мной сегодня приключилось. Наш новый завхоз, карлик Куз, тот, что принимает дела у …

— Погоди, Барклюня, не надо пока про карлика. Я тебе один вопросик задать хотел.

— Что за вопросик?

— Ты же важная шишка, секретарь самого господина Горама! А господин Горам — человек с большими полномочиями. Так?

— С огромными, — благоговейно закатив глаза, согласился секретарь. — Но ты же не дослушал, что со мной произошло. И вот иду я спокойно по…

— Да погоди ты, — снова перебил его Дарин. — А Морская тюрьма тоже в его полномочия входит?

— Конечно! Но слушай, что я тебе говорю…

— Барлюня, да наплюй ты на нового завхоза! Он уже всех достал, даже горгульи — и те слышать о нем не могут! Ты лучше скажи, список тех, кто приговорен к отправке на бирюзовые рудники, в нашем Управлении писали? Он готов? А кто его писал?

— Список за номером две тысячи восемьсот пятнадцать? — тут же припомнил Барклюня. — Готов, конечно. Я его лично и составлял вчера вечером. Такие вещи впопыхах не пишутся, тут обстоятельно надо: имя каждого арестанта, особые приметы, за что осужден. До полуночи засиделся! Я, знаешь, люблю иной раз вечерком задержаться, поработать всласть. Тихо и не мешает никто, господин Горам уже домой уходят, а я…

— Отлично, Барклюня! А теперь скажи, не было ли там человека по имени Кехелус?

Секретарь задумался.

— Кехелус, Кехелус… имя какое-то знакомое…

Он пощелкал пальцами.

— Вертится что-то такое в голове, а вспомнить не могу!

— Ты это пока не вспоминай, ты другое вспомни. Был он в списке или нет?

— Этого мне вспоминать не нужно, с — достоинством ответил Барклюня. — Во всем, что касается работы, память у меня выдающаяся. Это и господин Горам признают!

Дарин собрал в кулак все свое терпение.

— Барклюня, — медленно произнес он. — Был в списке человек по имени Кехелус? Мне интересно, за что он осужден.

— Кехелус, Кехелус… — озабоченным голосом бормотал секретарь. — Слышал я где-то это имя, слышал, но где? Нет, не было его в списках.

— Точно?

Барклюня слегка обиделся.

— Говорю же, во всем, что касается работы память у меня феноменальная!

— Знаю, знаю. Хорошо…

Дарин задумался на мгновение, глядя на лестницу и первый этаж, где толпился народ.

— Гм, странно. Как же его в списках может не быть, когда он уже в тюрьме?

— Что ж странного? Наверное, в список внести не успели — вот и все, — пояснил Барклюня. — Окончательный-то вариант уже на корабле составляется, утрясается, то да се… Бирюзовыми рудниками горные тролли заведуют, а они бюрократы страшные, к каждой запятой придираются! Вот и приходится списки по десять раз переписывать. Но ты послушай, что со мной сегодня произошло! Вообрази себе, иду я…

Дарин подумал еще немного.

— Слушай, Барклюня, я тут в такую глупую историю вляпался, — признался он. — Пообещал, блин, кое-кому узнать, за что этот самый Кехелус в тюрьму загремел. А раз в списке его нет, как узнать-то? Может, ты знаешь? Или это секрет?

Барклюня пожал плечами.

— Какой секрет? Убийцы, воры, разбойники да насильники — вот кого туда отправляют.

Дарин кивнул.

— Публика серьезная.

— Куда уж серьезней, — согласился Барклюня. — Потому их на бирюзовые рудники и увозят, оттуда, с острова, возврата нет. Некоторым арестантам, знаешь, выбор предлагают: или виселица или рудники.

— И что?

Барклюня снова пожал плечами.

— Выбирают виселицу… — многозначительно сказал он.

— Понятно. Значит, этот Кехулус — опасный преступник, рецидивист, скорее всего. Бандит, угроза обществу! Так я и думал. Вот и передам кое-кому…

— Кехелус, Кехелус, — снова забормотал Барклюня, подняв глаза к потолку. — Вот ведь, крутится в голове, а вспомнить не могу! Кажется, что-то с магией связано?

Дарин посмотрел на приятеля и улыбнулся.

— Забыл я совсем, Барклюня, а ведь ты и сам маг?

Секретарь печально вздохнул.

— Какой я маг… Меня господин Схипхол собственноручно из Гильдии выгнали, когда я еще учеником был. Теорию-то я хорошо сдал, все тексты — наизусть, заклинания — назубок, а вот как до практики дошло… — он загрустил еще сильнее. — Главный корпус едва не спалил, потом еще наводнение нечаянно устроил. Ну, после такого господин Схипхол меня в свой кабинет вызвали и сказали, чтоб в Магический квартал я и носа не казал! С тех пор магией заниматься опасаюсь — вдруг и, правда, Лутаку с лица земли смету? Так, разве что, по мелочам…

Дарин изо всех сил старался сдержаться, но не выдержал и захохотал. Барклюня не обиделся.

— Все смеются, — заметил он. — Да я и сам знаю, что магия не для меня. Придется мне, видно, до скончания жизни в секретарях ходить! А не помешало бы какое-нибудь заклинаньице придумать, чтоб неудачи отгонять. Вообрази себе, вчера — иду себе спокойно по лестнице, вдруг…

— Ужасный случай, — согласился Дарин, не дослушав. — Ладно. Пойду я домой, есть хочу, как волк! А этим ушастым передам… так и так, мол, ничего толком узнать не смог. В конце концов, не могу же я в тюрьму заявиться и спросить? Кто мне скажет?

— С тобой и говорить не будут, ты же частное лицо, — подтвердил секретарь. — Там госпожа Нумора списками заведует, она из гоблинов. Строгая! Сразу тебя прогонит!

— Это хорошо, — с облегчением сказал Дарин. — На нет, как говорится, и суда нет! В самом деле, как я Морскую тюрьму проникну? Штурмом, что ли возьму? Ладно, Барклюня, пока! Желаю процвета…

Секретарь поспешно ухватил его за рукав.

— Погоди, погоди, куда же ты? Я ж тебе не рассказал, что со мной приключилось!

— Да некогда мне, я…

— Я быстренько расскажу! Ну, хочешь, вместе в тюрьму сходим? Она же рядом! Вот и узнаем все про этого… как его? Кехелуса. У меня сейчас все равно часик-другой свободный. Господин Горам в Торговую гильдию уехать изволили, праздничный обед там, в честь Ярмарки. А по пути я тебе расскажу, что со мной сегодня приключилось. А?

И он с надеждой уставился на Дарина.

Тот вздохнул: плестись в Морскую тюрьму ему не хотелось совершенно, выслушивать рассказ о злоключениях приятеля — тем более. Но отказывать Барклюне было неудобно: друзей у секретаря в Управлении водилось немного, и пожаловаться на жизнь ему было, в общем-то, некому.