Конвой - Сергей Фомичев

Всё это время на двух друзей никто не обращал внимания. Но когда бутылки оказались в безопасности. Тург подошёл и протянул два увесистых мешочка.

— Вас осталось четверо, — сказал он. — Таким образом, доля каждого увеличилась втрое. Ибо смета пересмотру не подлежит, а искать наследников мы не будем.

Подцепив мешок Априкорна, начальник охраны повернулся спиной и неспешно направился к башне. Пожитки прочих наёмников остались лежать на повозках. Скоро их отправят на свалку. Вещи мёртвых. Тепла в них ощущалось больше, чем в глазах нанимателя.

— Что же это за пиво такое? — остановил его вопросом Жирмята. — Из-за чего мы рисковали шкурой?

— Что вам за дело? — Тург обернулся. — Вы получили деньги, мы получили груз. Контракт исполнен, не о чем говорить.

Рыжий так не считал.

— За доставку заплачено крови больше, чем в тех бутылках пива. И нам хотелось бы знать, во имя чего…

— Какая вам разница? — резко оборвал Тург. — Может, это необычайно вкусное, но самое обыкновенное пиво, и его холодным в пекле пустыни подадут аравийскому шейху. А быть может, в нём действительно сокрыта волшебная сила, способная сделать из простого воина витязя, а из витязя бога, и благодаря этому альмагардские отряды в мрачном Донровском ущелье одержат победу над ордами чернильников. Зачем вам знать? Вы наёмники, не более…

— Всё же согласитесь, есть некоторое различие: рискуешь ли ты жизнью во имя коммерческой тайны или же спасая человечество?

— Это различие иллюзорно.

— Наши товарищи погибли… — начал Жирмята, но его вновь перебили.

— Им тем более всё равно. Они мертвы, — Тург улыбнулся. — Губит людей не пиво.

— Ну да, вода губит, минеральная, — разозлился Жирмята, восприняв бородатую шутку как циничную усмешку.

— Каждый получил своё… Вы стремились домой, вы заработали на дорогу. Кто готов был умереть за деньги, тот умер. Кто готов был пожертвовать собой, ют пожертвовал. Иной хотел искупить грехи и сполна искупил их. А кто собирался сбежать, тот сбежал…

Рыжий вот-вот готов был броситься на Турга с кулаками, невзирая на десяток головорезов из свиты. Ананиматель теперь вовсе и не спешил закончить разговор, словно его забавляло происходящее. К пьесе вдруг добавился ещё один акт, где сам режиссёр смог сыграть финальную сцену и тянуть до тех пор, пока неопустится занавес.

Волошеку стало противно.

— Пошли отсюда, — он дёрнул Рыжего за куртку. Тот поддался, не вполне сознавая, куда и зачем его тащит товарищ. А когда они миновали ворота, Волошек неожиданно заметил:

— Возможно, он ищет себе оправдание.

Ему всегда доставало упрямства находить в людях что-то хорошее.

Эпилог

Почти сутки они отсыпались в лучшей гостинице города. Она не шла ни в какое сравнение с их прежними дорожными приютами, а корчма на Васильковом тракте казалась сараем на фоне здешней роскоши. Бархат на окнах и стенах, пальмы и цветы, золотые светильники, не дающие копоти, горничные с улыбками и намёками… Словом, здесь можно было провести весь их немалый остаток жизни.

Искушение не сработало. Они начали думать о возвращении, как только отоспались. Выяснилось, однако, что ближайший дилижанс до Киева отправляется следующим утром. Им предстоял ещё день безделья.

Рыжий ушёл бродить по городу — он легко перевернул очередную страницу своей жизненной летописи. Волошек же почти не выходил из комнаты. Тоска вернулась. Вновь и вновь он переживал судьбу товарищей, задним умом соображая, как нужно было повернуть дело, чтобы избежать их гибели. Но если вдруг находил умозрительную возможность спасения, ему становилось совсем паршиво. А ещё ему хотелось увидеть Ксюшу, поговорить с ней. Хотя он совсем не представлял, что скажет девушке при встрече. Служба по найму — не то место, где заводят романтические знакомства.

Если бы не голод, он так и просидел бы в четырёх стенах до самого отъезда, истязая себя размышлениями. Но запахи гостиничной кухни заставили отвлечься.

Спускаясь по лестнице, Волошек сперва услышал знакомый хрустящий голос, а потом заметил среди посетителей ресторана приметную плешивую голову. Верхэль что-то втолковывал богато одетому молодому человеку, а тот внимал, позабыв даже про изысканные яства, выложенные на столе.

Волошек замер и укрылся за мраморной колонной, подпирающей лестницу.

— …с тобой или без тебя, но я добьюсь своего, — говорил эльф. — Остался пустяк — найти эту книгу прежде монаха. Он — единственное неизвестное в моей комбинации. Всё остальное лишь вопрос времени. Со дня на день ожидаю вестей от одного человечка. Вестей настолько важных, что я дал ему «зовущую карту».

— Ну?! — богатый юнец выпучил глаза.

— Он стоит того. Его информация может решить дело, и я не поскуплюсь на награду. Хотя, скорее всего, он не догадывается о значении сведений.

Верхэль замолчал. Судя по возникшей улыбке, мысли унесли его в мир триумфа. — Я заставлю их уйти… — он мерзко хихикнул. — Сгораю от нетерпения увидеть лица властителей, когда мои аргументы проникнут в их ожиревшие мозги… О, да! Старость им не понравится. Они мигом позабудут про людей, про здешние дела и со всех ног рванут к воротам. Ещё проситься будут…

Волошек шагнул назад и задумался. Ему было что сказать старому эльфу. Теперь он знал куда больше, чемпри первой их встрече, и уже не считал Верхэля жившим из ума. Но главное, он знал, где именно призрак появится в следующий раз, где он вновь раскроет сакральную книгу.

Знать-то он знал, но смутное пока беспокойство завило его не спешить к старику со сведениями. Он поднялся на пару ступенек, подумал ещё мгновение наконец, решительно вернулся в комнату. Визитка нашлась в старой куртке. Белая картонка казалась ему сейчас перевёрнутой рубашкой вверх этой, которая могла дополнить нужную комбинацию, но могла и окончательно провалить игру. Собственно, и игра, и комбинация имели к Волошеку слабое отношение, более того, он и сам выступал в чужой партии джокером — картой славной, но не имеющей собственной воли.

Расковыряв под потолком щель, Волошек засунул визитку поглубже. Может, когда-нибудь эта роскошная корчма и сгорит. Даже наверняка сгорит. Картонка призовёт эльфа, но тому не с кем будет говорить, Волошека здесь не будет.

Прав Верхэль или же нет, Волошек не знал. Его устраивал и тот мир, в котором он жил, и менять, потрясать основы ему не хотелось. Пусть разбирается сам. Пусть других помощников ищет. Пусть даже и добьётся своего. Но без него, без Волошека.

Утро их отъезда выдалось студёным. Похоже, лето так и не справилось с миссией и готовилось досрочно уступить полномочия осени.