Записки блокадницы - Галина Точилова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Молодые летчики тоже стали обзаводиться семьями. Женился Иван Давыдов, потом Николай Елиферов. Он привел к нам свою молодую жену Иру — знакомиться. С ней мы стали подругами.
Потом холостяки со второго этажа предложили нам поменяться — мол, у них комната большая, а им это ни к чему. Они не топили, а спали одетыми в теплых куртках. Поэтому, когда мы начали топить, смежная с коридором стена покрылась плесенью, а постеленный на пол огромный ковер, привезенный Тимой из Германии, намертво прилип к паркету. Это произошло потому, что паркет был положен на гудрон, который в тепле растаял и полез под ковер через щели в паркете. Так ковер был безвозвратно испорчен и, к сожалению, утрачен.
Ася Тургенева узнала, что освобождается комната Молодцовых, которые уезжали в Ленинград в связи демобилизацией. Она договорилась с ними, что ключи от комнаты они отдадут ей, и организовала наш туда переезд. Там мы разместили все привезенное Тимой из Германии имущество: диван, трюмо, два плетеных кресла, шкаф (какая-то немыслимая коробка), ковер на стену и три картины маслом. Диван Ася поставила рядом с буржуйкой и объявила, что будет приходить сюда отдыхать от своей своры, которая вечно хочет жрать.
Мы переселились, а Тиму наказали, посадив на «губу» за самовольный переезд. Позже начальник базы подарил нам большой письменный стол, два стула и дровяную плиту. Немецкая железная плита на ножках имела две конфорки и духовку рядом с топкой. Одна конфорка находилась над топкой, а другая над духовкой. Начальник базы прислал матросов, которые принесли плиту, установили ее и опробовали.
Начальник базы был из Ленинграда. С его женой моя мама познакомилась на перроне перед поездом, когда провожала нас с Тимой. Разговорились, и та пообещала маме, что будет опекать нас. Вот это и было выполнением данного обещания.
Мы с Ирой Елиферовой также сразу решили опробовать плиту и испекли пирог с вареньем, которое продавали в магазине. Оставив на столе пирог остывать, куда-то вышли. Вернулись, а пирога нет. Что за черт! Оказалось, что Елиферов, будучи дежурным по аэродрому, забежал и спер наш пирог. А потом, нахал, угощал всех на аэродроме.
Ася приходила к нам на отдых, запирала дверь и устраивалась на любимом диване. У нее росли три дочери — старшая училась в шестом классе, средняя в пятом, а младшая Таня была дошкольницей. Спустя какое-то время в запертую дверь стучалась одна из старших.
— Тетя Галя, мама у вас?
Ася отчаянно махала руками, и приходилось отвечать:
— Нет, нету.
Потом приходила другая старшая.
— Тетя Галя, мама к вам не приходила?
Ася опять машет руками.
— Нет.
— Странно, куда же она подевалась?
— Не волнуйся, найдется.
Потом была очередь младшей Таньки.
— Тетя Галя, я ищу свою маму.
— Не ищи, сама придет.
— Открой двери, я буду Валета нянчить.
— Валик сейчас спит, приходи позже.
Когда и Танька уходила, Ася тихо комментировала:
— Вот паразитки, отдохнуть не дают.
Тургенев получил звание Героя Советского Союза за потопленный немецкий транспорт. Огромный корабль лег на дно и торчал из воды. С Косы он был хорошо виден. Время от времени Тургенев предлагал своей жене Асе:
— Пойдем, прогуляемся.
— Что я, транспорта твоего не видела.
Она хорошо знала, чем эта прогулка закончится.
— Пойдем, пойдем.
И, конечно, вел ее мимо этого корабля. А вернувшись домой, предлагал налить и выпить по этому поводу.
Тима что-то задерживался с полетов, когда же пришел, я его спросила:
— Что так поздно?
— Да китайца ждали, долго не возвращался.
— Какого еще китайца?
И Тима рассказал, что раз один пилот заявил:
— А к нам в полк прибыл китаец — Ба У Лин.
С тех пор Баулина «китайцем» кликали.
Елена Степановна Бердавцева как-то предложила:
— Мне сейчас капуста не нужна, есть еще старая, так что можешь ее забрать себе.
Время было голодное, и от таких предложений не отказывались. И мы с моей подругой Ириной Елиферовой установили на коляску бочонок и отправились в баталерку. Купили, нагрузились. Но груженая коляска стала барахлить — только проедем несколько метров, как соскакивает колесо и катится куда-то далеко, а коляску приходилось подхватывать, чтобы не вывалилось ее содержимое. И так раз за разом. Дородная жена Героя Советского Союза Ася Тургенева, вышедшая на помойку, смеялась и так увлеклась этим представлением, что неосторожно встала на край помойной ямы и вместе с осыпавшимся песком сползла в нее. Теперь уже мы, до этого злившиеся и ругавшиеся, смеялись, глядя на комичное положение Аси. А та нас костерила:
— Вот нахалки! Хохочут вместо того, чтобы помочь!
Вытащили Асю проходившие мимо военные.
Туалет был на улице — деревянная будка. И вот, тридцатилетняя соседка Груня только там устроилась, как прибежал мальчишка и начал стонать под дверью:
— Тетя Груня, не могу, пожалуйста, побыстрее.
Обычная история. Но тут на беду соседки мимо строем проходили матросы, которые по команде командира подразделения хором прокричали:
— Тетя Груня! Ребенок хочет срать!
И громко заржали, довольные своей шуткой, чем довели Груню до слез. Потом она предъявила претензию родителям мальчишки, что тот ее позорит.
Пилоты шли на полеты, и вдруг им дорогу перебежала черная кошка. Они начали вертеться и плевать через левое плечо. Я спросила:
— Вы что, верите в приметы?
— Да не очень, но на себе проверять их не собираемся.
Когда Паук представлялся командиру дивизии Корешкову, тот его спросил:
— Что, ударение в твоей фамилии точно на «а»?
— Так точно.
— А то был как-то летчик Говно, с ударением на первое «о», так его все просто «говно» звали.
Я как-то зашла к Елене Степановне, а у той уже сидела ее подруга Корешкова. Вскоре заявился и муж той, сам командир дивизии.
— Что вы, бабоньки, без дела сидите? Лучше скажите скороговоркой — мамочка спит с дочкой.
Но дамы на его провокацию не поддались.
Приболевший начальник метеослужбы попросил меня:
— Галочка, сходи, пожалуйста, и посмотри, что там мои подчиненные сделали. Я что-то переживаю.
Я пошла и обнаружила, что они, конечно, напортачили. Ошибка была в том, что станцию оповещения выбрали неправильно. Только стала объяснять, что не так, как из включенной рации послышался голос командира
