Всё, кроме любви (СИ) - Красовская Марианна

— Только не говори мне, что ещё и видишь плохо, — закатил глаза убийца, цепляя бластер обратно на пояс. — Спал я. И не нужно делать такое изумлённое лицо. Да, я сплю. Иногда. Пару часов в один — два дня. Я же не полностью киборг.

— Да к еб. ням твои объяснения! Это моя кровать!

— Ну всё — ты меня достала! — он сделал резкий выпад рукой, ухватив за предплечье не успевшую увернуться Пеппи. — Я тебя предупреждал по поводу матов? Предупреждал. Время отвыкнуть дал? Дал. А ты мало того, что плохо пытаешься себя контролировать, так ещё и позволяешь себе ими меня крыть. Это неправильно, Пенелопа. Воспитанные девушки так себя не ведут.

С этими словами он приволок не упиравшуюся перетрухнувшую девушку в ванную. Бл. дь, ну вот сдались ему эти маты! Она же машинально! Принципиальный, гад.

— Я больше не буду, — на всякий случай буркнула Пеппи, не очень, правда, веря, что это проканает.

— Будешь, уж я тебя знаю. Но теперь всякий раз, как будешь — сработает неприятная ассоциация, которая поможет тебе себя контролировать.

Спасибо, что-то не очень хочется.

Хурт отпустил девушку и принял привычную позу, подперев косяк и сложив руки на груди.

Красивый же, гад. Ну, пусть лицо не приметное, да и староват, чего уж там, но фигура — то, что надо. Вот — стоит расслабленный, а мышцы прямо бугрятся, рельеф вырисовывают. И глаз этот красным блестит так… сексуально. Гад!

— Ну что? Продолжим воспитательный процесс?

— Что — опять отсосать? — вздёрнула носик Пеппи.

— Нет, сексуальные игры я, пораздумав, решил оставить именно играми. Кроме того — ведь уже предупредил, что именно тебя ждёт.

— Ты обещал не делать мне больно! — взвизгнула девушка, отскакивая за раковину.

— Так я и не собираюсь. От мыла ещё никто не умер. Ну, по крайней мере у меня. Да и не больно это. Противно просто. Примерно так, как мне твои маты слушать. Вот как раз и прочувствуешь. Если не хочешь, чтоб я тебе силой вливал — бери, делай раствор и полощи рот.

— Р-раствор? К-какой р-раствор?

— Не выводи меня, Пеппи, у тебя это слишком хорошо получается. Мыльный. Или ты что, думала — я тебе в рот кусок мыла засуну и натирать начну? Где я тебе его возьму?

— У нас в рабской помывочной есть. Куски. Много, — зачем-то сообщила Илдор.

— Да? Ладно, учту на будущее. А сейчас — вперёд, не заставляй меня повторять.

— А-а… Я не знаю как.

Хурт страдальчески закатил глаза. Подошел к раковине, взял с полки стакан, высыпал из него щётки-кисточки, набрал пару доз жидкого мыла из дозатора и долил до половины стакана водой. Размешал это всё первой попавшейся щёткой (теперь выкинуть придётся!) и всунул в руку Пенелопе.

— На.

Пеппи взяла, затолкав поглубже желание возразить, вспомнив первое "наказание" — на балконе. А ведь не выпендрись она тогда — обошлись бы креслом, где наверняка было бы удобнее — и ей, и ему. Так нет же — условия он меняет, если сразу не согласиться, воспитатель хренов.

Блин, да что ж такое — даже думать без мата не получается!

Хурт тем временем снова подпер косяк, скрестив руки на груди. Любимая поза.

— Ну?

Пенелопа выдохнула, отхлебнула немного этой бурды и даже честно покатала во рту. И правда — не смертельно, но гадость редкостная!

Едва удержавшись от желания выплюнуть эту гадость воспитателю в лицо, (плавали, знаем, больше не стОит), Пеппи сплюнула в раковину.

— Молодец, — удовлетворённо кивнул Хурт. — Надеюсь, все свои хуи с еб. нями ты выплюнула вместе с мылом. Умойся, сполосни рот чистой водой и больше меня не раздражай.

— Это всё? — не удержавшись, зло осведомилась Илдор, закончив умываться.

— Пока вроде да, — пожал плечами Вагнер. — И злись не на меня, а на себя — условие было не такое уж невыполнимое, и я не виноват, что у тебя проблемы с самоконтролем.

И ведь не возразишь же, она действительно понимала — да, проблемы. Ещё какие.

