Звезда эстрады - Ирина Лобановская

— А здоровья теперь не желают, не принято! — мрачновато пробурчала Лёка. — Отстал ты от жизни! На «Курске» все были очень здоровенькие… — И, закончив разговор на этой оптимистической ноте, положила мобильник на стол и притихла.

«Обиделся, — подумала Лёка. — Он надеялся, что я ему немедленно, не сходя с места, рожу третью дочку… Просто отстегнутый от жизни декоратор… Ему бы только картинки малевать… Художник ищет себе новые замены… А заменимых нет и быть не может…»

И Лёка бросилась собираться…

Глава 14

В поезде ее, конечно, просквозило. Но Лёка держалась стойко и мужественно, скрывала простуду от музыкантов и тайком от них разводила себе в кипятке колдрекс.

В первом же городе купила десяток яиц и пила сырые, морщась от отвращения, но понимая, что сейчас лишь они могут спасти голос. Что будет, если она осипнет?.. Лёка даже боялась думать об этом. Левка ее просто убьет… Ну, уж выгонит обязательно…

Подружка Вика научила Лёку молиться Богу в тяжелых ситуациях и подарила маленькую икону.

— Вообще молиться нужно всегда, независимо от обстоятельств, — сказала Виктория. — Но поскольку ты не умеешь и не понимаешь толком, молись хотя бы в беде.

Лёка послушалась и сейчас усиленно повторяла те слова, которые ей внушила Вика. И помогло… Горло вскоре перестало болеть, голос не сел, и никто ничего не заметил.

Экономя деньги, жили в захудалых маленьких гостиницах, плохоньких даже для провинции. Лёка старалась ни на что не обращать внимания. Главное — концерты.

И они проходили с успехом, хотя поначалу неизвестную столичную певичку встречали прохладно. От концерта к концерту билеты расходились все быстрее и быстрее, афиши стали ярче и больше…

Лёка с детским восторгом любовалась своим именем, сияющим на бумаге крупными буквами. Немного смущал псевдоним, но Лёка вскоре привыкла к нему и воспринимала как свою настоящую фамилию.

Из каждого города она названивала Кириллу, сообщала о своих успехах и спрашивала, как он живет без нее в Москве. Голос Кирилла в трубке казался далеким, резковатым, злым. На Лёкины повествования он почти не реагировал, замкнувшись в себе и своем горе.

— Леля, ты что решила? — вдруг спросил он, услышав, что Лёка возвращается через два дня.

Лёка удивилась:

— Ты о чем?

— Твои концерты напрочь отшибли у тебя всякую память! — грубо бросил Кирилл. — Неужели у тебя, такой раскрасавицы, уже ранний склероз? Обидно! Ну, это дело поправимо! Учи наизусть стихи, а не только свои дурацкие, насквозь бессмысленные песенки — и весь склероз как рукой снимет! Влегкую! Вот у актеров — у них никогда не бывает провалов в памяти! А все почему? Потому что им приходится всю жизнь заучивать роли. Объяснение простейшее. Итак, возвращаюсь к нашей теме: ты обещала мне подумать о дочке. Я жду…

Лёка почувствовала себя виноватой. Она действительно совершенно забыла о его просьбе. Но зачем ему еще одна, третья? Двоих, что ли, маловато? Правда, их обеих здесь нет… Но где гарантия, что не увезут и третью?.. Так можно строгать девчонок до бесконечности…

— Понимаешь, тут приходится здорово крутиться… Я замоталась, устала… Раньше даже не думала, что это такая тяжелая работа, на износ. И все время психоз, так боишься, что прямо дрожат и подкашиваются ноги…

— Ладно! — отозвался Кирилл. — Приезжай! Жду!

Ждет? — подумала Лёка. Ой ли? И внезапно поняла, как соскучилась по нему, своему прихлопнутому, по его низкому голосу, его декорациям и даже по его вечной разборке с очередной бабой…

А может, и правда бросить все на время, родить ему дочку, как он просит и мечтает, завести семью? И заодно доказать матери, что у Лёки все хорошо, все нормально, что она тоже — обыкновенная женщина с мужем и дитем…

На одном из последних концертов в Тамбове к ее ногам сложили охапки цветов — Лёка к ним уже привыкла, но в одном букете оказалась записка: «Необыкновенной певице от почитателя!»

И Лёка задумалась…

У нее бывали такие непонятные дни, когда она не могла оставаться в доме, в квартире, начинала метаться в четырех надоевших ей стенах, рвалась сесть в машину, поезд, трамвай и ехать, просто ехать долго и далеко без определенной цели и смысла. Движение вперед успокаивало, оно создавало и укрепляло иллюзию, что жизнь идет по заданному маршруту, направляясь туда, куда задумано и куда необходимо попасть, где за ближайшим поворотом ждет не дождется то самое счастье, по которому так тосковалось…

«Такова теперь моя жизнь!.. В разъездах-переездах… — думала Лёка. — Но я их даже люблю, так что сильно мучиться не придется… Надо купить квартиру. Хотя пока я на нее не заработала. Это дело будущего».

Лёка сразу позвонила Кириллу. Его телефоны привычно не ответили. И тогда Лёка закрыла дверь и отправилась куда глаза глядят.

Накрапывал мелкий весенний дождь. Было тепло и сыро. Полупустой дневной перегревшийся трамвай, грязный и вонючий, как вокзальный бомж, полз медленно, что Лёку вполне устраивало.

За окнами жил своей жизнью, Лёки не касавшейся, город, который когда-то принял ее, приютил и подарил любовь. Правда, только на время. Теперь эту любовь у нее могли отобрать… Кто?

Музыка и Лёкино пение интересуют Кирилла точно так же, как дождь, постукивающий по стеклам и асфальту. Ему нужна лишь очередная дочка. Он прямо невсебешный и судорожно, отчаянно сейчас пытается найти ей замену… Но Лёка на роль матери не годится. Она вспомнила слова маэстро: тот хотел иметь женщину и ребенка в одном лице. Но Кирилл об этом не мечтал. Ему нужен третий ребенок, настоящий, а не какой-то симбиозный.

Лёка еще раз позвонила Кириллу. Без толку… Трамвай полз себе и полз, лениво позванивая и гремя на поворотах.

А хорошо было бы ехать так всю жизнь, подумала вдруг Лёка, и так и никуда не приехать. Странное, противоестественное желание… У всех людей есть цели… И у нее, кстати, тоже…

Лёка встала и решительно вышла из трамвая. Хватит мучиться дурью! Ей завтра с утра в училище, потом — на репетицию, ну и так далее…

Она стояла на остановке и медленно, автоматически, сама не замечая своего движения, пританцовывала, вспоминая свой репертуар…

Народ на нее оглядывался в недоумении. Думал, либо полоумная, либо под наркотой…

Кирилл переехал на время к ней. Один в пустой квартире он тосковал, метался, не знал, куда себя девать… Он обрадовался Лёкиному возвращению. Без нее Кирилл задерживался на работе допоздна, но дома все равно все напоминало ему о Наташке: следы на полу от колесиков ее детской кроватки, кресло, которое она расцарапала своей заколкой для волос, долго не выветривающийся упорный детский теплый запах в ее комнате…