Конвой - Сергей Фомичев

— Обычная вода, — скривил губы Рыжий. — Не заметно, чтобы сил у меня прибавилось… или ума…

Последние слова прозвучали двусмысленно, но никто даже краешком рта не улыбнулся. Жирмята задумался, а Волошек не стал мешать. Знал — товарищ, дай ему время, разгадает любую головоломку.

— Разве что сами бочки имеют какую-то ценность, — буркнул тот. — Дерево, скажем, заговорённое…

— Ну вот, видишь, — обрадовался Волошек.

— Так что, воду повезём? — с сомнением спросил Жирмята.

— Выходит, что так, — Ксюша попыталась подняться, но пошатнулась. — Чёрт! Ноги не держат совсем.

Вдвоём они отвели девушку к повозке и уложили рядом с Дастином. Ксюша протянула Волошеку пучок амулетов и ободрила:

— Немного уже осталось. Выберемся.

Глава четырнадцатая

АЛЬМАГАРД

Свою, ставшую уже родной, повозку Волошек и Жирмята поставили вперёд.

Она заметно опустела, их повозка. Припасы подошли к концу, оружие растратилось в стычках, многое было брошено во время бегства. И лишь клетка с голубями да пресловутая корзинка с пивом не позволяли назвать её порожней. И ещё раненые спутники.

Отряда не стало.

Рыжий спал. Волошек, поглядывая на амулеты, правил лошадьми, а в душе его лютовала тоска. Тоска по погибшим товарищам, пусть непутёвым, сварливым, грубым, но с которыми они столько пережили (то есть это они вчетвером пережили, а остальные как раз и нет). Тоска от напрасных жертв, от бессмысленности совершённых подвигов. Тоска от сознания, что их скорее всего подставили, послали на верную смерть и что подобное свинство давно в порядке вещей.

Тоска, боль и апатия.

Напади на них сейчас деревенская шпана, вооружённая вилами, у него и тогда не нашлось бы ни сил, ни духа для отпора.

Поэтому, когда на горизонте появился внушительный, закованный в броню конный отряд, он даже не потянулся к мечу. Не толкнул Жирмяту, не осадил лошадей. К чему? От судьбы не уйдёшь. Злая стерва достанет. Так и катили они этой судьбе навстречу.

Отряд остановился в полусотне шагов, выпустив вперёд одинокого всадника. Тот поравнялся с поездом и спросил, одновременно пытаясь разглядеть сквозь краску тавро на ближайшей бочке:

— Каштан?

Волошек кивнул, подтверждая.

— Дружина! В конвой! — прозвучал приказ. Всадники сорвались с места и, охватив поезд с двух сторон, двинулись параллельно ему эскортом. Волошек поднял голову — в чистом небе барражировало звено серебристых драконов.

— Альмагардцы? — дошло до него. — А мы и голубя забыли отправить.

— Просто вы появились точно в срок, — ответил всадник. — Кто у вас старший?

Волошеку стало безразлично. Он убрал за пазуху ненужные уже амулеты и карту; растолкал Рыжего, отдав ему вожжи и предоставив возможность разбираться с дружинником, а сам завернулся в тёплый ещё спальник и сразу заснул.

Разбудил его грохот. Колёса и подковы выбивали из мостовой рваный лязгающий ритм. Фасады домов игрались эхом, швыряя звуки друг в друга, пока те не становились монотонным гулом и, разливаясь по переулкам, не поглощались городом.

Привыкший ко всему Альмагард пропустил конвой без особого интереса. Лишь прохожие, завидев дружину, жались к стенам, да девицы осторожно выглядывали из окон, надеясь увидеть знакомых парней.

Рыская то вправо, то влево, улица долго взбиралась на холм и, наконец, упёрлась в массивные ворота замка. Цитадель возвышалась над городом розовой глыбой, но нависающий чуть позади горный хребет низводил её до мелкого камушка. Чёрная гряда в синей дымке источала угрозу, однако вместе с тем была и смыслом существования Альмагарда.

После недолгих переговоров ворота распахнулись. Внутри цитадели было не многим светлее, чем на городских улочках. И значительно тише. Казалось, что замок необитаем. Конвой отнюдь не встречали. Воротная стража так и не появилась из-за каменных блоков, а всадники, оставив повозки в тесном дворике, направилась вдоль стены к конюшням. Никто из них не посчитал нужным бросить наёмникам хотя бы слово. Исполнив долг, дружина спешила поставить лошадей и отметить удачу в ближайшей таверне.

Четверо наёмников состязались в молчании с цитаделью. Впрочем, Ксюша и Дастин принимали участие в этой странной игре, не пробуждаясь. Двор наполняло только усталое пыхтение тяжеловозов, а каменные стены возвращали его, словно это дышал сам замок.

Минут десять ничего не происходило. Затем где-то в глубине крепости, а точнее в коренастой центральной башне, послышался кашель, который скоро сменился свистящим хрипом. Даже лошади дёрнулись от жутковатого звука.

Пытаясь угадать, из которого окна доносился хрип, друзья прозевали, как из неприметной ниши в стене возник Тург.

Завидев бочки целыми и почти невредимыми, он встал, словно император на заваленном трупами поле битвы. Выигранной им битвы. Его лицо излучало торжество. Даже лысина приобрела какой-то парадный блеск и только что зайчиков не пускала. Тург мог быть доволен собой. Спектакль состоялся. Посланные им наёмники появлялись на сцене каждый в своё время и уходили, отыграв отведённую роль. Даже предатель Сейтсман выполнил предназначение, позволив обескровленному конвою завершить миссию. Великий режиссёр Тург. Великая постановка для услаждения одного знатока — самого Турга.

На сей раз тишина длилась недолго. Начальник охраны хлопнул в ладоши, и дворик стал наполняться людьми. Десятка полтора подручных выполняли распоряжения мгновенно и чётко. Шевеление пальцем — и вот появились носилки. Ксюшу и Дастина, осторожно сняв с повозки, потащили во чрево замка. Ещё несколько человек забрали их вещи и клетку с голубями, Волошек посмотрел вслед девушке и наткнулся на встречный взгляд. Она смотрела на него, как бы пытаясьчто-то сказать. Он понял: Ксюша прощалась.

Тем временем остальные занялись грузом. Их подход к делу показался друзьям необычным. Из бочек просто-напросто выбили пробки. Причём никто не поспешил заменить их кранами или хотя бы подставить вёдра. Тугими струями вода ударила в затопленную до черноты брусчатку, постепенно возвращая младенческий розовый цвет. Грязные потоки лениво поползли к водостоку.

Ничего не понимая, Волошек пригнулся и отхватил струи несколько глотков. Затем сунул под напор голову. Заклинание ещё действовало — вода была ледяной. Свежесть, однако, совсем не прибавила ясности. Ему оставалось лишь наблюдать.

Когда вода сошла, молчаливые подручные Турга аккуратно, по дощечкам, разобрали днища бочек. Внутри, завёрнутые в мягкие ветошки, лежали бутылки. Очевидно, на сей раз с пивом. Их бережно влекли, поместили в корзины, переложив беличьим мехом, и унесли в башню.