— И, кстати… Раз уж мы рядом с унитазом…

"Это ещё что за ассоциации?!" — напряглась Пеппи.

Хурт полез в карман широких рабских штанов, которого в них быть не должно было, и извлёк оттуда знакомый хрустальный флакончик.

— Это твоё?

Очень хотелось сказать "нет", но с этим разыскиваемым вряд-ли проканает.

— Ты у меня в вещах копался?! — грозно, конечно, не получилось. Вкус мыла мешал.

— Конечно, — спокойно ответил Хурт. — Правда, в твоём гниднике это тот ещё квест. Так что, скорее, прибирался. Обычно я в это слово другой смысл вкладываю.

Он ещё и издевается!

— Отдай!

— Конечно, — снова буднично, но вместе с тем как-то безаппеляционно повторил Хурт. — Отдам, и ты при мне эту гадость в унитаз смоешь.

— Нет, какого ху… э-э… — вкус мыла стал отчётливее. — С какого перепугу?

— Ты ещё спрашиваешь? Это же очевидно.

— Они безвредные! — Пеппи не могла так легко сдаться.

— Да что ты говоришь, — ехидно прищурился разозлённый сопротивлением Хурт. — Не выбросишь — скормлю тебе сразу всю эту дрянь, отвезу в ночной клуб и брошу там. Как ты думаешь, что с тебя останется, когда в себя придёшь? Если придёшь. Причём память-то они не отшибают, это всё навсегда впечатается, захочешь — не забудешь то, что под их действием позволишь с собой выделывать. Да что там позволишь — попросишь! Ну, так как, будешь и дальше доказывать, что они безвредные?

Контрабандист даже кулаки сжал, едва не раздавив злосчастный флакон. Но, заметив дрожащие губы девушки, смягчился.

— Это искуственные стимуляторы, глупая. Вызывающие не чувства, а их замену. Суррогат. Тебе не нужна замена. И чтоб я эту дрянь у тебя больше не видел. Моя женщина подобную гадость употреблять не будет. Никакую гадость. Ясно?

Пеппи шмыгнула носом, но плакать уже расхотелось.

Вот почему с ним всегда так? Вообще непонятно, что чувствовать. Вернее, чувств сразу так много, что поди в них с ходу разберись.

Негодование от полнейшего игнора понятия личного пространства, возмущение от безцеремонности, с которой он забрал ЕЁ вещь, лёгкое сожаление о самих таблетках (наверняка же знает, гад, сколько они стоят!), обида на то, что он вообще не слышит её аргументов, страх от его угроз, которые из принципа же выполнит… Да просто бесит, в конце концов!

И при этом "МОЯ женщина"… От чего внизу живота скручивается тугой тёплый комок, а нос и глаза щекочут странные мурашки…

Стоп. "Моя ЖЕНЩИНА"?!

Ах, так, значит, да? Ну вот ты и попался, Хурт Вагнер!

— А я и не твоя женщина! Я вообще ещё не женщина! Вот!

В первую секунду убийца даже не нашел, что ответить.

— Ладно, уела, — ухмыльнулся он, переварив услышанное. — Молодец, хвалю — теперь отвертеться у меня точно не получится. Хорошо, спускай давай таблетки — это будет твой аванс мне, подтверждение лояльности, если хочешь. Или готовности…

— Да я давно готова!

— …Слушаться.

Пеппи поджала губы. Она, конечно, не это имела в виду. Да уже и доказывала свою готовность слушаться, сколько можно-то? Когда он уже начнёт что-то доказывать?

Но спорить с Хуртом девушка не стала — черевато. Да и с этим пид… э-э… Дэйдре он помог — это ведь тоже что-то значит, правильно? Эту мысль она периодически вытаскивала из подсознания, убеждая себя, что хоть что-то значит для контрабандиста.

— Ладно. Авансом, так авансом. А расплатишься когда?

— Тебе расписку со сроками написать? — хмыкнул Вагнер. — Но точно не сейчас. Вот с сексом у тебя вкус мыла точно не должен ассоциироваться.

Пеппи забрала у мужчины флакончик, высыпала розовые таблетки в унитаз и нажала спуск воды.

— Доволен?!

— Да.

— Класс. Но теперь ты точно от меня петлять не будешь?

Хурт подошел и обнял нахохлившуюся девушку.

— Не буду. Давай, готовь плацдарм. И, кстати, про Арену ты не забыла? Хочу понаблюдать ещё за этим… пока хвостатым. И за твоим братцем заодно — тоже интересный персонаж.

— Да, помню. Хорошо, сходим вместе, понаблюдаешь.